Струнников, Николай Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Струнников Николай Иванович
Дата рождения:

14 мая 1871(1871-05-14)

Место рождения:

Орёл,
Российская империя

Дата смерти:

20 сентября 1945(1945-09-20) (74 года)

Место смерти:

Москва, СССР

Звания:

Николай Иванович Струнников (18711945) — русский живописец-портретист и реставратор, заслуженный деятель искусств РСФСР (1940).





Биография

Родился 14 мая 1871 года в Орле. Семья, где было шестеро детей (два сына и четыре дочери), жила в нужде в селе Богородицкое Малоархангельского уезда. Отец художника — Иван Алексеевич — был приказчиком в сельском магазине, а мать — Александра Николаевна — домохозяйкой, отличалась художественными способностями и делала великолепные вышивки бисером.

После окончания трехлетнего обучения в начальной школе Николаю пришлось пойти в «мальчики». Он служил в Орле на складе купца Конькова. Здесь он увлекся рисованием, которое стало страстью, и Струнников решил ехать в Москву. Своё образование он начал учеником в мастерской живописца С. И. Грибкова, куда попал в числе по рекомендации одного художника, заметившего его способности.

В 1892 году поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества, закончив его с двумя серебряными и одной бронзовой медалью. В училище его преподавателями были А. Архипов и В. Серов.[1] Своё образование продолжил в 1901 году в Высшем художественном училище Петербургской Академии художеств у И. Е. Репина. Жил в Петербурге, а во время летних каникул уезжал к своим сестрам, которые жили в Малоархангельске. В 1902 году местный священник предложил ему расписать Воскресенскую церковь, что было им выполнено. Также им был расписан собор в Киеве, куда художник переехал в 1913 году, поступив преподавателем в художественное училище по рекомендации И. Е. Репина.

Н. И. Струнников принял и поддержал Октябрьскую революцию. В 1921 году по вызову Наркомпроса он переехал в Москву и больше на Украину не возвращался. В период 1927—1930 годов создал целую галерею портретов героев гражданской войны: Ворошилова, Щаденко, Пархоменко, Подвойского. За портрет партизана Лунева Струнникову была присуждена Золотая медаль на Международной выставке в Париже в 1937 году.

Во время Великой Отечественной войны, находясь в эвакуации в Свердловске, написал полотна «Зоя Космодемьянская» и «Партизан» для Свердловского дома офицеров.

Умер 20 сентября 1945 года в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Был женат на Прасковье Алексеевне, в семье родилось трое сыновей: Сергей, Игорь и Ростислав.

Труды

Струнников был экспонент МОЛХ, московского общества «Группа художников» (1909—1911), АХР (1926), ТПХВ (47-я, 48-я выставки). Также был участником литературно-художественного кружка «Среда» в Москве.

Его работы хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Центральном музее Вооружённых сил в Москве, Музее новейшей истории России в Москве, Днепропетровском национальном историческом музее им. Д. Яворницкого, Полтавском и Донецком художественных музеях.[1]

Память

Жителями Малоархангельска установили на городском кинотеатре «Колос» мемориальную доску в честь Струнникова, где на мраморе высечены слова: «В гор. Малоархангельск с 1901—1904 жил и работал известный советский художник, заслуженный деятель искусств РСФСР Николай Иванович Струнников».

Напишите отзыв о статье "Струнников, Николай Иванович"

Примечания

  1. 1 2 [www.korners.kiev.ua/russian/painters/1054 Струнников Николай Иванович (1871—1945)]

Ссылки

  • [artrussian.com/museum_strunnikov.html Струнников Николай Иванович (1871—1945)]
  • [maloarhangelsk.ru/strunnikov/ Николай Иванович Струнников]
  • [www.liveinternet.ru/users/2010239/post169702025/ Николай Иванович Струнников]


Отрывок, характеризующий Струнников, Николай Иванович

– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!