Стрельцов, Эдуард Анатольевич

Эдуард Стрельцов
Общая информация
Полное имя	Эдуард Анатольевич Стрельцов
Родился	Перово, Московская область, СССР
Гражданство
Рост	182 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
1954—1958	Торпедо (Москва)	89 (48)
1965—1970	Торпедо (Москва)	133 (51)
Национальная сборная**
1955—1968	СССР	38 (25)
1956	СССР (олимп.)	6 (2)
Государственные награды
Почётные спортивные звания
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Мельбурн 1956	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Эдуа́рд Анато́льевич Стрельцо́в (21 июля 1937, Перово, Московская область, СССР — 22 июля 1990, Москва, СССР) — советский футболист, нападающий. Олимпийский чемпион 1956 года, заслуженный мастер спорта СССР (1957, 1967)

Детство и юность

Эдуард родился 21 июля 1937 года в городе Перове, находившемся на тот момент на территории Московской области. Отец будущего футболиста, Анатолий, работал столяром на заводе «Фрезер», а мать, Софья, — в детском саду. Детство Эдуарда было тяжёлым. Анатолий после начала Великой Отечественной войны был мобилизован в Красную армию. В 1943 году он приехал в отпуск и эта встреча с отцом стала предпоследней в жизни Эдуарда. На фронте Стрельцов-старший познакомился с другой женщиной, с которой у него начался роман, и спустя несколько месяцев после визита домой он оставил Софью с ребёнком, а после окончания войны уже с новой семьёй обосновался в Киеве. В следующий и последний раз Эдуард встретился с отцом только на похоронах дедушки, когда Стрельцову-младшему было 17 лет. После ухода мужа Софье, перенесшей инфаркт, болевшей астмой и получившей инвалидность, пришлось воспитывать сына одной. Софье, чтобы прокормить ребёнка, пришлось устроиться работать на завод «Фрезер», однако с сыном они всё равно жили очень бедно. В 1944 году Эдуарда зачислили в первый класс школы № 439. Большого усердия в учёбе он не проявлял, однако двоек не получал и на второй год ни разу не оставался. Из школьных предметов наибольший интерес Эдуард проявлял к истории, а также очень любил занятия физкультурой. Окончив семь классов школы, Стрельцов устроился работать слесарем-лекальщиком на завод «Фрезер».

Впервые интерес к футболу у Эдуарда появился в раннем детстве — возрасте полутора лет, когда он впервые ударил по мячу.

Биография

Воспитанник команды московского завода «Фрезер». В 16 лет стал игроком московского «Торпедо», где и играл всю свою карьеру на позиции нападающего. Футбольный талант Эдуарда раскрылся очень рано. В 17 лет он дебютировал в сборной СССР, сделав в первых двух матчах по хет-трику, в 18 лет стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР, а в 19 лет — Олимпийским чемпионом.

26 мая 1958 года, незадолго до начала чемпионата мира, 20-летний Стрельцов был арестован вместе с другими игроками сборной — Борисом Татушиным и Михаилом Огоньковым — по обвинению в изнасиловании 20-летней Марины Лебедевой на подмосковной даче лётчика Эдуарда Караханова (друга детства Татушина), где 25 мая отдыхали футболисты. Дело содержало много противоречий и имело недостаточное количество доказательств вины Стрельцова, но обвинение было поддержано указаниями «сверху»: Хрущёв, узнав о деле, дал указание приговорить Стрельцова к длительному сроку лишения свободы. Что произошло в действительности, не вполне ясно; существует предположение, что настоящим насильником был хозяин дачи Караханов. По разным версиям, причиной преследования Стрельцова могли стать его отказ перейти в связанные с силовыми структурами клубы ЦСК МО и «Динамо», намерение Стрельцова остаться после чемпионата мира в Швеции, отказ жениться на дочери Екатерины Фурцевой, решение провести показательную расправу с «зарвавшимся» кумиром молодёжи. По мнению Акселя Вартаняна, наиболее правдоподобной представляется версия конфликта с Фурцевой. Стрельцов был приговорён к 12 годам лишения свободы (дело в отношении Татушина и Огонькова было прекращено; Огоньков первоначалально обвинялся в изнасиловании подруги Лебедевой, но та позже отказалась от своего заявления), позже срок был сокращён до 7 лет. Oтбывал наказание в различных местах лишения свободы, в том числе в Вятлаге. 4 февраля 1963 года было принято решение об условно-досрочном освобождении. Приговор до настоящего времени не отменён.

После освобождения работал на ЗИЛе и учился во ВТУЗе. В 1965 году ему разрешили вернуться в большой футбол. В том же году Стрельцов помог «Торпедо» выиграть чемпионат СССР и вернулся в состав сборной. В 1968 году выиграл с «Торпедо» Кубок СССР.

По окончании карьеры работал тренером детских команд московского «Торпедо».

Скончался 22 июля 1990 года в Москве от рака легких. Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Статистика выступлений

Клубная

Сезон	Игры	Голы
1954	22	4
1955	22	15
1956	22	12
1957	15	12
1958	8	5
1965	26	12
1966	31	12
1967	20	6
1968	33	21
1969	11	0
1970	12	0

В сборной

• Всего за сборную СССР сыграл 38 матчей, забил 25 голов
• Первый матч провёл 26 июня 1955 года против Швеции (6:0)
• Последний матч провёл 4 мая 1968 года против Венгрии (0:2)
• За олимпийскую сборную СССР сыграл 6 матчей, забил 2 гола.

Достижения

Командные

• Олимпийский чемпион 1956 года.
• Чемпион СССР 1965 года.
• Обладатель Кубка СССР 1968 года.

Личные

• Лучший (1967 и 1968) и второй (1965) футболист СССР (по результатам опроса еженедельника «Футбол»).
• Лучший бомбардир чемпионата СССР 1955 года.
• Награждён орденом «Знак Почёта» (1957).
• Заслуженный мастер спорта СССР (1957, лишён звания в 1958; заново присвоено (а не восстановлено) в 1967)

Память

Именем Эдуарда Стрельцова назван стадион «Торпедо» в Москве. У главного входа на стадион «Торпедо» Стрельцову открыт памятник, выполненный скульптором Александром Тарасенко.

Ежегодно, начиная с 1997 года, лучшим футболистам страны вручается российская футбольная премия «Стрелец», получившая своё имя в честь Эдуарда Стрельцова.

28 декабря 2009 года Банк России объявил о выпуске в обращение памятной серебряной монеты номиналом в 2 рубля из серии «Выдающиеся спортсмены России» посвящённой Эдуарду Стрельцову. Монеты выпущены тиражом 3000 штук и изготовлены из серебра 925 пробы, вес чистого металла 15,5 граммов (половина унции). Несмотря на дату выхода, на монетах проставлена дата 2010 год. Кроме Стрельцова были также выпущены монеты, посвящённые Льву Яшину и Константину Бескову с теми же характеристиками.

Литература

• Сухомлинов, Андрей. Эдуард Стрельцов. Трагедия великого футболиста. — М.: Патриот, 1998. — 230 с. — ISBN 5-7030-0859-X.
• Нилин, Александр Павлович. Стрельцов. Человек без локтей. — М.: Молодая гвардия, 2002. — ISBN 5-235-02438-9.

Киновоплощения

• Тимофей Каратаев — «Фурцева», 2011 год.
• Дмитрий Власкин — «В созвездии Стрельца», 2015 год.

См. также

• Моя футболиада

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/streltsov.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
• [www.peoples.ru/sport/football/strelcov/ Воспоминания об Эдуарде Стрельцове]
• [www.zatorpedo.narod.ru/statyi7.html Сайт болельщиков «Торпедо» о деле Стрельцова]

Отрывок, характеризующий Стрельцов, Эдуард Анатольевич

– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».