Стрельбицкий, Иван Афанасьевич

Иван Афанасьевич Стрельбицкий
Іван Опанасович Стрільбицький
Род деятельности:	картограф
Дата рождения:	18 (30) июня 1828(1828-06-30)
Место рождения:	с. Голенка, Полтавская губерния, Российская империя
Подданство:	Российская империя
Дата смерти:	15 (28) июля 1900(1900-07-28) (72 года)
Место смерти:	с. Голенка, Полтавская губерния, Российская империя
Отец:	Афанасий Васильевич
Награды и премии:
Разное:	Герб Сас Род: Стрѣльбицкіе

Ива́н Афана́сьевич Стрельби́цкий (укр. Іван Опанасович Стрільбицький) (18 (30) июня 1828, село Голенка Полтавской губернии, Российская империя — 15 (28) июля 1900, там же) — российский геодезист и картограф, генерал от инфантерии (1899).

Биография

Родился 18 (30) июня 1828 года в селе Голенка Полтавской губернии, Российская империя (ныне Роменского района Сумской области Украины). Происходил из древнего казацко-шляхетского рода Стрельбицких, который известен с времён Галицко-Волынского государства. Его дед Стефан Васильевич был козацким войсковым товарищем в Гетманщине, прадед Василий Никифорович был лохвицким писарем, мать с старшинского козацкого рода — Гамалеи.

По окончании курса в школе землемеров, бывшей при Киевском университете, поступил на службу в межевой корпус, затем перешёл в Санкт-Петербургский гренадерский короля Фридриха-Вильгельма III полк.

В 1854—1855 гг., в чине прапорщика Иван Стрельбицкий (1828—1900) участвовал в обороне Севастополя (Крымская война 1854—1855 гг.)

В 1861 году окончил курс в военной академии и зачислен в Генеральный штаб.

В 1865 году на Стрельбицкого была возложена редакция новой «Специальной карты Европейской России». С тех пор он был постоянным руководителем этого громадного труда, исполняя вместе с тем как в России, так и за границею многие другие поручения.

Научные работы Стрельбицкого обратили на себя общее внимание. Русское географическое общество удостоило его высшей награды — Константиновской медали.

Французское географическое общество тоже присудило ему медаль; многие другие географические и статистические общества, а также и Международный статистический институт избрали Стрельбицкого в свои члены.

В 1874 дал первые точные сведения о площади России как в целом, так по губерниям и уездам. Соотношение: «1/6 часть суши на планете Земля во время царствования всероссийского императора Александра II занимает Российская империя», это его формула.

Умер в 1900 году в родовом имении с. Голенка.

Научные труды

• «Владения турок на материке Европы с 1700 по 1879 год» с 15 картами и табл. (1879, с прилож. дипломатических актов; перев. на франц яз.);
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/22090-strelbitskiy-i-a-zemelnye-priobreteniya-rossii-v-tsarstvovanie-imperatora-aleksandra-ii-go-s-1855-po-1881-god-spb-1881#page/1/mode/grid/zoom/1 «Земельные приобретения России с 1855 по 1881 год»] с 3 картами (издание, составленное к 25-летнему юбилею царствования имп. Александра II; в нём приведены указания с цифровыми данными на 22 события означенного периода времени, в которое Россией приобретено земель более, чем в какое-либо из предшествовавших царствований, начиная с Петра Великого);
• «Superficie de l’Europe» (1882; издание это представляет первое однохарактерно выполненное и поверенное по зонам и речным бассейнам исчисление поверхности европ. материка, по государствам и провинциям, с показанием протяжения рек и береговых очертаний; метод вычислений, употребленный при этом С., принят в руководство не только частными, но и правительственными учреждениями иностранных государств);
• «Карта Европейской России, составленная на основании положения об освобождении крестьян от крепостной зависимости 19 февраля 1861 года», изданная с особого разрешения Государственный совета для наглядного разъяснения наибольших и наименьших душевых наделов во всех местностях России;
• «Карта Донецкого каменноугольного кряжа», прекрасно выполненная хромолитографическим способом (на 2 листах, с описанием); составлена на основании точных исследований и съемок, произведенных горными инженерами братьями Носовыми; впервые ознакомила с минеральными богатствами названного кряжа и послужила к развитию добычи каменного угля и сооружению новых жел. дорог;
• «Исчисление поверхности Российской империи в царствование императора Александра III» (1889).

Главные научные труды

• «Специальная карта Европейской России» (1865—1871) (изданная военно-топографическим отделом Главного штаба под редакцией Стрельбицкого). Масштаб карты — 10 вёрст в дюйме (в 1 см 4,2 км), состоит из 178 листов и заключает в себе не только европейские владения России, но и большую часть Пруссии и Австро-Венгрии, Балканский полуостров, части Малой Азии и Турции. Основана, более чем на 20 тысячах астрономических и геодезических пунктах.
• «Исчисление поверхности Российской империи в общем её составе в царствование императора Александра II» (1874) — громадный и замечательный по обработке труд, который впервые дал верные сведения о поверхности владений России как в целом их составе, так и по губерниям и уездам, с отдельным вычислением островов и озёр.

Награды

Российские ордена

• Орден Святого Станислава 1 степени (1883)
• Орден Святого Владимира 3 степени (1877)
• Орден Святой Анны 3 степени (1866)

Прочие российские награды

• Константиновская медаль
• Подарок по чину (1868)
• Пожизненная пенсия по 1200 рублей в год (1872)
• Денежная награда в 1500 рублей (1882)
• Его фамилия выгравирована аа юбилейной медали «В память пятидесятилетия Корпуса военных топографов. 1872»

Иностранные

• Австрия — Железный крест 2 степени (1874)
• Пруссия — Кор. 2 степени (1876)

См. также

• Список картографов

Литература

• Стрельбицкий, Иван Афанасьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Стрельбицкий, Иван Афанасьевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [dic.academic.ru/dic.nsf/es/54942/Стрельбицкий Стрельбицкий Иван Афанасьевич] // Энциклопедический словарь
• Черняева Ф. А. И. А. Стрельбицкий — крупнейший русский картограф XIX века.
• «Доклады географического общества СССР». 1969. В. 10. С. 57—70.
• Чепак Виталий, Чепак Галина. [www.zn.ua/3000/3150/69888/ Иван Стрельбицкий — выдающийся европейский картограф XIX века] (рус.) // Зеркало недели. — № 24 (804) 26 июня — 2 июля 2010. [web.archive.org/web/20100630161112/www.zn.ua/3000/3150/69888/ Архивировано] из первоисточника 30 июня 2010.

Ссылки

• [ntsh.org/kupch-book1 Акти та документи галицько-волинського князівства ХІІІ — першої половини XIV століть. Дослідження. Аcts аnd Documents of 13th century — early 14th century. Halych аnd Volyn’ Prіncіpalіty: Research. Documents]  (укр.)
• [uht.org.ua/forum/viewtopic.php?f=20&t=65&start=10 Генеалогический форум]  (рус.)  (укр.)
• [forum.vgd.ru/253/23228/10.htm?a=stdforum_view&o= Генеалогический форум]  (рус.)  (укр.)
• [forum.vgd.ru/155/18394/400.htm?a=stdforum_view&o= Генеалогический сайт] — родословная Ивана Афанасьевича Стрельбицкого
• [kartystrelbitskogo.narod.ru/ Карты Стрельбицкого] — описание и возможность скачивания
• [maps.southklad.ru/oldmaps/strelbitski-10verst/ Специальная карта Европейской России Стрельбицкого]

Отрывок, характеризующий Стрельбицкий, Иван Афанасьевич

Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.