Страхов, Пётр Иванович

Пётр Иванович Страхов
Дата рождения:	22 июня (3 июля) 1757(1757-07-03)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	12 (24) февраля 1813(1813-02-24) (55 лет)
Место смерти:	Нижний Новгород
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	физика
Место работы:	Московский университет
Альма-матер:	Московский университет
Награды и премии:

Пётр Ива́нович Стра́хов (22 июня (3 июля) 1757, Москва — 12 (24 февраля) 1813, Нижний Новгород) — русский физик, профессор и ректор Московского университета (1805—1807), член-корреспондент Петербургской академии наук (1803).

Биография

По происхождению был дворянином из Шуи, но ещё дед Страхова перешёл в духовное звание и был сельским священником. Отец, сельский пономарь, переехал в Москву и служил при церкви Иоанна Предтечи. Здесь и родился сын Пётр, последний ребёнок в семье, уже с детства обнаруживший недюжинные способности:

Рано высказались в нём дарования, отменная понятливость и способности; на осьмом году возраста своего он уже бойко и внятно читывал церковные книги; вместо родителя своего читал в церкви часы и паремии; рано выучился он писать и помогал отцу своему переписывать разные летописи и подобные тому тетради и с того времени приохотился к отечественной истории и ко всякой русской старине

В августе 1768 года он был принят в гимназию при Московском университете, в которой пробыл несколько более обыкновенного, так как с апреля 1771 года по сентябрь 1772 года в связи с чумой занятий в гимназии не было. В 1774 году Пётр Страхов окончил гимназию и был зачислен приказом М. В. Приклонского на философский факультет Московского университета.

Благодаря блестящим успехам в науках, был замечен профессорами, членами «Вольного российского собрания», первого литературного и исторического научного общества при университете, а профессор Рост, у которого Страхов слушал прикладную математику и экспериментальную физику, пригласил его домашним учителем к своим сыновьям.

После ухода из университета в 1778 году Страхов некоторое время был секретарем у куратора М. М. Хераскова; познакомился с Н. И. Новиковым и «университетским поэтом» Е. И. Костровым, беседы с которыми содействовали развитию литературных дарований молодого Страхова. По поручению Новикова он перевёл известную книгу Сен-Мартена — «О заблуждениях и истине, или воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» (1785).

В 1785 году вместе с племянником М. М. Хераскова он был отправлен «Дружеским обществом» за границу для ознакомления с системой образования в европейских университетах, гимназиях и прочих учебных заведениях. Накануне отъезда П. И. Страхову было присвоено звание экстраординарного профессора. Побывав в Чехии, Моравии, Швейцарии, Австрии, Франции и Германии он пришёл к выводу, что по «нравственному направлению» тамошние университеты недостойны подражания, «но по множеству кафедр и богатству библиотек, музеев, кабинетов и прочих учебных пособий» они имели перед Московским университетом большое преимущество.

По возвращении из командировки в сентябре 1786 года Страхов некоторое время исполнял должность главного смотрителя в Благородном пансионе, затем — инспектора обоих отделений университетской гимназии. Эту должность он успешно исправлял в течение 20 лет. В 1791 году после смерти И. А. Роста его кафедра на философском факультете была разделена на две: кафедру математики получил М. И. Панкевич, кафедру опытной физики получил П. И. Страхов. Лекции, сопровождаемые виртуозно поставленными опытами, способствовали огромной популярности профессора Страхова. Для лекций по физике руководитель университета П. И. Фонвизин распорядился оборудовать отдельную аудиторию амфитеатром и выделить помещение для физического кабинета.

Лекции по физике П. И. Страхов впервые начал читать на русском языке, переведя курс физики М.-Ж. Бриссона^{[уточнить]} (1803). В период 1803—1808 годов Страхов занимался созданием собственного учебника «Краткое начертание физики» (1810). Он организовал также публичные лекции по физике с эффектными лекционными демонстрациями; Н. М. Карамзин, регулярно посещавший их, отмечал:

Феномены силы электрической, Гальванизма, опыты аэростатические и др. сами по себе столь любопытны и господин Страхов объясняет их столь хорошо, столь вразумительно, что публика находит отменное удовольствие в слушании его лекций.

Впервые в России Страхов провёл опыты, доказывающие электропроводность воды и влажной земли; его интересные опыты были вынесены за пределы лаборатории на ландшафт: интересный опыт, демонстрирующий проводящие свойства речной воды, Страхов поставил в 1802 году, пропустив электрический ток через Москву-реку в районе Крымского брода, о чём сообщалось в заметке, напечатанной в № 1 «Журнала общества испытателей природы». Большое внимание он уделял физике атмосферы, проводил исследования по замораживанию и испарению ртути, с 1808 года организовал систематические метеорологические наблюдения, отчеты о которых печатались в «Московских Ведомостях».

С 17 сентября 1803 года он стал членом-корреспондентом Петербургской академии наук и в этом же году — деканом философского факультета Московского университета.

В 1805 году был избран почётным членом Московского Общества испытателей природы; награждён орденом Св. Анны 2-й степени с алмазами.

6 мая 1805 года Совет университета избрал Петра Ивановича Страхова ректором университета. В его ректорство в 1805 году был принят на должность университетского архитектора М. Ф. Казаков, построивший здание главного корпуса на Моховой улице; было увеличено число аудиторных помещений, расширено помещение библиотеки, отменена практика сдачи университетской типографии в аренду. Страхов предпринял усилия для сохранения при университете гимназии, над которой нависла угроза закрытия в связи с тем, что по новым правительственным постановлениям открывались гимназии на базе народных училищ: средства на поддержку гимназий поступали от хозяйственной деятельности типографии, большая сумма была внесена П. Г. Демидовым.

В 1807 году, по состоянию здоровья Страхов оставил ректорство, но ещё дважды избирался вновь — деканом физико-математического отделения (июнь 1809 — май 1811 и май 1812 — февраль 1813).

В 1809 году им было открыто явление электрофореза.

Он был почётным членом Императорской медико-хирургической академии и многих заграничных учёных обществ, Харьковского университета, членом Общества истории и древностей Российских, Общества любителей российской словесности, Йенского латинского общества, Общества соревнователей врачебных и физических наук.

Страхов был в полной мере светский человек, любил театр, который, как он считал, учит светской благопристойности; перевёл сочинение Бартелеми «Путешествие младшего Анахарсиса по Греции…» (1803—1809).

В 1812 году он руководил эвакуацией университетского имущества; переехал сначала во Владимир, затем в Нижний Новгород, где и скончался и похоронен на местном Петропавловском кладбище.

Его племянником был Пётр Илларионович Страхов, доктор медицины и почётный член Московского университета.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921729#?page=468 Страхов Пётр Иванович] / Е. К. // Русский биографический словарь : Смеловский — Суворина. — СПб., 1909. — С. 456—458.
• Ремарчук В. [nature.web.ru/db/msg.html?mid=1151404 Биография] на портале «Научная Сеть»
• Лёвшин Л. В. [www.phys.msu.ru/upload/iblock/f85/deans.pdf Деканы физического факультета Московского университета] — М.: Физический факультет МГУ, 2002. — 272 с. — ISBN 5-8279-0026-5.
• Кононков А. Ф. Пётр Иванович Страхов. — М.: Изд=во Моск. ун-та, 1959. — 59 с.
• Страхов, Петр Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Страхов, Пётр Иванович

– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.