Студенческое движение

Студенческое движение — деятельность студентов, имеющее своей целью политические, экологические, экономические или социальные реформы. Одной из важных составляющих движения является требование студентов участвовать в составлении учебных планов или увеличение финансирования образования. В политических событиях студенческое движение может играть большую роль (студенческая революция). Первые студенческие движения возникли в Европе; их можно разделить на две большие группы: 1) стремящихся к улучшению условий жизни студенчества в целом, объясняя это тем, что студенты являются будущим интеллектуальным поколением общества, в котором они растут, и 2) возникающих как идеалистическое стремление к справедливости в ответ на существующие несправедливые социальные условия. Студенческое движение может возникать как реакция на некие конкретные действия правительства, а может принимать форму интеллектуально и социально мотивированной внепарламентской оппозиции существующей системе.

Европейские студенческие движения отражают составные факторы стабильности общества (Льюис С. Фойер, «Исследование истеблишмента в капиталистических и социалистических странах»). С точки зрения «истеблишмента», студенческие движения всегда нетипичны и неожиданны, каждое из них возникает и развивается по-своему, что существенно затрудняет поиск эффективной и доступной формы для их нейтрализации.

Формами протеста студентов являются демонстрации, блокады, символические акции, забастовки, распространение листовок и выступления, перформансы и информационная война. Протест также может принимать насильственные формы по отношению к вещам и людям, а также налеты на преподавателей; в этом случае говорят о «студенческих беспорядках» или «бунтах».

Реакция правительства на студенческий активизм может быть самой различной: от полного принятия требований студентов, включая создание соответствующих министерств и служб, реформирование системы участия государства в промышленности и экономике, до расстрела мирных демонстраций.

Студенческие движения, успешные и неуспешные, формируют общественное мнение и довольно долгое время воздействуют на него.

История национальных студенческих движений

Германия

В 1815 году в Йене было основано «Землячество» (нем. Urburschenschaft) — студенческое объединение, находившееся под влиянием националистических и демократических идей. В 1817 году, вдохновлённые либеральными и патриотическими идеями об объединённой Германии, студенческие организации собрались на Вартбургском фестивале в Эйзенахе, Тюрингия, и жгли там реакционные книги.

В 1819 году студент Карл Людвиг Занд совершил убийство писателя Августа фон Коцебу, занимавшегося травлей студенческих организаций.

В мае 1832 году возле Нейштадта-на-Вайнштрассе праздновался Гамбахский фестиваль с 30000 участниками, среди которых было много студентов. Наряду с нападением на франкфуртскую тюрьму в 1833 году для освобождения заключавшихся в ней студентов, революционным памфлетом Георга Бюхнера «Гессенский ландбот» (нем. Der Hessische Landbote) это было событием, приведшим к революциям 1848 года в германских государствах.

Канада

В Канаде в конце 1950-х и в 1960-х годах возникло несколько «новых левых» студенческих организаций, из них особо нужно выделить две: Студенческий союз за мирное действие (англ. Student Union for Peace Action — SUPA) и Компания молодых канадцев (англ. Company of Young Canadians — CYC). SUPA образовался из пацифистски и моралистически настроенной «Совместной университетской кампании за ядерное разоружение» (англ. Combined Universities Campaign for Nuclear Disarmament — CUCND) в декабре 1965 года на конференции университета Саскачеван, расширив свою область действия и включив в неё вовлечение в политику дискриминированных сообществ, а также «подъём сознания» для радикализации канадской молодёжи и осознания испытываемого ею «разрыва поколений». SUPA был децентрализованной организацией, базировавшейся в университетских кампусах и ориентировавшейся на средний класс. После распада SUPA в 1967 году его члены перешли в CYC или стали активистами в «Канадском союзе студентов» (англ. Canadian Union of Students — CUS), сделав этот союз активной «новой левой» организацией. Во всех этих организациях проводились интеллектуальные дебаты: об отношении к рабочему классу, о том, что традиционный «рабочий класс» куплен и интегрирован в систему, и о том, кто же является ведущей силой в классовой борьбе за новое лучшее социалистическое общество. Как раз в этих дискуссиях о роли рабочего класса и «традиционных левых» распался SUPA. В 1968 году в «Университете МакГилла и Саймона Фрейзера» появилась организация «Студенты за демократический университет» (англ. Students for a Democratic University — SDU), куда вошли бывшие члены SUPA и «Новой демократической молодёжи», а также из «Либерального клуба» и «Молодых социалистов». SDU отличились захватом администраций университетов в 1968 г. и студенческой забастовкой в 1969 году. После провала забастовки SDU распалась. Некоторые её члены вошли в состав «Индустриальных рабочих мира» (англ. Industrial Workers of the World, IWW) и «Молодёжную интернациональную партию» — йиппи (англ. Youth International Party – Yippies). Другие её члены вступили во «Фронт освобождения Ванкувера» в 1970 году.

В 1970-х годах по результатам всеканадского референдума Студенческого Союза были созданы «Группы исследования общественных интересов» (англ. Public Interest Research Groups — PIRG’s). В отличие от других подобных американских проектов, в PIRG’s всю администраторскую и исполнительскую работу осуществляют студенты.

Также была сформирована Студенческая коалиция против войны, занимающаяся общественным образованием, ненасильственным активизмом, правозащитной деятельностью и социальными реформами.

Восточная Европа и постсоветские государства

Во время коммунистических режимов в странах Восточной Европы, студенты этих стран были одной из ведущих сил в самых известных случаях социального протеста. Цепь событий, повлекшая за собой Венгерскую революцию 1956 года, началась с мирной студенческой демонстрации на улицах Будапешта, в которую влились рабочие и другие горожане. В Чехословакии одним из самых известных действующих лиц в акциях протеста, которые привели к советскому военному вторжению в страну и окончанию Пражской весны, был Ян Палах, студент, сжёгший себя 16 января 1969 года. Этот акт подхлестнул протест против оккупации.

Студенческие движения играли центральную роль в т. н. «цветных революциях», произошедших в последние годы в посткоммунистических странах: сербский «Отпор», образовавшийся в 1998 г. в ответ на репрессивные законы об образовании и СМИ, изданные в том году. В сентябре 2000 г. во время выборной президентской кампании эта организация провела свою кампанию «Готов jе» (серб. «Кончился»), накалившую недовольство сербского населения режимом Слободана Милошевича, что привело к его поражению на выборах.

«Отпор» инспирировал другие молодёжные движения в Восточной Европе, такие как «Кмара» в Грузии, сыгравшая важную роль в «революции роз», и «Пора!» на Украине, влиятельное движение, организовавшее демонстрации, приведшие к «оранжевой революции». Подобно «Отпору», эти организации следовали принципу ненасильственного сопротивления и в своей оппозиционной деятельности использовали высмеивание авторитарных лидеров. Подобные движения также существовали в Кыргызстане («КельКель»), «Зубр» в Белоруссии и MJAFT! в Албании.

Противники цветных революций обвиняют Фонд Сороса и/или правительство США в поддержке или даже планировании этих революций в интересах западных стран. Но сторонники этих революций считают эти обвинения преувеличенными и говорят об этих революциях как о положительном явлении, морально оправданных, и неважно, была ли при этом поддержка Запада или нет.

Австралия

Австралийские студенты имеют долгую историю участия в политических дебатах. Это особенно заметно в новых университетах, основанных в пригородных районах. В последние годы степень вовлечённости студентов в политику снизилась, а сами студенты все больше подвержены политической апатии. Число студенческих акций протеста и количество их участников также снизилось.

Франция

Студенческое движение во Франции имеет давнюю историю. В Сорбонне в период между 1443 и 1445 годами девять месяцев шла забастовка против отмены налоговых льгот. С сентября 1444 года по март 1445 года шла непрерывная 6-месячная забастовка. В 1446 году прошли бунты против отмены судебной автономии университета и подчинения его парламенту Парижа. Студенты Сорбонны регулярно объявляли забастовки после арестов студентов полицией. В 1453 году университет бастовал по случаю смерти Раймона де Морегара — студента, убитого стражей Шателе.

В XX веке во Франции происходили студенческие протесты против законов или реформ образования (план Сонье-Сете в 1976 году, против «Контракта трудового содействия» (фр. Contrat d’insertion professionnelle — CIP) в 1994 году), с требованиями улучшения условий жизни (повышение пособий, проблема жилья и др.) или по политическим мотивам, не относящимся непосредственно к студентам (май 1968 года и др.). Высокая активность студентов и их чувствительность к происходящему всегда находилась под пристальным вниманием политических сил и власти. Если беспорядки мая 1968 года помогли многим силам прийти к власти, то студенческое движение 1986 года существенно снизило шансы Жака Ширака на президентских выборах в 1988 года.

Как и во многих других странах, во Франции наиболее сильным движением было студенческое движение мая 1968 года. Оно началось в университете Нантера с движения 22 Марта, в которое входили воинственные маоисты, троцкисты и анархисты. В мае 1968 году Нантерский университет был закрыт в связи с проблемами между студентами и администрацией. В качестве протеста против закрытия и изгнания нантерских студентов студенты парижской Сорбонны начали собственные демонстрации. Францию захлестнули беспорядки, во время которых многочисленные группы — коммунисты, анархисты, правые либертарные активисты — использовали ситуацию для реализации своих политических идей. Движение мая 1968 года перешло во всеобщую забастовку, длившуюся несколько недель и парализовавшую всю страну, став гораздо большим, чем просто студенческим движением. Во многих аспектах это движение имело революционную форму ситуационистского характера. В течение мая-июня 1968 года во время столкновений с полицией были убиты 4 манифестанта, из них два рабочих и один лицеист.

События в Париже вызвали волну студенческого протеста по всему миру. Западногерманское студенческое движение участвовало в демонстрациях против «чрезвычайного законодательства». Во многих странах студенческие протесты вынудили власти прибегнуть к силе. В Испании демонстрация против диктатуры Франко была разогнана полицией. Студенческая демонстрация в Мехико закончилась расстрелом демонстрантов 2 октября 1968 года и стала известной как «резня в Тлателолко». Даже в Пакистане студенты вышли 7 ноября на улицы, протестуя против политики в сфере образования, полиция открыла огонь, и был застрелен студент колледжа.

Но самой продолжительной забастовкой во Франции XX века была забастовка 1976 года, длившаяся 3 месяца (с марта по май). Она ставила цель помешать проведению реформ второго цикла обучения (создание новых специальностей) и воспринимаемых студентами как попытка подогнать высшее образование под нужды рынка и сделать его ещё менее доступным. На это движение в значительной мере оказывало влияние Революционная коммунистическая лига (фр. Ligue Communiste révolutionnaire) и студенческий лидер Доминик Лосэ (фр. Dominique Losay). В этом движении родились будущие политические кадры: Жан-Кристоф Камбадели (фр. Jean-Christophe Cambadélis) (в настоящее время член OCI — фр. Organisation communiste internationaliste, Организация коммунистов-интернационалистов), Жульен Дрэ (фр. Julien Dray) (Лига коммунистов-революционеров — LCR), Жан-Люк Мано (фр. Jean-Luc Mano) (UEC — фр. Union des étudiants communistes, Союз студентов-коммунистов). Когда наконец правительство Пьера Моруа (фр. Pierre Mauroy) отменило ограничения на поступление в вузы в 1983 году, правые и ультраправые студенты в середине мая устроили волнения в элитарных университетах, длившиеся две недели.

Через три года правительство Жака Ширака попыталось вновь ввести ограничения на поступление в университеты, но в этот раз сотни тысяч студентов вышли на улицы. Как и в прошлые годы, манифестации приняли ожесточенный характер, но в этот раз под ударами полицейских погиб студент Малик Усекин (фр. Malik Oussekine). Министр образования Ален Деваке (фр. Alain Devaquet) был вынужден уступить и отменить реформу.

Французские студенты вновь поднялись в марте 1994 года, когда к власти в стране пришли правые, на этот раз против введения «контрактов трудового содействия», уменьшающих МРОТ до 80 % его первоначальной величины для работников моложе 25 лет; затем в ноябре-декабре 1995 г. против сокращений бюджетного финансирования вузов. Другая волна протеста поднялась против Национального фронта во время президентской предвыборной гонки в 2002 году.

Хронология студенческого движения во Франции с 1945 года

• 1945: декрет о 4 % квоте участия избираемых студентов в университетских советах. Многие студенты были участниками Движения сопротивления, сохранили у себя оружие и желание им пользоваться.
• 1947: проект закона, увеличивающего плату за обучение и снижающего размер стипендии. Общенациональная забастовка за сохранение стипендий и против повышения платы.
• 1948: общественное страхование студентов. Создание французского Национального фонда студенческой взаимопомощи.
• 1951: проект закона об учебном пособии представлен в парламент. Акции в поддержку кредитования общественного страхования студентов.
• 1953: реализация плана Легорже (фр. Le Gorgeu) (университетское строительство). Акции протеста с требованием увеличения необходимых пособий для студентов.
• 1954: забастовка против недостаточного бюджетного кредитования студентов.
• 1956: национальная забастовка в виде «завтрака» против недостаточного участия государства в вопросах обеспечения общественного питания.
• 1957: общенациональная забастовка и манифестация в Париже с требованием повысить учебные пособия.
• 1958: Акции протеста с требованием увеличения числа учебных помещений и стипендии.
• 1958—1961: демонстрации против войны в Алжире, столкновения с полицией.
• 1961: правительственные меры против Национального союза французских студентов (фр. Union nationale des étudiants de France — UNEF) (сокращение пособий).
• Март 1961: национальная забастовка и манифестация против отмены отсрочек службы в армии для студентов.
• 1962: реформирование медицинского, юридического, фармацевтического и научного факультетов (введение специализации в образовании).
• 1963: реформа Фуше (фр. Fouchet) — разделение обучения на долгий и короткий курсы (драконовские меры по отбору абитуриентов). Забастовка против плана Фуше. Забастовка против высокой платы за студенческое жилье.
• 1964: отказ правительства отменить реформу Фуше. Правительство пресекает проведение 4 заседаний совета по делам университетов UNEF.
• 1965: восстановление финансирования UNEF. Забастовки и манифестации против повышения платы за обучение.
• Июнь 1966: ложное объявление о прекращении селективных мер плана Фуше.
• Ноябрь 1966: реализация первого этапа плана Фуше (создание высших технических школ — фр. Institut universitaire de technologie (IUT)).
• 1965—1968: национальное движение студентов в университетских городках против войны во Вьетнаме. Забастовки против плана Фуше.
• Октябрь 1967: второй этап плана Фуше. Большая манифестация против плана Фуше.
• 1968: план Эдгара Фора (Edgar Faure) (усиление университетской автономии, ослабление вмешательства государства).
• 1968: Движение 22 Марта.
• 1968: Всеобщая национальная забастовка против репрессий 6 мая.
• июнь 1970: закон Марсельена (фр. Marcellin) или «закон против бунтарей» (отменён в 1981 году), признающий любого участника незаконной демонстрации виновным в правонарушении.
• 1970: движения ультралевых на факультетах, Пуатье и Нантер блокированы, студенческие мятежи в Пуатье.
• 1973: Закон Дебре (фр. Debré) (отмена и сокращение отсрочек для студентов): введение аттестатов образца DEUG (фр. diplôme d'études universitaires générales). Протесты против закона Дебре и против произвола в определении продолжительности первого цикла обучения на основании аттестата DEUG.
• 1975: введение образовательной стадии MST (фр. Maîtrise des Sciences et Techniques — овладение науками и технологиями) и MIAGE (фр. Méthodes informatiques appliquées à la gestion des entreprises — инженерно-информационное обеспечение предприятия) — второй выборочный цикл (3 года).
• 1976: по плану Сонье-Сете введена общая реформа второго цикла образования при наличии допуска и свидетельства MST. Масштабная забастовка против плана Сонье-Сете. Правительство разрешило студенческие профсоюзы, но не разрешило общенациональную координацию студенческого движения.
• 1979: Реформа Вейля (фр. Veil) в медицинском образовании (введение numerus clausus — ограничения числа учащихся). Манифестации студентов-медиков против закона Вейля.
• 1980: «Университетская карта» для организации распределения средств между университетами и ограничения введения новых специальностей. Манифестации против «Университетской карты». Манифестации в середине мая в защиту иностранных студентов от последствий закона Имбера (фр. Imbert). 13 мая во время попытки сбежать от сотрудников республиканских сил безопасности (фр. Compagnies républicaines de sécurité — CRS) у входа в университет Жюсье убит мятежник Ален Бегран. На следующий день в университете объявлена забастовка, и университет оккупируется студентами до конца года.
• Май 1983: реформа Савари (фр. Savary), отменяющая ограничения при поступлении в университеты. Реформа первого цикла обучения и первый опыт заключения контрактов между государством и университетами. Бунты и забастовки ультраправых в элитарных университетах. Пресса пишет о «Мае 1968-го наоборот».
• 1986: проект Деваке (фр. Devaquet) по восстановлению отбора при поступлении (сохраняя ряд прав при поступлении и значительную финансовую автономию университетов). Манифестации и всеобщая забастовка против проекта Деваке. Один манифестант (Малик Усекин) убит при разгоне демонстрации полицией. Отмена реформы Деваке.
• ноябрь — декабрь 1987: забастовки против бюджетной политики в вузах после каникул.
• 1989: закон об ориентации образования Жоспена (фр. Jospin). Распределение кредитов и бюджетных средств между организациями, выбранными CNESER (фр. Conseil national de l'enseignement supérieur et de la recherche — Национальный совет по высшему образованию и научным исследованиям), по результатам выборов.
• 1990: план Жоспена «Университет 2000».
• 1991: громадные акции протеста против реформы Жоспена. Отмена реформы.
• 1992: реформа первого цикла образования, министр Ланг проталкивает реформу Жоспена в форме декрета.
• март 1994: «Контракт трудового содействия» (CIP) позволил платить молодым дипломированным специалистам меньше уровня МРОТ (план Жиро). Акции протеста и забастовки против CIP. Вся молодёжь присоединяется к движению (лицеисты, безработные, работники-инвалиды). Отмена CIP.
• 1995: Доклад Лорана (фр. Laurent) и циркуляр Барде (фр. Bardet) (проект замены стипендий банковскими займами). Акции протеста и забастовки против доклада Лорана и циркуляра Барде. Правительство идет на попятную.
• Октябрь — ноябрь 1995: Всеобщая забастовка октября/ноября 1995 года против плана Жюппе реформировать систему социальной защиты. Оккупация университетов студентами. В провинции манифестации переходят в бунты. В Париже UNEF-ID выходит из состава Национального координационного совета студентов. Координационный совет принимают резолюцию с положением о том, что для того, чтобы «изменить университет, надо изменить общество». Совет заявил о своем безразличии к отмене плана Вигипирата (фр. Vigipirate). Движение закончилось в середине декабря всеобщей забастовкой функционеров, длившейся 3 недели. Правительство Алена Жюппе (фр. Alain Juppé) было вынуждено остановить пенсионную реформу, но отказалось идти на уступки в отношении системы социальной защиты. После забастовки создается ультралевый профсоюз французских студентов.
• 1996: Генеральные штаты университета. Доклад Фору (фр. Fauroux). Университетская реформа Байру (фр. Bayrou), поддержанная министром-социалистом Аллегром (фр. Allègre).
• 1997: Постановление Байру опубликовано в «Журналь Оффисьель» (фр. Journal Officiel).
• Ноябрь — декабрь 1998: десять университетов объявляют забастовку против плана U3M и реформы высшего образования Аллегра. Канский университет снова требует отмены реформы Байру.
• 1999: Локальные волнения в университете Нанта, полная блокада помещений факультетов филологии и гуманитарных наук и удерживание их в течение 13 дней (с 28 апреля по 10 мая) за несколько дней до экзаменов помогла спасти специальность «История искусства» от полного исчезновения. Движение началось 12 февраля.
• Март 2001: забастовки с требованием увеличения финансирования и против приватизации. Пятница 23 марта: национальная демонстрация перед министерством образования с участием делегатов 4 университетов из г. Греве, Гавр, Нант, Монпелье и Мец, а также делегатов парижских университетов.
• Октябрь — ноябрь 2002: Генеральные ассамблеи и акции протеста против Болонского процесса и реформы «Лицензия-Магистр-Доктор» (фр. «Licence-Master-Doctorat» — LMD). Административные здания около десяти агломерационных общин блокированы студентами, забастовки в 4 университетах.
• Ноябрь — декабрь 2002: генеральные ассамблеи и акции протеста против роспуска 5000 сотрудников MI/SE, а затем против упразднения его устава и замены его на Службу помощи образованию. Несколько академий объявили забастовку: Кан, Ренн, Нант, Тулуза…
• 6 февраля 2003: общенациональная манифестация MI/SE и «Молодого труда» в Париже, координация деятельности биржи труда.
• Весна 2003: движение в защиту пенсий и против децентрализации. Забастовки против усиления финансовой независимости университетов. В нескольких университетах (Перпиньян, Тулуза, Париж 4) студенты блокируют аудитории своих факультетов и отказываются от экзаменов, дав широкую огласку движению в СМИ, пока забастовка преподавателей не заставила рассмотреть недостатки разделения обучения на бакалавриат и магистратуру.
• Ноябрь — декабрь 2003: забастовки против реформы LMD-ECTS (фр. Système européen de transfert et d'accumulation de crédits — Европейская система переноса и накопления кредитов) как составной части Болонского процесса, более 10 факультетов бастуют и около 30 «активизированы». До 30 тысяч студентов вышли на улицы 27 ноября.
• Март 2004: волнения в университете Нантера в связи с усилением политики безопасности в университете: камеры наблюдения, огораживание строений, наем охранников и отмена запрета полиции вторгаться на территорию университетского городка. 16 марта студенты разрушили стену строения D, которая была восстановлена через несколько дней.
• 1 ноября 2004: нантерские студенты занимают резиденцию университета в ответ на угрозы закрыть CROUS (фр. Centres régionaux des œuvres universitaires et scolaires — Региональные центры по делам университетов и школ).
• 2 ноября 2004: вторая попытка разрушить стену строения D Нантерского университета привела к 3-недельному заключению под стражу студента Сорбонны.
• Февраль — апрель 2006: манифестации студентов и лицеистов, около 60 университетов бастуют (в том числе с проведением пикетов) против «контракта первого найма» (фр. contrat première embauche — CPE) и «контракта новых наймов» (фр. contrat nouvelles embauches — CNE) и за увеличение выдачи CAPES (фр. Certificat d'aptitude au professorat de l'enseignement du second degré — свидетельство о пригодности профессора преподавать на второй ступени). Историческое здание Сорбонны, прилегающая к ней площадь и улицы перекрыты полицией с 12 марта 2006 по 24 апреля 2006 года. Во многих университетах учёба преостановлена.
• Октябрь — декабрь 2007: студенческое движение против закона «О правах и обязанностях университетов» (фр. Loi relative aux libertés et responsabilités des universités — LRU).

Китай

В 1919 году 3000 студентов Пекинского университета и из других вузов собрались на площади Тяньаньмэнь, положив начало «Движению 4 мая» как важному этапу демократической революции в Китае. Демонстрации на площади Тяньанмэнь в 1989 году была организована студентами всех 67 пекинских университетов и другими политическими группами, стремящихся установить демократию в Китае. Правительство жестоко подавило этот протест.

Индонезия

В Индонезии студенты постоянно были первыми, кто устраивал уличные демонстрации, призывающие к смене правительства, в ключевые моменты истории страны, и многие организации со всего политического спектра стремились к взаимодействию со студенческими группами.

В 1928 году «Молодёжная клятва» стала рупором антиколониальных настроений в обществе.

Во время политической смуты 1960-х годов правые студенты устраивали демонстрации с требованием тогдашнему президенту Сукарно очистить правительство от коммунистов, а после этого требуя его отставки. В 1967 году он уступил и был смещен с поста президента генералом Сухарто.

Студенческие группы также играли ключевую роль в смещении Сухарто в 1998 году, устроив большие демонстрации, усилившие народное недовольство своим президентом. Студенты Джакарты, Джокьякарты, Медана и др. первыми в то время заговорили публично против милитаристского правительства. Студенческое движение было одним из основных участников политической сцены того времени. Например, сменивший Сухарто новый президент Хабиби предпринял ряд неудачных попыток усмирить студентов, подвергавшихся гонениям при Сухарто, встречаясь с их лидерами и семьями студентов, убитых силами безопасности во время демонстраций.

Иран

В Иране студенты были в первых рядах при протестах против светской монархии (до 1979 года), а в последние годы — против теократической исламской республики. Как религиозные, так и более умеренные студенты играли главную роль в оппозиции Рухолла Хомейни против шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. В январе 1978 года армия разогнала демонстрацию студентов и исламских лидеров, убив несколько студентов и посеяв целую серию широких протестов, которые в конечном итоге привели к Исламской революции в Иране 1979 года. 4 ноября 1979 года воинственные иранские студенты, называющие себя «мусульманскими студентами-последователями линии имама», захватили посольство США в Тегеране и удерживали 52 сотрудника посольства в заложниках в течение 444 дней.

В последние годы произошёл ряд столкновений либеральных студентов с силами иранского режима, из них наиболее известны студенческие беспорядки в Иране в 1999 году. В течение недели жестоких стычек, начавшихся с нападения полиции на спальные помещения университета в ответ на демонстрации группы студентов Тегеранского университета против запрета одной реформистской газеты. Акбару Мохаммади был вынесен смертный приговор, позднее замененный на 15 лет тюрьмы, за его участие в акциях протеста. В 2006 году он умер в тюрьме Эвина в результате голодовки протеста против отказа ему получить лечение телесных повреждений, полученных им во время пыток.

В конце 2002 года студенты организовали массовые демонстрации протеста против смертного приговора реформистского преподавателя Хашема Агаджари, обвиненного в богохульстве. В июне 2003 года несколько тысяч студентов вышло на улицы Тегерана, протестуя против планов правительства приватизировать ряд университетов.

Студенты-последователи имама Хомейни активно предлагают решения по различным политическим национальным и международным событиям, критикуя их или оказывая им поддержку.

В мае 2005 года на президентских выборах в Иране крупнейшая иранская студенческая организация «Служба консолидации единства» призывала к бойкоту выборов. После избрания Махмуда Ахмадинежада президентом страны протесты против правительства продолжились. В мае 2006 года до 40 сотрудников полиции получили ранения при столкновении со студентами на демонстрации в Тегеране. В 2006 году Ахмадинежад вынудил студентов организовать кампании с требованием очистки университетов от либеральных и светски настроенных преподавателей.

США

Студенческое движение в США часто воспринимается как форма молодёжного движения, имеющего целью реформирование американской системы образования. Студенческое движение в США возникло одновременно с публичным образованием, если не раньше. Самые ранние исторические документы сохранились с 1930-х гг. «Американский молодёжный конгресс» представлял собой организацию в Вашингтоне, руководимую студентами, лоббировавшую конгресс США против расовой дискриминации и за молодёжные программы. Её горячо поддерживала первая леди Элеонора Рузвельт.

В 1960-е годы студенческое движение значительно политизировалось. Особо значимым явлением того периода стало появление в Энн-Арборе (Мичиган) организации «Студенты за демократическое общество» (англ. Students for a Democratic Society — SDS), занимавшейся проблемой вузов как социального агента, подавляющего общество, и в то же время потенциально развивает его. SDS также дал начало подпольной группе «уэзерменов». Другой успешной группой было «Освобождение молодёжи» в Энн-Арборе, организация, призывающая студентов требовать отмены государственных образовательных программ. Ещё одной заметной организацией был «Студенческий ненасильственный координационный комитет», борющийся против расизма и за интеграцию общественных школ в США. Все эти организации прекратили свою деятельность в середине 1970-х годов.

Крупнейшая студенческая забастовка в истории США произошла в мае-июне 1970 года в ответ на расстрел студентов Кентского университета и американское вторжение в Камбоджу.

В начале 1980-х годов ряд организаций, особенно «Университетская лига возможности успеха» (англ. Campus Outreach Opportunity League — C.O.O.L.), внедрил неолиберальные модели в студенческое движение по всей стране. Эти организации считали важным для студентов выявление возможных сфер общественных услуг (англ. community service) в сфере высшего образования и развитие конкуренции среди студентов.

Всплеск студенческого движения в США наблюдался вновь в 1990-е годов, когда студенты стали проводниками неолиберальной политики Билла Клинтона по развитию общественных услуг. Движение за реформу народного образования возродило популистское студенческое движение против стандартизированного тестирования и обучения, а также по другим более сложным вопросам, включая ВПК, промышленность и систему наказаний, а также влияние армии и корпораций на качество образования. Также уделялось внимание тому, чтобы принятые изменения были стабильными, улучшалось финансирование образования и менялась политика или руководство соответствующих структур, что позволяло бы вовлечь студентов в процессы принятия решений в школах и вузах. В настоящее время наиболее заметным является проведение кампаний за финансирование публичных школ, против повышения платы за обучение в колледжах и использование потогонного труда на фабриках по производству школьных принадлежностей (например, кампания «Объединенные студенты против потогонки»), за вовлечение студентов в процесс планирования, реализации образования и формирования образовательной политики (напр. «Институт Рузвельта»), а также информирование населения о гуманитарных последствиях дарфурского конфликта. Также заметна активизация студентов вокруг проблемы глобального потепления. Кроме того, вновь возникло антивоенное движение, что привело к созданию «Университетской антивоенной сети» (англ. Campus Antiwar Network) и возрождению SDS в 2006.

Великобритания

Студенческое движение существовало в Великобритании с 1880-х годов, когда появились советы представителей студентов, представляющие интересы студентов. Позднее из этих советов сформировались союзы, многие из которых вошли в состав Национального союза студентов (англ. National Union of Students — NUS), образовавшегося в 1921 году Однако NUS изначально задумывался как организация, стоящая в стороне от политических и религиозных вопросов, что снижало её значение как центра студенческого движения. В 1930-е гг. студенты оказались больше вовлечены в политику после того, как в университетах стали появляться различные социалистические общества, от социал-демократических до марксистско-ленинских и троцкистских. Главой NUS стал коммунист Брайан Саймон (Brian Simon).

Но до 1960-х годов студенческое движение в британских университетах не имело большого значения. Активизацию деятельности студенческих организаций вызвала война во Вьетнаме, расизм, а также различные локальные злоупотребления властью — повышение платы за обучение и снижение нормы представительства студентов. В 1962 г. совместно с CND прошла первая студенческая акция протеста против войны во Вьетнаме. Однако по-настоящему активная деятельность студентов началась с середины 1960-х годов. В 1965 году 250 студентов Эдинбурга устроили пикет перед консульством США и провели акцию протеста против вьетнамской войны на Гроувснорской площади. В Оксфорде прошёл первый тич-ин, на котором студенты дискутировали об альтернативных ненасильственных способах протеста, а также акция протеста в Лондонской школе экономики против правительства Яна Смита в Родезии.

В 1966 году появились «Альянс радикальных студентов» и «Кампания солидарности с Вьетнамом», ставшие центрами протестного движения. Первая студенческая сидячая забастовка (сит-ин) была организована в Лондонской школе экономики в 1967 году по случаю отчисления двух студентов. Успех этой акции, а также 100-тысячная студенческая демонстрация в том же году стали началом массового студенческого движения. Оно действовало до середины 1970-х годов, организовав за это время 80-тысячную демонстрацию на Гроувснорской площади, антирасистские протесты и захваты в Ньюкасле, разрушение систем контроля передвижения демонстрантов, вынужденное закрытие Лондонской школы экономики и избрание Джека Стро (англ. Jack Straw) руководителем NUS в ЮАР. Но нужно отметить две важные вещи, касающиеся студенческого движения и Великобритании. Во-первых, большинство британских студентов продолжали верить в демократическую систему, и власти не обращались с ними слишком жестко, так как акции студентов были вполне мирными и хорошо организованными. Во-вторых, многие акции протеста выносили требования более чем локального характера, например, о норме студенческого представительства в управлении колледжами, улучшение социальной поддержки, снижение платы за обучение или даже цен в столовых. В этом отличие студенческого движения в Великобритании от других стран.

Украина

Студенческое движение независимой Украины берет своё начало с «Революции на граните» 1990 года, которая стала первой крупной кампанией в которой участвовали студенты, а также ученики техникумов и ПТУ. Разбив на площади Октябрьской Революции (теперь Площадь Независимости) палаточный городок и объявив голодовку, протестующие выдвинули ряд политических требований, например, национализации имущества Компартии Украины и ВЛКСМ, перевыборов Верховного Совета УССР на основе многопартийности и т. д. Правительство было вынуждено удовлетворить требования протестующих.

В середине 1990-х годов в Киеве создается студенческий профсоюз под названием «Прямое действие». За время своего существования профсоюз провёл несколько успешных акций, нацеленных на защиту прав студентов. Это были первые попытки подъёма самостоятельного и независимого студенческого движения на Украине. Профсоюз просуществовал до 1998 года.

В мае-августе 2004 года студенты и преподаватели города Сумы выступают против объединения трёх городских вузов в Сумской национальный университет. В знак протеста студенты выступили в пеший поход на Киев. Протестующим противодействовало около 150 милиционеров, которые задерживали участников похода. В результате массовых акций Кабинет Министров отменил распоряжение, а президент — приказ о создании СНУ на базе трёх высшей. Ноябрь 2006 года. Протест сумских студентов против возвращения экс-губернатора Сумщины Владимира Щербаня на Украину, который до этого скрывался в США от украинского правосудия.

В 2008 году, по инициативе студентов Киевского национального университета им. Шевченко было принято решение о создании нового независимого профсоюза, также было принято решение взять название «Прямое действие» в знак продолжения традиций молодёжного сопротивления. Таким образом «Прямое действие» образца 1990-х годов получило название «первое поколение». Некоторые активисты из первого поколения сейчас помогают деятельности профсоюза.

Согласно Манифесту «Прямого действия», цель профсоюза — создание низовой студенческой организации, которая базируется на горизонтальных принципах координации. Такая организация должна постепенно замещать бюрократический аппарат администрации и формировать отношения в сфере образования на основах равенства, прямой демократии и кооперации.

С момента основания профсоюз стал участником и инициатором огромного количества кампаний в защиту прав студентов и рабочих. Самыми громкими и удачными являются:

• 4 июня 2009 года. Акция протеста под стенами Кабинета министров. «Прямому действию» удаётся вывести на пикет свыше 150 студентов. Во время акции было демонстративно сожжено «фаер» и несколько зачётных книжек. Результат — студенты добиваются того, что на экстренном заседании Кабинет министров Украины отменяет постановление о введении платных услуг.
• Октябрь 2009 года. Участие «Прямого действия» в забастовке студентов и преподавателей института им. Бойчука. Протесты под Минобразования. Забастовка окончилась в конце октября громкой акцией блокады института, что привело к отставке ректора.
• Июнь 2010 года. Общественность отвечает на убийство студента Игоря Индило в отделении милиции кампанией против милицейского произвола и полицейского государства. Активное участие в кампании принимает «Прямое действие». Последствия — массовые чистки в рядах милиции.

• 12 октября 2010 года. «Прямое действие» и Фундация региональных инициатив выступают организаторами Всеукраинской акции протеста против коммерциализации образования (в частности, поднимают требование отмены правительственного постановления № 796 о «платных услугах»), которая проходит в 14 городах: Киеве, Львове, Ужгороде и Симферополе, Харькове, Ровно, Луганске, Житомире, Хмельницком, Каменец-Подольском, Кировограде, Ивано-Франковске, Сумах, Луцке. Свою солидарность со студентами выражает поэт и писатель Сергей Жадан. В столице проходит массовый марш к Кабинету министров и Администрации президента. Несмотря на запугивания со стороны администраций университетов, в общей сложности в протестах принимают участие до 20 000 студентов, в трёх городах — Львове, Киеве и Ужгороде — численность участников акций превышает тысячу, причем во Львове она достигает 7 тысяч. Украинские студенческие протесты, синхронизированные с международной инициативой «Глобальная волна за бесплатное образовании», имеют международный резонанс. Накануне акции протеста власти распространяет информацию об отмене скандального постановления, однако в действительности оказывается, что отменены лишь несколько наиболее одиозных его пунктов.
• 31 января 2011 года. «Прямое действие» вместе с Фундацией Региональных Инициатив и общественным движением «Видсичь» начинают всеукраинскую кампанию «Против деградации образования». Кампания направлена против нового законопроекта «О высшем образовании», сокращения госзаказа на 42 %, коммерциализации образования. В этот день акции прошли в Хмельницком, Донецке, Одессе, Житомире, Запорожье, Харькове, Киеве. Результатом акций стала отменна двух законопроектов.

Дореволюционная Россия

Студенческое движение в России было составной частью русского освободительного движения. Возникло в 1-й четверти XIX века; приобрело важное значение в общественно-политической жизни страны во 2-й половине XIX — начале XX века Эволюционировало от академических целей и средств борьбы (до конца XIX века) к движению, политически направленному на свержение царского самодержавия (с начала XX века).

Движение развивалось на почве борьбы против реакционной политики царского правительства в постановке высшего образования (университетский устав 1884 года и циркуляры министерства просвещения, грубый полицейско-административный произвол в отношении студенчества); было направлено на завоевание академически корпоративных прав и свобод. В разночинский период освободительной борьбы (1861—1895) движение проявилось в различных специфических формах: коллективный бойкот лекций реакционных профессоров, неподчинение распоряжениям учебного начальства, участие в неразрешенных сходках, кратковременные забастовки, коллективные петиции, манифестации и т. п. Руководящими органами движения радикально настроенного студенчества выступали землячества — полулегальные организаций учащихся, возникшие в 1850—1860-х годов.

Студенческие беспорядки во всех высших учебных заведениях произошли осенью 1861 года в связи с введением так называемых путятинских правил для университетов. Весной 1869 года студенты Петербурга требовали корпоративных свобод. Осенью 1878 года происходило движение радикально настроенной молодёжи, вызванное агитацией народников «в народ!». Осень 1879 года была отмечена студенческими волнениями против передачи функций выборного профессорского дисциплинарного суда суду, назначенному правлением университета. В 1880 г. нанесено публичное «оскорбление действием» (пощёчина) представителям учебного начальства в Московском, Варшавском и Казанском университетах в знак протеста против полицейских актов насилия над студентами. Брожение среди столичного студенчества весной 1887 года вызвано деятельностью и арестом группы народовольцев во главе с А. И. Ульяновым; осенью оно привело к закрытию почти всех высших учебных заведений. 4 декабря 1887 года состоялась сходка студентов Казанского университета, в которой активное участие принял В. И. Ленин. Весной 1890 г. прошли волнения студентов против «реформы» Петровской с.-х. академии в духе университетского устава 1884 года. В разночинский период студенчество участвовало и в общедемократических выступлениях: студенты Петербургского университета — в похоронах Т. Г. Шевченко 28 февраля 1861 года; студенты Казанского университета и духовной академии — в панихиде по крестьянам, убитым при подавлении Бездненского выступления 1861 года, движение студенческой молодёжи, связанное с массовым участием её в борьбе с голодом 1892—1893 годов, и др.

Эти выступления способствовали пробуждению и росту политического самосознания не только среди большинства студентов, но и в народных массах. Участники движения пополняли ряды революционных организаций — народнических, а затем марксистских, социал-демократических. Во 2-й половине 1890-х годов произошли массовый отказ радикально настроенного студенчества присягнуть Николаю II, первая всероссийская студенческая забастовка зимой 1899 года и др. выступления студентов. В пролетарский период освободительной борьбы (с 1895 года) под непосредственным влиянием революционной борьбы пролетариата студенческое движение в начале XX в. приняло ярко выраженный антиправительственный характер; распространились новые формы протеста: забастовка, уличная демонстрация. «Прежде бунтовали одни студенты, а теперь поднялись во всех больших городах тысячи и десятки тысяч рабочих», — отмечал Ленин в своей брошюре 1903 года. Крепли связи между студенческими нелегальными организациями разных учебных заведений и городов. В организационных комитетах, руководивших забастовками, землячествах и др. организациях студенчества усиливалась борьба между различными политическими группировками: в 1903 году среди студенчества действовало 6 политических групп, соответствовавших политическим группировкам российского общества. Роль застрельщиков и руководителей выступлении учащейся молодёжи на рубеже XIX—XX веков перешла к представителям революционно-буржуазной демократии, а в годы 1-й русской Революции 1905—1907 годов — в большинстве случаев к социал-демократам. Важнейшими событиями студенческого движения в годы назревания революционного кризиса явились: 2-я и 3-я всеобщие студенческие забастовки зимой 1901 и 1902 годов, в каждой из которых участвовало более 30 тысяч учащихся; демонстрации протеста совместно с рабочими в Петербурге, Москве, Киеве, Харькове и Казани против отдачи 183 студентов в солдаты, против «временных правил» правительства 29 июля 1899 года и 22 декабря 1901 года; рабоче-студенческие демонстрации в Петербурге и Москве (ноябрь — декабрь 1904 года) в поддержку основных политических требований РСДРП. Протест учащейся молодёжи был поддержан передовыми рабочими и интеллигенцией и принял общенародный политический характер.

Политические взгляды борющегося студенчества в этот период формировались под воздействием трёх общественных сил: эсеров и меньшевиков), буржуазной демократии («освобожденцев») и социал-демократов. 2-й съезд РСДРП (1903) предложил всем местным партийным организациям содействовать молодёжи в усвоении социалистического мировоззрения, помочь ей создать самостоятельные организации. На основе многолетнего опыта борьбы, под влиянием революционной пропаганды ленинской «Искры», политической и организаторской деятельности большевиков демократическое студенчество стало одним из резервов пролетарского движения.

В период Революции 1905—1907 годов революционно-демократическое студенчество предоставило осенью 1905 года помещения вузов для проведения политических собраний и митингов рабочих. Оно заявило о поддержке основных тактических лозунгов большевиков, создавало свои боевые дружины, участвовавшие в боях на баррикадах Москвы, Харькова, Одессы. В годы реакции значительная часть студенчества отошла от революционной борьбы. Однако многочисленные студенческие большевистские организации сумели возглавить студенческие волнения, происходившие в 1908 г. и в 1910—1912 годов. В дни Февральской революции 1917 года студенческое движение влилось в общий революционный поток.

СССР

См. также: Комитет молодёжных организаций СССР

В СССР советское студенчество способствовало «пролетаризации» высшей школы. Студенты-коммунисты участвовали в создании рабочих факультетов. К 1930-м годам изменился социальный состав студентов, среди них выросло число комсомольцев.

В годы довоенных пятилеток (1929—40) советское студенчество помогало осуществлению индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, культурной революции (введение всеобщего семилетнего образования, ликвидация неграмотности и др.), оказывало помощь предприятиям и стройкам, колхозам и совхозам. Комсомольские организации вузов основное внимание обращали на совершенствование учебного процесса и политического воспитания, соединение теоретического обучения с производственной практикой, развитие научно-исследовательской работы. В 1930-е годы советские студенты создавали хозрасчётные студенческие «бригады реального проектирования», научные кружки при кафедрах; в 1940-е годы научные кружки, бригады и др. были объединены в научные студенческие общества и студенческие конструкторские бюро.

В годы Великой Отечественной войны 1941—45 годов 240 тысяч студентов вступили в Красную Армию. В 460 вузах страны студенты учились под девизом: «Всё для фронта, всё для победы!». 150 тысяч из них совмещали учёбу с работой на производстве. В 1941 году в Москве была создана студенческая секция Антифашистского комитета советской молодёжи. После окончания войны 30 тысяч фронтовиков поступили в вузы.

В конце 1950-х годов зародились студенческие строительные отряды, участники которых во время летних каникул работали на промышленных и сельскохозяйственных объектах страны, прокладывали линии электропередач, железные и шоссейные дороги, строили жилые дома, школы, больницы и клубы, работали летом в торговле, в сфере обслуживания, на транспорте. В 1974 году в таких отрядах было более 600 тысяч студентов.

В жизни советских студентов большую роль играли комсомольские организации. В 1974 году они охватывали более 95 % студентов вузов (в 1928 г. — 19,2 %, в 1935 г. — 32,5 %).

Советские студенты участвовали в международном движении прогрессивного студенчества. Они входили в Коммунистический интернационал молодёжи в 1919—1943 годах, участвовали в создании антифашистского фронта молодёжи в годы 2-й мировой войны 1939—1945 годов. Студенческий совет СССР сотрудничал со студенческими организациями более 100 стран. Представители советских студентов участвовали в работе Международного союза студентов, в мероприятиях, проводимых совместно со Всемирной федерацией демократической молодёжи.

С весны 1989 года в вузах Советского Союза стали проходить так называемые «бойкоты военных кафедр» — студенческие выступления против форм и методов военного обучения в высшей школе, связанные с отменой отсрочки от призыва студентов на службу в Вооружённых силах, обязательностью военной подготовки в вузах, приоритетом успеваемости и посещаемости военной кафедры по отношению к основной специализации студентов. В ноябре 1989 года делегаты Всесоюзного студенческого форума поставили перед правительством страны вопросы, связанные с деятельностью военных кафедр вузов. Была принята развернутая резолюция форума «О перестройке в области военной подготовки студентов гражданских высших и средних специальных учебных заведений страны», о переходе к добровольному военному обучению студентов, подготовке офицеров запаса с учётом их гражданских специальностей, коренном улучшении снабжения военных кафедр, обеспечении учебного процесса современной техникой и оборудованием, материальном стимулировании обучаемых, отмене политзанятий, формировании штата преподавателей на конкурсной основе и т. д.
Почти все требования студентов были удовлетворены.

Постсоветская Россия

12 апреля 1994 года в Москве около 3 тысяч студентов участвовали в «марше на Кремль», организованным различными леворадикальными активистами. Требованиями студентов были повышение стипендий и своевременная их выплата. Прорвав с боем несколько кордонов милиции на Новом Арбате, студенты дошли до Манежной площади, где марш был остановлен ОМОНом. Избитые и озлобленные студенты скандировали антиправительственные лозунги. Около 600 студентов прорвались через Александровский сад до ГУМа и были разогнаны ОМОНом уже на Красной площади. Около 80 студентов получили серьёзные побои и увечья, 9 человек судили. Участниками беспорядков был организован леворадикальный профсоюз «Студенческая защита». Задержанные стипендии выплатили в течение месяца.

19—20 апреля 1994 года в Твери прошёл несанкционированный митинг в студенческом городке ТверГУ, приуроченный ко Дню рождения пионерской организации. Митинг был разогнан ОМОНом после того, как студенты стали петь «Интернационал». Около 200 студентов были избиты, 1 человек попал в больницу. Тогда же было организовано недолго просуществовавшее местное отделение «Студенческой защиты».

12 апреля 1995 года в Москве, на официальном митинге перед «Белым домом», «Студенческая защита» выдвинула требования об отмене постановления Виктора Черномырдина о лишении успевающих студентов права на стипендию; отказе от принятия закона о призыве студентов и выпускников вузов на службу в армию рядовыми на 2 года; расширении студенческого самоуправления в вузах; участии студентов в контроле над финансовой деятельностью вузов; прекращении практики сокращения бесплатных учебных мест и сдачи общежитий в аренду коммерческим структурам. В ходе митинга властями были задержаны лидеры «Студенческой защиты», что вызвало новый «марш на Кремль» 3 тысяч присутствовавших студентов. На пересечении с Садовым кольцом начались столкновения с ОМОНом, около 1,5 тысячи студентов прорвались на Старый Арбат и по нему прошли до Арбатской площади, где забросали подручными средствами здание Минобороны и расписали асфальт перед ним антивоенными лозунгами. Затем, студентов вновь вышедших на Новый Арбат и дошедших до Манежной площади, рассеяли ОМОН, милиция и солдаты внутренних войск. Задержано более 400 человек, из них судили 30, более 200 студентов получили травмы различной степени тяжести. Черномырдин отреагировал на беспорядки фразой: «Революции начинаются не с шахтёрских забастовок, а со студенческих бунтов». Решение о лишении успевающих студентов стипендий и законопроект о призыве студентов в армию были отменены.

12 апреля 1995 года стихийные студенческие беспорядки произошли и в Иркутске. Митинг официальной Ассоциации профсоюзных организаций студентов (АПОС, подразделение ФНПР) перерос в несанкционированный марш протеста 2 тыс. студентов к зданию областной администрации. К демонстрантам вышел иркутский губернатор Ю. Ножиков, которому были выдвинуты претензии по поводу действий администраций вузов. Студенты создали инициативную группу для переговоров с губернатором и разошлись, но переговоры администрации с инициативной группой остались без результата.

5 марта 1997 года в Краснодаре, после решения городских властей об отмене льготных проездных для учащихся, студенческий пикет перед зданием мэрии перерос в несанкционированный митинг с попыткой прорыва в здание мэрии, перекрытием улицы и остановкой трамваев. С помощью местных комсомольцев из РКСМ, являвшимися формальными организаторами пикета, студентов удалось убедить разойтись. Решение об отмене льготных проездных было приостановлено до следующего учебного года.

27 марта 1997 года, на проходившем в Мурманске профсоюзном шествии, члены местного отделения «Студенческой защиты» и левой организации «Красная гвардия Спартака» на несколько часов блокировали движение в центре города, попытались устроить баррикаду и выдвинули требование — выплатить задержанные стипендии. После обещания властей выполнить свои обязательства беспорядки закончились.

Осенью 1997 — весной 1998 года в стране начались студенческие выступления, спровоцированные попыткой проведения реформы образования (т. н. реформа Асмолова — Тихонова). Реформа предполагала коммерциализацию образования, в том числе — использования читальных и спортзалов, компьютерных классов, библиотек; перевод вузов на самофинансирование; резкое сокращение их числа и штата преподавателей; отмену стипендий и всех социальных выплат студентам.

Первые массовые протесты, вызванные введением платы за использование компьютерных классов, читальных и спортзалов, провели в начале ноября 1997 года студенты Новосибирского технического университета. Выступления длились несколько дней и распространились даже на Новосибирский Академгородок. 22 октября в Воронеже прошёл 10-тысячный несанкционированный студенческий митинг. Его участники потребовали отмены реформы. Осенью 1997 года студенческие выступления прошли в Архангельске, Чебоксарах и Омске, а уже в апреле 1998 года — беспорядки начались в Екатеринбурге.

6 мая 1998 года «Студенческая защита», протестуя против реформ высшего образования, провела несанкционированную демонстрацию в Ульяновске. 8 мая аналогичная студенческая уличная акция прошла в Челябинске. Студенческие волнения там длились до 21 мая, когда власти вынуждены были пойти на уступки и восстановить «упраздняемые» реформой факультеты в Институте государства и права. 22 мая студенческие выступления в Оренбурге вылились в перекрытие центрального проспекта города. 26 мая студенты Иркутска, проводя театрализованную акцию протеста, публично утопили в Ангаре гроб с надписью «высшее образование». В конечном итоге студенческих выступлений в отставку были отправлены предложившие реформу Тихонов и Асмолов, а в сентябре 1998 года правительство в срочном порядке выплатило студентам 450 млн рублей.

К началу 2010-х годов протестная активность российского студенчества видимо почти полностью прекратилась. Судя по статистике Судебного департамента при Верховном суде РФ, российские студенты в 2013 году были очень законопослушной частью населения. В 2013 году за уголовные преступления были осуждены в России только 12867 совершеннолетних учащихся и студентов (1,8 % всех взрослых осужденных за уголовные преступления).

Наши дни

Современные студенческие движения различаются по составу участников, размеру, успешности своей деятельности; в них участвуют студенты всех форм обучения, всех рас и социально-экономического происхождения и политических взглядов. Важнейшими направлениями их деятельности является борьба за повышение роли молодёжи в политике и управлении, права студентов, финансирование учебных заведений, реформа наркополитики, антирасизм в образовании, повышение платы в колледжах, поддержка работников кампусов в борьбе за права и др.

Примеры современных студенческих движений:

• Осень 2004: студенческое движение во французской общине Бельгии против «перенаселенности» высших школ, а затем за реформирование преподавания.
• Студенческое движение Квебека в Канаде 2005—2006 годов и забастовка студентов Квебека 2005 года против замены стипендий образовательными займами.
• Осень 2005: студенческое движение в Италии против приватизации университетов.
• Июнь 2006: студенческое движение в Греции против приватизации университетов и трудового контракта для инвалидов типа «контракта первого найма» во Франции.
• Июнь 2006: студенческое движение в Перу против увольнения профессора Франко-перуанского лицея.
• Ноябрь 2006: в Сербии студенты Белградского университета проводят блокировку философского, а затем и архитектурного факультетов с целью предотвратить неолиберальную реформу образования.

Критика

Обширная критика студенческого движения касается ошибок категоризации, основанной на упрощенном взгляде на роль студентов как агентов трансформации всего общества, и на обособлении индивидов как студентов, которые не признают иных аспектов самоидентификации и односторонне демонизируют объекты своего протеста, которым студенческое движение бросает свой вызов.

Кроме того, студенты университетов обычно принадлежат привилегированному сектору общества. Студенческие активисты обычно изображаются испорченными богатенькими детьми, которые просто бунтуют против власти над ними. Также часто говорится о том, что это движение отражает либеральное чувство вины за свой привилегированный социальный статус, и студенты просто пускают пыль в глаза с целью очистить свою совесть, а не пытаясь действительно изменить иерархическое общество, которое обеспечило им их выгодную позицию в обществе.

Бразильский педагог Паулу Фрейре также критикует студенческих активистов, вводя понятие «кризис чистого активиста», действующего без критического осмысления своей деятельности:

«Лидеры не должны отказывать рядовым активистам в возможности мыслить самостоятельно, предоставляя им вместо этого лишь иллюзию действия, в котором ими продолжают манипулировать — и на этот раз манипулируют те, кто объявляет себя врагом манипулирования».

Фрейре подчеркивал, что активисты, отказываясь от размышлений, тем самым лишь укрепляют корень того зла, с которым они борются.

Ссылки

• Студенческое движение — статья из Большой советской энциклопедии.
• Тарасов А. Н.:
  • [saint-juste.narod.ru/zatmen.htm Затмение. Не по Антониони]
  • [scepsis.ru/library/id_316.html Тщательно скрываемые бунты]
  • [scepsis.ru/library/id_550.html In memoriam anno 1968]
• Владимир Унковски-Корица. [scepsis.ru/library/id_2240.html Удар по неолиберализму — студенческие протесты 2006 года]
• [www.ina.fr/archivespourtous/index.php?jour=13&mois=05&annee=1980&submit=valider+&vue=jn Видео волнений на кампусе Jussieu в 1980 г.]  (фр.)
• [www.ina.fr/archivespourtous/index.php?jour=06&mois=12&annee=1986&submit=valider+&vue=jn Репортаж о движении 1986 г.]  (фр.)
• [www.ina.fr/archivespourtous/index.php?jour=01&mois=12&annee=1995&submit=valider+&vue=jn Репортаж о движении 1995 г.]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Студенческое движение

– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.