Стрикленд, Ширли

Ширли Стрикленд
Общая информация
Дата и место рождения
Личные рекорды
Международные медали
Олимпийские игры Серебро Лондон 1948 эстафета 4×100 м Бронза Лондон 1948 100 м Бронза Лондон 1948 80 м с/б Золото Хельсинки 1952 80 м с/б Бронза Хельсинки 1952 100 м Золото Мельбурн 1956 80 м с/б Золото Мельбурн 1956 эстафета 4×100 м

Ши́рли Ба́рбара Стри́кленд де ла Ха́нти AO (англ. Shirley Barbara Strickland de la Hunty; 18 июля 1925 — 11 февраля 2004) — знаменитая австралийская легкоатлетка, трёхкратная олимпийская чемпионка. Выиграла больше олимпийских медалей в беге, чем любой другой австралийский спортсмен.

Родилась в семье рабочего-золотоискателя, который был спортсменом-любителем. В 1946 году с отличием окончила университет Западной Австралии со степенью бакалавра в области физики. Впервые в Олимпийских играх участвовала в 1948 году, где завоевала три медали — серебро и две бронзы (в забеге на 200 метров финишировала третьей, но из-за ошибки организаторов бронза была вручена американке Мики Паттерсон). В 1952 году в Хельсинки выиграла золото и бронзу. На Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне завоевала две золотых медали.

На церемонии открытия летних Олимпийских игр 2000 года в Сиднее Ширли Стрикленд была среди тех, кому была доверена честь вынести олимпийский флаг.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/569040/Shirley-Strickland-de-la-Hunty Ширли Стрикленд в Британской энциклопедии]  (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/st/shirley-strickland-de-la-hunty-1.html Ширли Стрикленд] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Стрикленд, Ширли

– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?