Строительство 859 и ИТЛ
Строительство 859 и ИТЛ (другие названия — ИТЛ и Строительство 859, ИТЛ Строительства 859) — исправительно-трудовой лагерь при Строительстве № 859 с центром в городе Кыштыме, задачей которого было строительство комбината «Маяк».
Содержание
История
4 июня 1946 года в составе ИТЛ Челябметаллургстроя организован отдельный лагерный район для обслуживания Строительства 859. Официально создан 3 октября 1946, подчинён ГУЛПС (Главное управление лагерей промышленного строительства). В сентябре 1946 года строительство посетил зам. Предсовмина Л. М. Каганович[1]. После его визита 11 октября 1946 Челябметаллургстрой разделен на 2 самостоятельных строительства: Строительство 859 и Челябметаллургстрой.
Адрес: «г. Кыштым Челябинской обл., п/я 2», телеграфные коды: «Озеро», «Скала».
31 января 1949 года ИТЛ Строительства 859 закрыт и переименован в Строительство 247 и ИТЛ.
Численность
| Дата | численность | Дата | численность |
|---|---|---|---|
| 1 октября 1946 | 5 926 | 1 января 1948 | 20 376 |
| 1 января 1947 | 7 584 | 1 января 1949 | 10 566 |
При выполнении срочного и секретного задания правительства встал вопрос о рабочей силе. Возможность использования военнопленных не рассматривалась в силу секретности объекта и низкой производительности труда этого контингента, они выполняли дневную норму лишь на 60-70 %. Использование трудармейцев (то есть спецпереселенцев) и заключенных так же было затруднено в силу секретности объекта. По мнению современных историков[1], значительную часть работ по строительству комбината выполнили военно-строительные батальоны. Они были скомплектованы из личного состава расформированных частей действующей армии, в них направлялись советские военнопленные, освобожденные весной 1945 года. Нахождение в плену не засчитывалось за срок службы, таким образом им предстояло прослужить дополнительные годы после конца войны. Также военно-строительные батальоны пополнялись за счёт репатриированных «остарбайтеров» призывного возраста. Всего для участия в Строительстве № 859 были созданы 10 военно-строительных батальонов численностью около тысячи человек каждый, то есть общей численностью около 10 тысяч человек[1]. Таким образом, несмотря на трудности привлечения заключённых к секретным работам, их число превышало, порой более чем в два раза, число военных строителей. Контингент заключенных, используемых на строительстве, был отфильтрован «по статейному и физическому признакам»[1].
Производство
- обслуживание Строительства 859 МВД,
- жилищное и коммунально-бытовое строительство [4],
- строительство завода № 817 (изготавливал оружейный плутоний для боеголовок ядерных бомб).
- работа на 2 кирпичных заводах, угольной шахте, известковом карьере на ст. Федоровка и ДОКе (были переданы из ИТЛ Челябметаллургстроя 11 октября 1946),
- добыча мрамора на Прохорово-Баландинском месторождении, в том числе для строительства МГУ.
- работа в 2 подсобных совхозах.
Начальники
- Рапопорт Я. Д., ст. майор ГБ (генерал-майор инженерно-технической службы) с 11 октября 1946 по 12 июля 1947[2].
- и. о. Сапрыкин В. А., инженер-полковник (упоминается 18.02.47)
- Царевский М. М., генерал-майор инженерно-технической службы, с 12 июля 1947 — не ранее 10 июля 1948.
Заместители начальника
- Камаев К. П., старший лейтенант, с 3 октября 1946 — 7 февраля 1947.
- Честных П. П., полковник, с 7 февраля 1947 — ?
- Начальники ИТЛ Строительства 859
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
и.о. начальника
В. А. Сапрыкин - Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Известные заключённые
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Напишите отзыв о статье "Строительство 859 и ИТЛ"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.kalyaev.com/2010/20100419/uran.html В. Новоселов, В. Толстиков. Атомный проект: ТАЙНЫ «СОРОКОВКИ»]
- ↑ Я. Д. Рапопорт назначен начальником Управления Строительства 859 (ИТЛ не упоминался) по совместительству с должностями начальника Челябметаллургстроя и Челяблага (Приказ 00911 МВД от 11.10.46). Хотя в приказе о назначении Рапопорта ИТЛ и не был упомянут, в тот же день в другом приказе (Приказ 00909 МВД от 11.10.46.) Я. Д. Рапопорт назван начальником лагеря и строительства. [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/]
Ссылки
- [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/ «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР». Составитель М. Б. Смирнов М.: Звенья, 1998.]
- [www.kalyaev.com/2010/20100419/uran.html В. Новоселов, В. Толстиков. Атомный проект: ТАЙНЫ «СОРОКОВКИ»]
Отрывок, характеризующий Строительство 859 и ИТЛ
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
