Стрелковая цепь

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Стрелковая цепь — боевое построение стрелковых или спешенных мотострелковых подразделений, которое нашло широкое применение при современной организации наступательно-штурмовых действий. В таком боевом порядке бойцы отделения, взвода или роты располагаются в линию по фронту с интервалами от 6 до 8 метров (8—12 шагов)[1][2][3]. К достоинствам стрелковой цепи относят[3]:

  • возможность каждого солдата самостоятельно применяться к своему участку местности,
  • хорошие условия для создания высокой плотности огня,
  • сведение к минимуму вероятности поражения атакующих стрелков ответным огнём противника.


История

Стрелковая цепь возникла в результате эволюционного развития тактики рассыпного строя с колоннами под влиянием широкого распространения скорострельного нарезного оружия (магазинных винтовок) и, вследствие этого — качественного скачка в росте огневой мощи стрелковых частей[4]. Сохранились сведения, что в русской армии стрелковые формации в виде цепей находили применение при завязке боевого столкновения начиная со времён Крымской войны 1853—1856 годов; в дальнейшем, использование стрелковых цепей было зафиксировано во время франко-прусской войны 1870—71 годов и русско-турецкой войны 1877—1878 годов[3]. Как основная наступательная форма пехотного боевого порядка она окончательно утвердилась в конце XIX — начале XX века[1][2] оказав влияние на все тактические аспекты боевого столкновения. Во время Первой мировой войны существовала практика организации атаки «волнами» стрелковых цепей, которые составляли всю глубину полкового боевого порядка[1][2]. Возникновение такого элемента фортификации как траншея связывают с действиями пехотных подразделений в виде стрелковых цепей, которым была необходима укреплённая позиция, в наибольшей степени отвечающая условиям ведения огня[5].

Интересно отметить, что изначально интервалы между бойцами в стрелковой цепи был не очень большими, однако с появлением на поле боя пулемётов и многозарядных винтовок эти промежутки увеличились. Если в начале Первой мировой войны солдаты шли в атаку на расстоянии не более 2-х шагов друг от друга, то в дальнейшем эта дистанция возросла до 4—6 шагов. В годы второй мировой войны она уже составляла 6—8 шагов (4—6 метров)[3].

Насыщение боевых частей ружейными гранатомётами и возрастание плотности артиллерийского огня привело к появлению группового боевого порядка, когда стрелковые цепи стали распадаться на небольшие группы бойцов, которые в наступательных действиях поддерживались огнём артиллерии сопровождения, танков, пулемётов, гранатомётов и т. п.[6] В современных реалиях отмечается, что склонность к групповой тактике ослабляет пехотное построение, так как в таком случае стрелковая цепь переключается с задач уничтожения противника на защиту от вражеской пехоты своих БМП[7][8].

Напишите отзыв о статье "Стрелковая цепь"

Примечания

  1. 1 2 3 Стрелковая цепь // Военный энциклопедический словарь. — Москва: Военное издательство Министерства обороны союза СССР, 1986. — С. 713. — 863 с. — 150 000 экз.
  2. 1 2 3 Стрелковая цепь // Военный энциклопедический словарь / А. П. Горкин. — Москва: Большая Российская Энциклопедия, Рипол Классик, 2001. — Т. 2. — С. 609. — ISBN 5-7905-0996-7.
  3. 1 2 3 4 Стрелковая цепь // Советская военная энциклопедия. — Москва: Военное издательство Минобороны СССР, 1980. — Т. 7. — С. 568-569.
  4. Рассыпной строй // Советская военная энциклопедия. — Москва: Военное издательство Минобороны СССР, 1980. — Т. 7. — С. 68.
  5. Ефремов К. [www.kaponir.ru/lib/01/01.php Полевые фортификационные сооружения в Великой Отечественной войне (Устройство и применение закрытий)] // Военно-Инженерный журнал. — 1946. — № 10–11.
  6. Боевой порядок // Военная энциклопедия. — Москва: Военное издательство, 1997. — Т. 1. — С. 516. — ISBN 5-203-01655-0.
  7. Лебединец А. Н. Опыт Великой Отечественной войны // Организация, вооружение и боевые возможности мотострелковых подразделений малого масштаба. — Москва: МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2012. — С. 33. — 104 с. — 100 экз.
  8. [www.modernarmy.ru/article/455/motostrelkovaya-rota-sostav Мотострелковая рота ВС РФ: состав и вооружение] (рус.). Информационный портал «Современная армия: вооружение, тактика, боевой опыт» (9 июля 2015). Проверено 13 сентября 2016.

Ссылки

  • Мацуленко В. [rkka.ru/analys/nast/main.htm Развитие тактики наступательного боя] (рус.). «Военно-исторический журнал». Веб-сайт rkka.su. Проверено 13 сентября 2016.
  • [war1960.ru/nwtime/rus_tur77.shtml Русско-Турецкая война 1877-1878 гг.] (рус.). «История военного искусства», М. 1966. Веб-сайт war1960.ru (10 декабря 2002). Проверено 13 сентября 2016.
  • [russify.ru/text/svechin1/153.htm Рассыпной строй и колонна] (рус.). Веб-сайт russify.ru. Проверено 13 сентября 2016.
  • Копытко В. К. [knowledge.su/v/voennoe-iskusstvo Военное искусство] (рус.). Веб-сайт knowledge.su. Проверено 13 сентября 2016.

Отрывок, характеризующий Стрелковая цепь

В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.