Студенческая корпорация

Студенческая корпорация — это академическая организация, членство в которой длится, как правило, в течение всей жизни; она объединяет студентов и выпускников высших школ на основе соблюдения следующих принципов: братства, патриотизма, стремления к знаниям, уважения старшинства. Балтийские корпорации и корпусы (Corps) (корпорации из немецко-говорящего культурного пространства) отделяют себя от политики и религии, являются организациями, в которых преданность традициям и консерватизм сочетаются с демократией и толерантностью. Наряду с ними в немецко-говорящем культурном пространстве есть менее толерантные корпорации, для которых национальное происхождение, политические и религиозные взгляды имеют большое значение.

В Германии сейчас существует объединение по вопросам исследования истории студенческих Корпусов (Corps). Председателем данного объединения является профессор Рюдигер Дёлер. К теме студенческих корпораций также проявляет интерес декан исторического факультета Балтийского федерального университета им. И. Канта Валерий Иванович Гальцов.

История корпораций

Основы корпораций появились ещё в XIII веке — так в Болонском Университете существовали «nationes» — нации, например, natio Theutonicorum, объединявшая германских студентов. В 1250 г. уже существовали две крупные корпорации (universitates) схоларов: «цитрамонтаны» (итальянцы) и «ультрамонтаны» (иностранцы). Каждая из них распадалась на три большие национальные группы, а эти последние на землячества (nationes): у цитрамонтанов их было 17, а у ультрамонтанов — 13. В сохранившихся болонских статутах 1317—1347 гг. перечислены «нации» обеих корпораций; здесь встречаются представители почти всех областей Италии и народов Европы, не исключая и славянских.

Студенческие корпорации в немецкоговорящих странах

Землячества в немецкоговорящем культурном пространстве трансформировались в Корпусы (Corps), главными принципами которых являются толерантность по отношению к религиозной принадлежности, национальности и политическим взглядам. Позднее возникли и другие формы студенческих объединений и союзов: христианские, певческие и многие другие. Корпорации, в том виде, в котором они существовали в Российской империи, возникли в Германии в конце XVIII — начале XIX века, окончательно сформировавшись во второй его половине. Первой такой корпорацией и первым Корпусом принято считать Onoldia, основанную 28 мая 1798 года в Эрлангене, которая первая отказалась от принципа объединения по территориальному признаку. Первая известная русская корпорация — Ruthenia была создана в Гёттингене, Германия, в 1808 году.

Студенческие корпорации в России

На территории Российской империи первые студенческие корпорации появились в Дерптском университете (современное название Дерпта — г. Тарту в Эстонии), основанном в 1802 году. Самой первой была основана Curonia (1808), потом Estonia (1821) и Livonia (1822) объединившие в своих рядах, в основном, остзейских немцев из Курляндской, Эстляндской и Лифляндской губерний. Позднее создаются Polonia и Ruthenia(1829), объединившие поляков и русских. Основателем русской корпорации Ruthenia стал русский поэт Николай Михайлович Языков, родившийся в 1803 году в Симбирске, умерший в 1846. Он обучался в Дерптском Университете с 1822 по 1827 и уехал из Дерпта в 1829 году. Для читателей тех лет Языков стал певцом своевольного студенчества. Пушкин, плакавший от восторга над его стихами, говорил: «Человек с обыкновенными силами ничего не сделает подобного. Тут потребно буйство сил». Именно в Дерпте родились первые зрелые его стихи, покорившие современников и обессмертившие его имя. Это были студенческие застольные и любовные песни, наполненные бьющим через край задором, пронизанные негой и упоением, освященные идеями дружбы и свободы.

Первая корпорация в Москве носившая незатейливое название «Landsmannschaft» возникает в 1829 году, но существует очень недолго и особого следа в истории не оставляет. В Санкт-Петербурге в 1837 году возникают сразу две корпорации: русская Ruthenia и немецкая Baltica, которые действуют до 1844 года, когда их закрывают по повелению свыше. Отношение к студенческим союзам и объединениям со стороны власти в России было очень настороженным, так Университетский Устав как 1835, так и 1861 года, прямо запрещает всяческие студенческие объединения. Тем не менее различные объединения продолжали возникать, например, в 1883 была создана «Санкт-Петербургская студенческая корпорация», которая уже в 1884 была ликвидирована полицией, так как её члены подпали под сильное влияние подпольной террористической организации «Народ и воля». В начале XX века отношение власти к студенческим корпорациям меняется, возможно, под влиянием Дерптского университета, где корпорации действовали практически беспрерывно, и 13 ноября 1902 года Николай II разрешает студенческие корпорации. Только в Санкт-Петербурге основывается более 20 корпораций по образцу дерптских. В октябре 1908 студенты Императорского Санкт-Петербургского университета, Горного и Политехнических институтов создают Академический союз с девизом «Наука и Отечество».

На данный момент единственной русской студенческой корпорацией, действующей на территории России, является Fraternitas Ruthenica, основанная в 2015 году группой студентов российских университетов.

Студенческие корпорации в Латвии

В Риге появление студенческих корпораций связано с основанием Рижского Политехникума, который был создан как частная высшая техническая школа, на деньги Биржевого комитета и дворянства Прибалтийских губерний. С 1896 года он преобразовывается в государственный Рижский Политехнический Институт. Первыми корпорациями, основанными в Риге, стали немецкие Fraternitas Baltica и Concordia Rigensis, а позднее и Rubonia. В первые десятилетия существования Политехникума членами корпораций были все его студенты. Первой русской или, вернее, русскоязычной, корпорацией в Риге стала Borysthenia основанная в 1876 году, но просуществовала она только до 1880 года. Позже были созданы польская Arconia, русская Fraternitas Arctica , польская Veletia, латышские Selonia и Talavia, эстонская Vironia.

Корпорации в Латвии не являются религиозными организациями. В каждой корпорации состоят люди исповедующие разные религии. Вопросы религии внутри корпораций не обсуждаются. Корпорации не являются тайными обществами и не связаны ни с какими тайными обществами. Корпорантам запрещено вступать в масонские, и им подобные, организации. Корпорации в Латвии — это организации патриотов Латвии, но члены корпораций могут принадлежать к разным партиям.

Жизнь бурша (члена корпорации) была и остаётся полнокровной, в ней есть место как дружеским пирушкам и песням, так и научным рефератам, театральным фестивалям, спортивным состязаниям, корпорации издают свои журналы, участвуют в научных конференциях и делают многое другое. В отличие от Германии, где многие корпорационные обычаи изменились, или ушли в прошлое, латвийские корпорации бережно хранят бурсацкие традиции, восходящие ещё к первым европейским университетам. Сейчас, например, в балтийских корпорациях есть множество сохранившихся немецких элементов, которые в современных студенческих корпорациях в самой Германии уже неизвестны или мало известны.

Уважение к традициям вовсе не означает стремление жить в позапрошлом веке. Корпорации стремятся жить в ногу с современностью, сохраняя всё лучшее из обычаев и традиций предков. Одной из таких традиций корпораций являются литературные вечера. Несмотря на своё название, вечера эти посвящены самым различным темам: от научных до рассказов о хобби. Каждый фукс подготавливает реферат на выбранную тему и рассказывает о ней. Рефераты подготавливают также коммильтоны и филистры, желающие поделиться со своими братьями идеями и информацией. Проводятся и другие мероприятия, например такие, как научная конференция «Академическая честность», организованная совместно с Латвийским Университетом.

«Edite, bibite, collegiales!» — эти строки из студенческой песни отражают ещё одну сторону жизни корпорантов — дружеские пирушки, сопровождающиеся бурсацкими песнями, скрепляют узами дружбы, помогают лучше узнать друг друга. Целью пирушки в корпорациях является не напиться до беспамятства, а хорошо и весело провести время со своими друзьями. В корпорационной среде широко распространён принцип умеренности, в том числе и употребления алкоголя. Корпорации ежегодно устраивают балы, многие из которых являются открытыми для всех буршей. Одним из традиционных мероприятий является Татьянинский бал, который Fraternitas Arctica проводит совместно с Sororitas Tatiana (русской корпорацией студенток, основанной в 1932 году).

Корпорации многих вначале привлекали своей формой, но оставались в них благодаря содержанию, так как блестящий антураж, сопровождающий корпорационную жизнь — дань эпохе рыцарства и романтизма, а внутреннее содержание корпорации — дружба, духовное братство, взаимопомощь и взаимовыручка - это то, что ценилось в любую эпоху и в любой стране.

Корпорации меняются и идут в ногу со временем, но сущность корпорации, тот бурсацкий дух свободы, чести, остаётся неизменным и именно передать этот дух, сделать его внутренним стержнем каждого нового члена корпорации и является её главной задачей.

Русская студенческая корпорация Fraternitas Arctica в Риге

21 октября 1880 года в Риге 26 членов недавно закрытой студенческой корпорации Borysthenia решили создать новую корпорацию, которую назвали Fraternitas Arctica (балтийский Корпус Фратернитас Арктика). 6 ноября того же года корпорация была принята в C!C! (объединение корпораций), но известие об этом было получено 7 ноября 1880 года, после чего этот день и отмечается как день основания корпорации. Корпорация прерывала свою деятельность дважды, во время Первой и Второй мировых войн. Во время Первой мировой корпорация некоторое время действовала в Москве, но уже в 1922 году возобновила деятельность в Риге. Студенческие корпорации были запрещены как в нацистской Германии, так и в Советском Союзе. Поэтому в 1940 году корпорации в Латвии официально прекратили своё существование. После Второй мировой войны корпорация действовала за рубежом, в основном в США, но и в СССР члены Fraternitas Arctica нелегально продолжали регулярные встречи, принимали новых членов и даже издали песенник корпорации. 19 мая 1990 года Fraternitas Arctica возобновила свою легальную деятельность в Риге, и с этого момента является единственной действующей русской студенческой корпорацией в мире.

Членом Fraternitas Arctica может стать любой гражданин Латвии, получающий высшее академическое образование, знающий русский язык и уважающий русскую культуру. Вступая в корпорацию, новичок — фукс, должен пройти испытательный срок в течение 2—5 семестров. Как быстро он закончится, зависит от самого фукса, от его активности, желания учиться, от его старательности и пунктуальности. После прохождения испытания достойные фуксы становятся полноправными членами корпорации — коммильтонами. Именно они руководят корпорацией и занимаются всеми её делами. Филистры — это не участвующие в активной жизни корпорации бурши, которые закончили своё образование. Филистры всячески помогают корпорации, в том числе финансово.

Некоторые известные российские корпоранты

Корпус Курония VII Гёттингензис

Александр Аркадьевич Суворов (внук известного полководца Александра Васильевича Суворова), российский дипломат и генерал

Корпус Фратернитас Арктика Рига

Михаил Михайлович Пришвин, русский писатель

граф Мстислав Николаевич Толстой, вице-губернатор Санкт-Петербурга (1913—1915)

Николай Максимович Озмидов, инженер, профессор электротехники Рижского Политехнического Института

Сергей Иванович Гриневич, член Государственной Думы IV-го созыва

Николай Петрович Богданов-Бельский, художник, действительный член Академии художеств России

Корпус Рутения Дорпат

Николай Михайлович Языков, русский поэт

См. также

• Студенческие объединения в Северной Америке

Литература

• Keller, O.W. (1971). Russisches Burschentum: 1808—1968; Denkschrift zum 40jährigen Stiftungsfest der Ruthenia Riga 1929 — New York 1969. Lage-Lippe, Haberbeck
• Борткевич, В. А. (1891). Арфа подле кружки: Сборник любимейших студенческих песен. Эрнест Платес, Рига.
• Осипов Е. А., Гроссен Г. Г., Левицкий Д. А. (2005). «Ruthenia» в Риге и на чужбине. Латвийское общество русской культуры, Рига. ISBN 9984643727
• Трофимов, Д. О. (2010). Allgemeines Baltisches Kommersbuch (Общий балтийский кантусник). Елгава Принтинг Хауз, Рига: ISBN 978-9984-49-057-1

Отрывок, характеризующий Студенческая корпорация

– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…