Страуд, Роберт Франклин

Роберт Франклин Страуд
Robert Franklin Stroud
Преступник США
Место рождения:	Сиэтл, штат Вашингтон, США
Место смерти:	Медицинский центр федеральных заключённых, Спрингфилд, Миссури, США

Ро́берт Фра́нклин Стра́уд (англ. Robert Franklin Stroud; 28 января 1890, Сиэтл, штат Вашингтон, США — 21 ноября 1963, Медицинский центр федеральных заключённых, Спрингфилд, Миссури, США) — американский преступник, более известный как «Птицелов из Алькатраса». Находясь в заключении, нашёл своё утешение и призвание в ловле и продаже птиц. Отбывал наказание в Алькатрасе. Несмотря на прозвище, он никогда не держал птиц в Алькатрасе и занимался этим только до тех пор, пока его не перевели в Алькатрас из Ливенуорта.

Биография

Молодость

Роберт Франклин Страуд родился в Сиэтле (штат Вашингтон), у супругов Элизабет и Бена Страуд, став их первенцем. Страуд ушёл из дома в раннем возрасте и к 1908 году уже находился в пограничном городе Кордова (штат Аляска). Там он познакомился с 36-летней Китти О’Брайан. Она работала конферансье танцевального зала, а в остальное время занималась проституцией. У них завязались отношения и в ноябре они двинулись в Джулиано.

Арест, суд и заключение

Страуда арестовали по подозрению в убийстве Чарли фон Дамера. При задержании у него нашли бумажник фон Дамера. По словам Страуда, 18 января 1909 года, он был на работе, а его знакомую Китти изнасиловал и сильно избил Чарли фон Дамер. И когда он вернулся с работы, то набросился на фон Дамера. Кончилась драка смертью фон Дамера от огнестрельного ранения. Однако, согласно полицейскому рапорту, Китти продолжала заниматься проституцией и после её прибытия в Джулиано, а Страуд был её сутенёром. Из рапорта следовало, что Страуд избил лежащего без сознания фон Дамера и затем застрелил его в упор и забрал его бумажник. И хотя мать Страуда, Элизабет, наняла хорошего адвоката для сына, 23 августа 1909 года он был обвинён в убийстве и приговорён к 12 годам в исправительной колонии на острове МакНэйл.

Жизнь в тюрьме

5 сентября 1912 года Страуд был приговорён к дополнительным шести месяцам за конфликт с тюремной больницей и перешёл в тюрьму Ливенуорт, в штате Канзас. В Ливенуорте охрана в тюремной столовой сделала Страуду замечание за небольшое нарушение правила. И хотя нарушение и не было серьёзным, из-за него, вероятно, и отменили свидание Страуда с его младшим братом, которого он не видел восемь лет. В отместку, Страуд 26 марта 1916 года заколол охранника Эндрю Тёрнера. За это 27 мая Страуда приговорили к казни через повешение и перевели в камеру смертников. Верховный суд США отменил смертный приговор и назначил пересмотр дела на май 1918 года. 28 июня того же года Страуда снова приговорили к смерти и исполнение приговора назначили на 23 апреля 1920 года.

Но мать Страуда написала президенту Вудро Вильсону и его жене, Эдит Боллинг Вилсон, которые отменили казнь. Приговор Страуда изменили на пожизненное заключение.

История прозвища

Во время заключения в Ливенуорте Страуд подобрал трёх раненых воробьёв в тюремном дворе и взял их себе. Воробьи развлекали его, а он о них заботился. Вскоре воробьи выздоровели и улетели, и Страуд занялся канарейками. Но начальник тюрьмы ненавидел Страуда за убийство охранника и не давал ему заниматься птицами всерьёз.

Вскоре начальник тюрьмы сменился, и новая администрация посчитала Страуда образцовым заключённым. Они снабдили Страуда клетками, кормами, книгами и прочим, чтобы он мог заниматься любимым делом. Коллекция Страуда сильно выросла, и он написал две книги, которые были изданы и пользовались популярностью.

Через несколько лет во время проверки было обнаружено, что Страуд использует материалы, выделяемые для птиц не по назначению, а для получения самогона и других запрещённых веществ.

Заключение в Алькатрасе

Страуд был переведён в Алькатрас 19 декабря 1942 года. В Алькатрасе Страуд шесть лет просидел в камере, и ещё 11 лет в тюремной больнице. Ему был дан доступ к тюремной библиотеке и Страуд стал изучать юриспруденцию. С новыми знаниями, Страуд стал подавать одно за другим прошения об уменьшении срока его заключения. В 1959 году из-за сильного ухудшения здоровья Страуда перевели в Медицинский центр федеральных заключённых в Спрингфилде, Миссури. Все прошения Страуда были отклонены и 21 ноября 1963 года Роберт Франклин Страуд умер в Спрингфилдском центре в возрасте 73 лет после 54 лет лишения свободы.

«Птицелов из Алькатраса» в культуре

• Фильм «Птицелов из Алькатраса» (англ. Birdman of Alcatraz). В главной роли — Берт Ланкастер.
• Книга: «Самый грустный человек», автор — армянский писатель Перч Зейтунцян.
• В программе «Повседневное-Сверхъестественное» на телеканале Discovery Investigation, был одним из возможных призраков, обитающих в тюрьме Алькатрас.

Ссылки

• Birdman of Alcatraz (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.alcatrazhistory.com/stroud.htm Alcatraz History]
• [www.crimelibrary.com/notorious_murders/famous/stroud/ Crime Library]

Отрывок, характеризующий Страуд, Роберт Франклин

Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.