Страх и отвращение в Лас-Вегасе

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в сердце Американской мечты
Fear and Loathing in Las Vegas: A Savage Journey to the Heart of the American Dream.


Обложка первого издания романа

Автор:

Хантер Томпсон

Жанр:

Гонзо-журналистика

Язык оригинала:

английский

Оригинал издан:

1971

Переводчик:

Алекс Керви

Страниц:

204

[lib.aldebaran.ru/author/tompson_hanter/tompson_hanter_strah_i_otvrashenie_v_lasvegase/ Электронная версия]

«Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (англ. Fear and Loathing in Las Vegas: A Savage Journey to the Heart of the American Dream) — роман американского журналиста и писателя Хантера Томпсона, вышедший в 1971 году.





История

Впервые книга была опубликована в октябре—ноябре 1971 года в двух номерах журнала Rolling Stone с иллюстрациями художника Ральфа Стедмана. В 1998 году роман был экранизирован Терри Гиллиамом, главные роли в фильме исполнили Джонни Депп и Бенисио дель Торо.

Сюжет

Журналист Рауль Дюк и его адвокат Доктор Гонзо едут в Лас-Вегас через Неваду, их цель — написать статью о гонке «Минт 400», которая будет происходить в городе, у героев от наркотических веществ появляются галлюцинации, что над машиной летает свора летучих мышей, по дороге Дюк и Доктор Гонзо встречают Хитчхайкера и решают его подвезти. Но вскоре Дюк и Гонзо пугают парня, рассказывая: «Дикарь Генри вышел из игры! Мы собираемся вырвать ему легкие! И съесть их!», Хитчхайкер выпрыгивает из машины и убегает. Дюк и Гонзо приезжают в Лас-Вегас, после герои отправляются в казино. Там у Дюка от наркотического опьянения появляется видение, что в казино вместо людей находятся мерзкие существа, и доктору Гонзо приходится увести журналиста в номер отеля. После гонки «Минт 400» герои возвращаются в отель, наркотически опьяненный Гонзо остается в номере, а Дюк идёт в казино, вернувшись, он находит номер разгромленным. А Гонзо абсолютно одетым принимает ванну и слушает на полную громкость радио. Забрав радио и забаррикадировав Гонзо, Дюк ложится спать. На утро Дюк обнаружил, что Гонзо нет, оказалось, что он уехал в Лос-Анджелес, потому что не может оплатить номер, у Дюка тоже нет возможности оплатить счет, и он решает сбежать. Дюк уже уехал из Лас-Вегаса, по дороге он решает позвонить в офис Гонзо и от него получает задание — статья о конференции окружных прокуроров по теме «Наркотики и опасные лекарства», и Дюку приходится вернуться в Лас-Вегас…

Дюк приезжает в указанный отель, в номере он видит Доктора Гонзо и несовершеннолетнею опьяненную наркотиками девушку Люси, Гонзо рассказывает, что Люси приехала в Лас-Вегас, чтобы подарить большое количество портретов Барбары Стрейзанд самой Барбаре. Дюк объясняет своему адвокату, что Гонзо могут посадить в тюрьму за то, что он изнасиловал несовершеннолетнею, еще дал ей ЛСД, Дюк заставляет Гонзо избавится от Люси, благодаря ловкости адвоката им удается это сделать. После они начинают выполнять задание издательства, они приходят на конференцию по теме «Наркотики и опасные лекарства», члены конференции озабоченны распространением наркотиков, это кажется Дюку и Доктору Гонзо сборищем ненормальных, не вытерпев все это, они уходят. После употребления наркотиков, Дюк осознает себя посреди разгромленного номера отеля, внезапно в номер заходит горничная, Дюк и Гонзо угрожают ей, после горничная убегает. Спустя время Дюк отвозит Доктора Гонза в аэропорт, Гонзо садится в самолет и улетает. Дюк возвращается в отель и заканчивает описания своего путешествия. Потом уезжает из Лас-Вегаса назад в Лос-Анджелес.

Персонажи

  • Рауль Дюк — главный герой и рассказчик многих историй, романов и статей Томпсона. Гедонист с сильной склонностью к наркомании и презрением к консервативным американским ценностям.
  • Доктор Гонзо — адвокат-наркоман, доктор юриспруденции.

Иллюстрации

Иллюстратором опубликованного в Rolling Stone романа стал уэльский карикатурист Ральф Стедман. Впервые он сотрудничал с Томпсоном в 1970 году, когда тот нанял художника для иллюстрирования его первой статьи в стиле гонзо «Дерби в Кентукки упадочно и порочно». Многие критики приветствовали Стедмана в качестве иллюстратора романа и компаньона Томпсона. «Нью-Йорк таймс» отметила, что «рисунки Стедмана были резкими, сумасшедшими и запечатлели чувства Томпсона, его идею о том, что под пластиковой американской поверхностью скрывается хаос и насилие. Чертежи пластиковых колючек народ воспринимал как чудовище»[1].

Экранизации

Там, где бродит бизон

В 1980 году был снят художественный фильм «Там, где бродит бизон», (англ. Where the Buffalo Roam) в котором впервые были показаны приключения гонзо-репортёра Хантера Томпсона и его адвоката, Карла Лазло. Журналист пишет сумасшедшие, но пользующиеся успехом статьи, пьет виски, стреляет из пистолета, употребляет LSD и терпеть не может Ричарда Никсона.

Фильм можно считать полуавтобиографическим, поскольку важную роль в создании фильма сыграл роман «Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в сердце Американской мечты».

Страх и ненависть в Лас-Вегасе

В 1998 году роман был полностью экранизирован Терри Гиллиамом и носил название «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (англ. Fear and Loathing in Las-Vegas), главные роли в фильме исполнили Джонни Депп и Бенисио дель Торо. Стоит отметить, что ведущие актеры тщательно подготовились к съёмкам. Дель Торо набрал более 18 кг перед съёмками и тщательно изучил жизнь Акосты. Депп жил с Томпсоном несколько месяцев, изучая его привычки и манеры, также он перенял некоторые манеры поведения у героя Билла Мюррея в фильме «Там, где бродит бизон».

Напишите отзыв о статье "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"

Примечания

  1. Cohen, Rich. April 17, 2005. Gonzo Nights. The New York Times Book Review, p. 12.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Страх и отвращение в Лас-Вегасе

– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]