Струве, Василий Васильевич
Василий Васильевич Струве | |||
Место рождения: | |||
---|---|---|---|
Место смерти: | |||
Научная сфера: | |||
Место работы: | |||
Учёная степень: | |||
Учёное звание: | |||
Альма-матер: | |||
Научный руководитель: | |||
Известные ученики: | |||
Известен как: |
основатель советской школы историков Древнего Востока | ||
Награды и премии: |
|
Васи́лий Васи́льевич Стру́ве (1889, Санкт-Петербург — 1965, Ленинград) — крупнейший советский востоковед-марксист (египтолог и ассириолог), основатель советской школы историков Древнего Востока, академик АН СССР (1935), член Императорского Православного Палестинского Общества.
Содержание
Биография
Яков Струве[en] (1755—1841) математик | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Карл (1785—1838) филолог | Эрнст (1786—1822) | Густав (1788—1829) | Василий Яковлевич (1793—1864) астроном | Людвиг (1795—1828) профессор медицины | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Фёдор Аристович (1816—1885) филолог | Отто Васильевич (1819—1905) астроном | Генрих Васильевич[en] (1822—1908) химик | Бернгард Васильевич (1827—1889) государственный деятель | Кирилл Васильевич (1835—1907) астроном и дипломат | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Альфред[de] (1845—1916) химик | Герман Оттович (1854—1920) астроном | Людвиг Оттович (1858—1920) астроном | Василий Бернгардович (1854—1912) математик | Александр Бернгардович | Пётр Бернгардович (1870—1944) экономист | Вера Кирилловна (1876—1949) общественный деятель | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Георг Германович[en] (1886—1933) астроном | Отто Людвигович (1897—1963) астроном | Василий Васильевич (1889—1965) историк | Михаил Александрович (1890—1949) поэт | Глеб Петрович (1898—1985) поэт | Алексей Петрович (1899—1976) | архимандрит Савва (Константин Петрович) (1900—1948) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Вильфред Георг[en] (1914—1992) астроном | Никита Алексеевич (род. 1931) издатель | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
</center>
</div></div>
Родился в семье, к которой принадлежал целый ряд видных представителей научно-технической интеллигенции, в том числе его прадед — основатель Пулковской обсерватории Василий Яковлевич Струве.
В 1907—1911 годах учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Намеревался специализироваться на истории России и начал заниматься у А. С. Лаппо-Данилевского, однако заинтересовался лекциями египтолога Б. А. Тураева и исследователя античности М. И. Ростовцева. Университет окончил с отличием и был оставлен для подготовки к профессорской деятельности, а в начале 1914 года был отправлен на стажировку в Германию: несколько месяцев провёл в Берлине, где совершенствовал своё знание египетского языка под руководством Адольфа Эрмана. Вернулся на родину в середине июля из-за начала Первой мировой войны. В 1919 году, будучи (с 1916 года) приват-доцентом университета, он продолжил своё обучение на Восточном факультете: занимался аккадским, древнееврейским и другими семитскими языками у выдающегося семитолога академика Павла Константиновича Коковцова; самостоятельно начал изучать шумерский язык. В 1920 году сменил своего учителя Б. А. Тураева на кафедре Древнего Востока Петроградского университета, где и преподавал до конца своей жизни.
В 1928 году В. В. Струве защитил магистерскую диссертацию о древнеегипетском историке Манефоне, жившем в IV—III вв. до н.э.: «Манефон и его время». Степень доктора исторических наук была присуждена ему honoris causa, то есть за научные заслуги, без защиты диссертации.
В 1918—1933 годах В. В. Струве руководил Египетским отделом Эрмитажа, в 1937—1940 возглавлял Институт этнографии АН СССР, а в 1941—1950 — Институт востоковедения АН СССР, с 1959 года заведовал древневосточным отделом института. Заведовал кафедрой истории древнего мира ЛГПИ (1934-?)[1]. В 1952-1965 гг. завкафедрой Древнего Востока ЛГУ[2]. Член ряда отечественных и зарубежных научных организаций (Комитета международных ассоциаций египтологов в Копенгагене). Василий Васильевич скончался 15 сентября 1965 года в Ленинграде. Похоронен на Серафимовском кладбище Ленинграда[3].
Научная работа
Первая работа В. В. Струве — монография «Петербургские сфинксы» (1912) — о сфинксах на набережной у Академии художеств, перевезённых в Петербург из храма фараона Аменхотепа III в египетских Фивах. За ней последовали публикации об эрмитажных памятниках (в том числе стеле военачальника Харемхеба, ставшего фараоном в конце XIV века до н.э.).
Пятидесятилетний (1916—1965) опыт преподавания в Ленинградском государственном университете способствовал созданию Струве собственного курса истории Древнего Востока, отличавшегося от своих зарубежных и предшествующих ему русских аналогов тем, что строился на основании анализа характера социально-экономических отношений и экономического базиса древневосточных обществ, а также включением в понятие «Древний Восток» древнейших государств Китая, Индии и прилегающих территорий.
Струве приветствовал революционные события 1917 и поддерживал социалистические преобразования в СССР. Именно ему принадлежит идея пересмотра оригинального тезиса Карла Маркса и Фридриха Энгельса относительно единства всемирного исторического процесса, проявлявшегося через чередование формаций как универсальных этапов исторического развития человечества. Согласно Марксу и Энгельсу, на стадии цивилизации общество поочерёдно проходит рабовладельческую (классическую антическую), феодальную и буржуазную (капиталистическую) социально-экономические формации, с перспективой перехода к социалистической. Однако в труде «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству» (раздел «Экономических рукописей 1857—1859 годов») Маркс упоминал также и «азиатские производственные отношения». На этой основе некоторые учёные делали вывод о наличии особой азиатской (архаической) социально-экономической формации, предшествовавшей рабовладельческой у древневосточных обществ. Своё условное название «азиатская» формация получила не потому, что была характерна исключительно для восточных обществ, но по причине первоначального обнаружения характерных её пережитков у отдельных народов Азии (в частности, Индии). Отсюда следовали две полярные трактовки азиатского способа производства: уникальный или, наоборот, универсальный этап истории.
В 1920—1930 годы отдельные советские историки, находившиеся под влиянием теории Освальда Шпенглера, пытались объяснить уникальность азиатского способа производства, существовавшего только у восточных обществ. Им противостояли марксистские историки-универсалисты, которые расширили первоначальный географический ареал анализа производственных отношений и пришли к выводу о существовании подобного способа производства не только на начальных периодах развития восточных обществ, а и у всего человечества в целом, считая его универсальным (например, он наблюдался в крито-микенском обществе, в Риме периода царей и ранней Республики, у цивилизаций Месоамерики); с другой стороны, такие восточные общества, как Древний Египет периода Нового царства или Персидская империя Ахеменидов, могут быть определены как классические рабовладельческие. Сторонники выделения отдельного азиатского способа производства выделяли такие характерные для него черты, как функционирование разветвлённой ирригационной системы в условиях централизованого государства и этатистской политики; отсутствие частной собственности на средства производства; свободные общины, эксплуатируемые государственным аппаратом, в качестве экономической основы существования общества; восточная деспотия как особый тип монархической формы правления.
Опираясь на изданные в СССР сочинения Маркса, Василий Васильевич Струве к 1933 разработал «пятичленку», — парадигму смены пяти социально-экономических формаций: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, начальным этапом которой является социализм (таким образом, азиатская и античная формации сливались в одну). «Пятичленка» служила основой упрощённого понимания марксистской теории, и до известной степени — орудием вульгаризации учения Маркса. Тем не менее, её распространение способствовало утверждению материалистического понимания истории и обнаружению общих черт в политическом, экономическом и социальном прогрессе разных обществ. «Пятичленка» Струве, отождествлённая с марксистским подходом, оставалась господствующей схемой советской исторической науки для анализа всех исторических периодов, несмотря на жёсткую критику, которой она была подвергнута на Московской дискуссии об азиатских производственных отношениях (1965) видными историками СССР, Франции, Венгрии и Германии.
Струве был первым историком в мировой науке, поднявшим вопрос о характере экономического базиса и социальной иерархии древневосточных обществ, определявшихся как феодальные даже такими авторитетами, как Брэстед, Мейер и Тураев. Струве же рассматривал в качестве ключа к решению вопроса анализ производительных сил и определил, что основной формой эксплуатации труда на Древнем Востоке, как и в античном мире, было использование рабов (позже он признал, что основой экономической жизни в древневосточных странах была не эксплуатация рабов, а эксплуатация крестьян-общинников: долговое рабство у этих народов было развито неравномерно, а завоевательные походы, проводившиеся с различным успехом, ещё не стали основным источником пополнения количества рабов). Следовательно, советский востоковед определял восточные общества как раннерабовладельческие, основываясь на собственном анализе шумерского общества, изучение структуры которого проводилось на основании документов хозяйственной отчётности периода III династии Ура.
Перу Василия Васильевича Струве принадлежат более 400 работ по истории и лингвистике древнего мира. Его первые публикации, текст коптского папируса и монография «Петербургские сфинксы», увидели свет в 1912. С 1928 издавался его труд о древнеегипетском ученом Манефоне. Основные идеи Струве изложены в его фундаментальном обобщающем труде «История Древнего Востока», изданном в Москве в 1941 и продолжавшим лучшие традиции школы Тураева в марксистской трактовке. Остальные труды Василия Васильевича Струве были посвящены истории и истории культуры Древнего, персидского и эллинистического Египта, Месопотамии (Шумера, Вавилона, Ассирии), Северной Сирии (на примере Угарита), Урарту и Закавказья, Персии, Палестины, Малой Азии, Северного Причерноморья и Средней Азии. В частности, истории древних государств, расположенных на территории Советского Союза, он посвятил свои «Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии», изданные посмертно в 1968. Значение фактического материала, последовательно изложенного в трудах Струве, подкрепляется индуктивными обобщениями и анализом значения той или иной исторической эпохи в контексте развития стран и народов.
Василий Васильевич Струве издал несколько древнеегипетских письменных памятников, находящихся в музеях Москвы (в основном в из Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) и Ленинграда, в том числе ряд демотических текстов Позднего периода Древнего Египта и «Московский математический папирус», текст которого был транскрибирован ещё Тураевым. Под руководством основоположника советского востоководения были тщательно изучены «речения» Ипувера и Неферреху, относящиеся к концу Среднего царства, поскольку они приводили относительно редкие для египетской литературы свидетельства всплеска классовой борьбы, интересовавшие советскую науку. Другой безусловной заслугой Струве является то, что его наследие позволило сломать безраздельно господствовавшие в исторической науке представления о древневосточных обществах как исконно феодальных.
Василий Васильевич Струве редактировал целый ряд наименований исторической периодики и коллективных трудов по всемирной истории, участвовал в подготовке энциклопедических изданий, а также инициировал начавшееся в 1961 издание Советской исторической энциклопедии, будучи членом Главной редакции энциклопедии.
Оценки личности
Историю Древнего Востока читал Василий Васильевич Струве — высокий, крупный, чрезмерно полный человек с рыжими усиками, из-за большой, рано поседевшей головы казавшийся несколько старше своих лет: в 1934-м ему было только сорок пять. Струве до революции получил основательное образование, стажировался в Берлине. Воспитанный в дворянской семье, он попытался приспособиться к новым условиям, и не без успеха. В начале тридцатых Струве сделал блестящую карьеру. В 1935 году Струве станет академиком, в 1937-м возглавит академический Институт этнографии, а с 1941-го — Институт востоковедения. По свидетельствам слушателей, читал он скучно, запинаясь, усыпая речь бесчисленными словами-паразитами: «к сожалению», «знаете ли», «вот видите». Зато был человеком добрым, внимательным к студентам и, несмотря на карьеризм, не подлым. Когда арестуют профессора Ковалёва, заведующего кафедрой истории Древнего мира, и всех преподавателей заставят «отмежеваться» от «вредителя» и «врага народа», Струве публично откажется это сделать. Позднее он будет хлопотать и за Л. Н. Гумилёва.[4]
Награды
- орден Ленина (10.06.1945)
- орден Трудового Красного Знамени (19.03.1959)
Адреса в Санкт-Петербурге
1948 — 15.09.1965 года — дворец великого князя Владимира Александровича — улица Халтурина, 27.
Труды
Монографии и обобщающие работы:
- Заупокойный культ древнего Египта: Путеводитель по выставке в залах Эрмитажа. Пб., 1919.
- Происхождение алфавита. — Пг.: Время, 1923.
- История древнего Востока. М.: ОГИЗ; Госполитиздат, 1941. — 484 с. (Разделы в учебнике)
- Очерки социально-экономической истории древнего Востока. М.-Л.: ОГИЗ; Госсоцэкгиз, 1954.
- Государство Лагаш. Борьба за расширение гражданского права в Лагаше. XXV—XXIV вв. до н. э. — М.: ИВЛ, 1961. — 104 с.
- Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. Л.: Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1968.
- Избранные труды: Ономастика раннединастического Лагаша. М.: Наука, 1984. — 216 с.
- Манефон и его время. СПб.: Издательство «Журнала „Нева“»; Летний сад, 2003. — 480 с., ил., табл.
Статьи:
- Датировка первой Вавилонской династии // Вестник древней истории. — 1947. — № 1. — С. 9-36.
- Наемный труд в сельская община в южном Междуречье конца III тысячелетия до н. э. // Вестник древней истории. — 1948. — № 2. — С. 13-37.
- К интерпретации угаритского текста «Рождение богов» // Палестинский сборник. Выпуск 2 (64-65). М.-Л.: Издательство АН СССР, 1956. С. 3-11.
- Интерпретация документа № 19 издания М. В. Никольского // Вестник древней истории. — 1957. — № 4. — C. 3-57.
- Категория времени и замена идеограмм в шумерийском языке и письме // Вестник Ленинградского университета. — 1957. — № 8. — С. 85-95.
- Предварительный ответ на статью И. М. Дьяконова // Вестник древней истории. — 1958. — № 2. — С. 252—253.
- Основные вехи войны Урукагины и Лугал-заггиси // Вестник древней истории. — 1958. — № 4. — С. 3-14.
- Термин gána-ga и проблема зарождения частного землевладения в Шумере // Вестник древней истории. — 1959. — № 2. — С. 3-45; Вестник древней истории. — 1959. — № 3. — С.53-75.
- К проблеме частного землевладения в Шумере // Вестник древней истории. — 1959. — № 4. — С. 12-24.
- Вопрос о восстановлении некоторых лакун в шумерской надписи так называемой «Овальной пластинки» // Вестник древней истории. — 1962. — № 2. — С. 65-67.
- Префиксы mu- и e- шумерского глагола // Вестник древней истории. — 1962. — № 4. — С. 91-101.
- [annals.xlegio.ru/hetts/sud34_36.htm В. В. Струве. Параграфы 34 и 36 хеттского судебника // Вестник древней истории, № 1, 1937 г.]
- [rec.gerodot.ru/behistun/struve01.htm В. В. Струве. Датировка Бехистунской надписи // «Вестник древней истории», 1952, № 1, с. 26-48]- в «Реконструкции»"Нового Геродота".
Библиография:
- Список трудов В. В. Струве // Древний мир. — М., 1962. — С. 9—22.
Напишите отзыв о статье "Струве, Василий Васильевич"
Примечания
- ↑ [www.herzen.spb.ru/main/structure/fukultets/soc/srtuct/vseob/ Официальный сайт университета имени А.И. Герцена | Кафедра всеобщей истории]
- ↑ [orient.spbu.ru/department/subdepartments/department-of-the-ancient-east-countries/ Восточный факультет СПбГУ / Факультет / Кафедры / Кафедра Древнего Востока]
- ↑ [funeral-spb.ru/necropols/serafimovskoe/struve/ Могила В.В. Струве на Серафимовском кладбище Ленинграда]
- ↑ Жервэ, Козырева, 02.10.2012.
Литература
- Милибанд С. Д. Академик В. В. Струве. Библиографическая справка. — М.: ИВЛ, 1959. — 26 с.
Ссылки
- [www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_personalities&Itemid=74&person=185 Биография]
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Жервэ, Козырева, 02.10.2012 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Струве, Василий Васильевич
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Доктора исторических наук
- Действительные члены АН СССР
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Учёные по алфавиту
- Историки по алфавиту
- Историки СССР
- Востоковеды СССР
- Египтологи СССР
- Шумерологи
- Ассириологи
- Струве (потомство Якова)
- Выпускники историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета
- Выпускники восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Преподаватели восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Директора Института востоковедения
- Сотрудники Института этнологии и антропологии РАН
- Сотрудники СПбИИ РАН
- Персоналии:Государственный Эрмитаж
- Историки-марксисты
- Члены Императорского православного палестинского общества
- Похороненные на Серафимовском кладбище
- Преподаватели Российского государственного педагогического университета
- Сотрудники ИВР РАН