Стратегикон Маврикия

Стратегикон Маврикия  — условное название византийского военного трактата конца VI — начала VII вв., считающегося самым значительным памятником византийской военной науки. Среди многочисленных точек зрения на авторство данного произведения наиболее распространённой является признание если не непосредственного авторства императора Маврикия, то его инициативу в создании, редактировании и санкционировании «Стратегикона» в качестве официального руководства византийской армии. Этот обширный труд, включающий изложение как стратегических, так и тактических сведений, содержал значительное количество военных нововведений, отражавших изменения в военной и общественной жизни Византийской империи, произошедших к рубежу VI - VII вв.

Текст

Рукописи и издания

Оригинальное название «Стратегикона» не известно; традиция называть произведение именно так восходит к его первому научному изданию, подготовленному библиотекарем кардинала Барберини Л. Холстеном и осуществлённому в 1664 году И. Шеффером в Уппсале. Старейшая и лучшая сохранившаяся рукопись (Codex Mediceus — Laurentianus LV-4), созданная по инициативе Константина Багрянородного озаглавлена др.-греч. Ούρβκίου τακτικά στρτηγικά, изготовленная после 959 года рукопись Codex Ambrosianus gr. 139 (B 119 sup.) имеет более длинное название др.-греч. Μαυρικίου τακτικά τού έπί τού βασλέος Μαυρικίου γεγονότος, в трёх остальных рукописях (парижской, неаполитанской и ватиканской) она называется др.-греч. Μαυρικίου στρτηγικόν.

К настоящему времени издание Шеффера практически утратило своё научное значение. В 1970 году румынский филолог Х. Михэеску подготовил новое издание, которое хотя и стало шагом вперёд, вызвало замечания, поскольку в нём была учтена только часть рукописных чтений. Осуществлённое в 1984 году под руководством Дж. Дэнниса издание также оказалось не лишено недостатков — в нём оказалась опущена нумерация параграфов трактата, изменена нумерация глав и книг. При этом Дэннис не учитывал многие конъектуры Михэеску, в результате чего более современное издание не заменило прежнее. Первый перевод «Стратегикона» на русский язык появился в 1903 году и был выполнен М. А. Цыбышевым с латинского издания Шеффера. Подготовленный в 2004 году перевод В. В. Кучмы основывался на всех имевшихся к тому времени изданиях. Отличающееся точностью перевода и снабжённое обширным справочным аппаратом, издание было высоко оценено специалистами.

Автор

Авторство произведения также является предметом дискуссий. Несмотря на то, что названия рукописей предлагают только два варианта имени автора — «Урбикий» и «Маврикий», исследователями было предложено значительное количество других кандидатур. Средневековая историография единогласно приписывала авторство императору Маврикию. Первая альтернативная версия принадлежит Шефферу, признававшему в качестве автора тёзку императора; её сторонником были немецкий филолог и археолог Р. Фёрстер и русский византинист Ю. А. Кулаковский. Среди сторонников авторства императора Маврикия в XIX веке были Ф. Гаазе и Г. Кёхли, в начале XX века Ф. Осарес. Авторство Урбикия защищали Р. Вари и Р. Гроссе; по мнению Дж. Т. Дэнниса, само слово «Урбикий» в данном контексте является ошибочно написанным словом «Маврикий». Немецкие византинисты К. Э. Цахариэ фон Лингенталь и К. Крумбахер отстаивали авторство Руфа, полководца VIII века, однако эта теория не получила поддержки. Другие точки зрения предполагали авторство императора Ираклия или полководца Филиппика. В работах советских историков встречались различные точки зрения, например, некоторые считали автором неизвестного византийского писателя и военного теоретика, который фигурировал под условным именем Псевдо-Маврикий. Таким образом, считается, что при современном состоянии исследований вопрос об авторстве «Стратегикона» однозначно решён быть не может.

Датировка

Датировка произведения также производится с учётом косвенных признаков по указаниям основных противников империи (персы, лангобарды ставшие врагами империи после 568 года, авары, славяне и анты), а также упоминания отдельных военных эпизодов. В результате появление «Стратегикона» относят к концу правления Маврикия или царствованию Фоки.

Содержание

Структура

В различных изданиях «Стратегикона» используется различное деление текста. В современном русском переводе, вслед за изданием Дэнниса 1981 года, используется разделение на 12 книг:

1. Введение;
2. О боевых построениях кавалерийских формирований;
3. О построениях тагм;
4. Об организации засад;
5. Об обозе;
6. О различных построениях и упражнениях;
7. 1. О стратегии
   2. О том, что должно быть обеспечено в день сражения;
8. 1. Об общих принципах военной науки;
   2. Назидания;
9. О неожиданных нападениях;
10. Об осаде и обороне городов;
11. О военных обычаях разных народов;
12. О боевых порядках.

Влияние предшественников

Во введении к «Стратегикону» его автор заявляет, что его задачей является «передать опыт, заимствованный у древних и накопленный в повседневной практике», однако далее в тексте эти источники явно не называются. Также определение источников руководства осложнят то, что автор не копировал из трудов своих предшественников, а творчески перерабатывал их.

Среди источников Маврикия обычно называют Асклепиодота, Онасандра, Элиана, Арриана и Вегеция.

Автор «Стратегикона» был знаком с деятельностью полководцев прошлого — им упоминаются имена императоров Траяна и Деция, персидского шаха Пероза, дважды упоминается Ганнибал, Сципион Африканский и Лузий Квиет. Главы, посвящённые воинским наказаниям свидетельствуют о влиянии Руфа, автора «Leges militares». В свою очередь, эта часть «Стратегикона» была включена в Эклогу, а затем в «Тактику» императора Льва VI.

Новые идеи

Наибольшую ценность представляют содержащиеся в трактате стратегические идеи, в наибольшей степени отражающие реалии и специфические черты эпохи. Стратегия определяется Маврикием как высшее полководческое искусство, рассматривающее проблемы подготовки к войне, её планирования и непосредственного руководства кампаниями. В этой связи автор считает важным не конструирование априорного образа идеального полководца, как это сделал названный в Суде «платоническим философом» Онасандр, а исходя из реальной военной практики указывает, какие качества стратига необходимы для достижения поставленных целей. При этом Маврикий в число качеств, которые должны быть присущи стратигу, включает благочестие, которое, дополненное боевым опытом и полководческим искусством, является самой надёжной гарантией успеха в битве. Полезным и важным Маврикий считал организацию богослужений в армии и восклицание «Господи, помилуй» перед выходом войск из укреплений и т. д.. Даны и другие рекомендации религиозного характера.

В военной доктрине Маврикия нет отчётливого преобладания оборонительного или наступательного компонента; стратиг должен быть готов вести войну как на чужой, так и на своей территории. Основной критерий здесь — «причина войны должна быть законной».

В XI книге собрана этнографическая информация об основных противниках. Принципиально новым в концепции Маврикия тут является признание им необходимости учиться у противника.

В «Стратегиконе» содержится полная система подготовки и тренировки войска, поддержания в нём дисциплины и предотвращения бунтов.

Примечания

Комментарии

Источники и использованная литература

Литература

Издания

• [books.google.ru/books?id=gRyMnQEACAAJ Arriani Tactica & Mauricii Artis Militaris Libri Duodecim. Omnia, Nunquam Ante Publicata, Græce Primus Edit, Versione Latina Notisque Illustrat] / Schefferus J.. — Upsaliae, 1664.
• Mihăescu H. Mauricius artă militariă. — Bucuresti, 1970.
• [books.google.ru/books?id=ihDmbG-BhXsC Maurice's Stratégikon: Handbook of Byzantine Military Strategy] / George T. Dennis. — University of Pennsylvania Press, 1984. — 178 p.
• Стратегикон Маврикия / Издание подготовил В. В. Кучма. — СПб.: Алетейя, 2004. — 248 с. — (Византийская библиотека. Источники). — 1 000 экз. — ISBN 5-89329-692-3.

Исследования

на английском языке

• Whitby, M. [books.google.gr/books?id=VAcAJfJP9KUC&hl=en The Emperor Maurice and his Historian – Theophylact Simocatta on Persian and Balkan Warfare]. — Oxford: Oxford University Press, 1988. — ISBN 0-19-822945-3.

на немецком языке

• Förster R. [w3d.digizeitschriften.de/main/dms/img/?PPN=PPN509862098_0012&DMDID=dmdlog62 Studien zu den Griechischen Taktikern] (нем.) // Hermes. — Franz Steiner Verlag, 1877. — Bd. 12, H. 4. — S. 426-471.
• Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende des Oströmischen Reiches. — München, 1897. — 1193 p.
• Zachariae von Lingenthal K. E. Wissenschaft und Recht für das Heer vom VI bis zum Anfang des X. Jahrhunderts // Byzantinische Zeitschrift. — 1894. — Т. 3. — С. 437-457.

на русском языке

• Козлов А. С. Стратегикон Маврикия (рецензия) // Византийский Временник. — М.: Наука, 2006. — № 65 (90). — С. 272-279. — ISBN 5-02-010364-0.
• Кулаковский Ю. А. Рецензия на русский перевод «Стратегикона» // ЖМПН. — Спб., 1903. — Т. 350. — С. 525-553.
• Кучма В. В. «Стратегикос» Онасандра и «Стратегикон» Маврикия: Опыт сравнительной характеристики // Византийский временник. — М.: Наука, 1982. — № 43. — С. 35-53.
• Люттвак Э. Стратегия византийской империи. — М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2010. — 644 с. — ISBN 978-5-91244-015-1.
• Нефёдкин А. К. Маврикий и Арриан: к проблеме источников «Стратегикона» // Византийский временник. — Наука, 2002. — Т. 61. — С. 38-48. — ISBN 5-02-008771-8.
• Пигулевская Н. В. Византия и Иран на рубеже VI-VII вв. / Отв. редактор акад. В. В. Струве. — Труды института востоковедения. — М.‒ Л.: Издательство Академии наук СССР, 1946. — Т. XLVI. — 291 с.
• Шувалов П. В. [vremennik.biz/sites/all/files/BB61_06_%D0%A8%D1%83%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%20%D0%9F.%D0%92._%D0%A3%D1%80%D0%B1%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%C2%AB%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD%C2%BB%20%D0%9F%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE-%D0%9C%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D1%8F%20%28%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C%201%29_%D0%92%D0%92%2061%20%282002%29_0.pdf Урбикий и «Стратегикон» Псевдо-Маврикия (часть 1)] // Византийский временник. — М.: Наука, 2002. — Т. 61 (86). — ISBN 5-02-010301-2.
• Шувалов П. В. [vremennik.biz/sites/all/files/64_03_%D0%A8%D1%83%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%20%D0%9F.%D0%92._%D0%A3%D1%80%D0%B1%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B8%20%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD%20%D0%9F%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B4%D0%BE-%D0%9C%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D1%8F.pdf Урбикий и «Стратегикон» Псевдо-Маврикия (часть 2)] // Византийский временник. — М.: Наука, 2005. — Т. 64 (89). — ISBN 5-02-088771-8.

на французском языке

• Foucault J. A. de, Dain A. [www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/rebyz_0766-5598_1968_num_26_1_1401 Urbicius ou Mauricius?] (фр.) // Revue des études byzantines. — 1968. — Vol. 26, n^o 26. — P. 123-136.
• Aussaresses, F. L'Armée Byzantine À La Fin Du VIe Siècle (D'après Le Strategicon de L'Empereur Maurice). — Paris: Fontemoing, 1909.

• перевод: Осарес Ф. Византийская армия в конце VI века (по "Стратегикону" императора Маврикия). — Спб.: Издательство Санкт-Петербургского университета. — (Res Militaris). — ISBN 978-5-288-04381-9.

Отрывок, характеризующий Стратегикон Маврикия

– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…