Студийский монастырь

Студийский монастырь (греч. Μονή Στουδίου) — самый значительный монастырь средневекового Константинополя.

Описание

Основан у берега Мраморного моря ромейским патрикием (и бывшим консулом) Флавием Студием в 462 году. В 465 году в монастырь переселилась часть общины акимитов (неусыпающих). Во время смут и ересей студийские монахи были известны своей приверженностью православию, за что были изгнаны из Константинополя иконоборцем Константином V. Борьбу с иконоборчеством продолжили игумен Савва (деятельный участник Никейского собора 787 г.) и его преемник св. Феодор Студит. Тогда в монастыре был разработан устав, принятый впоследствии Афоном и другими православными обителями по всему миру и названный студийским.

В середине IX века игумен Николай осмелился перечить патриарху Фотию, за что подвергся заточению в собственной келье. Деятельным участником религиозных споров 1053—1054 гг., часто принимаемых за решающее событие в истории разделения церквей, был сподвижник Симеона Нового Богослова студийский монах Никита Стифат (или Пекторат), порицавший использование пресного хлеба за литургией и некоторые другие обычаи латинской церкви. Однако, после диспута («коллоквиума») с участием папского легата кардинала Гумберта монах Никита Стифат не только признал своё поражение, но сам публично сжёг своё направленное против Рима сочинение. Таким образом, Гумберт исказил картину событий, и анафема папских легатов в Константинополе за предпринятую Гумбертом после этого попытку низложения патриарха путём призыва населения к бунту не имела отношение к осуждению учения римской церкви православными — от всех претензий к Святому Престолу торжественно отказались ещё до анафемы и вновь их не выдвигали.. Влияние монастыря на жизнь церкви было таково, что три студийских монаха закончили жизнь патриархами, а императоры Михаил V, Михаил VII и Исаак I приняли схиму в этой обители. Есть мнение о том, что в лучшие годы число братии достигало семисот насельников.

Подобно своим собратьям в Западной Европе, студийские монахи увлечённо переписывали рукописи и иллюстрировали их (из монастыря происходит, в частности, Хлудовская псалтырь). Также процветала монастырская школа каллиграфии. Сочинённые монахами песнопения нередко обладали выдающимися поэтическими достоинствами и до сих пор в ходу в разных православных странах. Из древнерусских паломников описания монастыря оставили Антоний Новгородский (ок. 1200) и Стефан Новгородец (ок. 1350).

Студийский монастырь подвергся разрушению при разграблении Константинополя крестоносцами в 1204 г. и при взятии города турками в 1453 г. Конюший Баязида II превратил соборный храм Иоанна Предтечи (который восходит ещё к V веку) в мечеть Имрахор (то есть «мечеть конюшего»), но даже это не спасло его от разрушения пожарами 1782 и 1920 г. Землетрясение 1894 года довершило разрушение студийских построек. В предреволюционные годы на территории монастыря действовал Русский археологический институт под руководством профессора Фёдора Успенского.

В феврале 2013 года храм был передан для реконструирования в мечеть.

Известные настоятели

• Флавий Студий (462 — ?), основатель, римский консул 454 года
• Афинодор, упомянут в 472 году в составе делегации Акакия, Патриарха Константинопольского (472—489) к аскету Даниилу Столпнику
• (?) Иоанн, упоминается в 518 году в связи с конфликтом, возникшем вследствие отказа Тимофея I, Патриарха Константинопольского (511—518) подтвердить постановления Халкидонского собора
• Косьма, в 536 году участвует в соборе, созванном Миной, Патриархом Константинопольским (536—552)
• Савва Студит (? — 796), один из деятельных участников Второго Никейского собора (787 год), противник иконоборчества
• Феодор Студит (796—818), реорганизовал монастырь, сослан
• Леонтий (818), сторонник иконоборчества
• Феодор Студит (818—826), второй раз
• Навкратий Студит (842—846/847/848)
• Николай Студит «Исповедник» (846/847/848—849/850), ученик Феодора
• Софроний (849/850—853), ученик Феодора
• Николай Студит «Исповедник» (853—857/858), второй раз
• Ахилла (858—862/863), впоследствии архиепископ Николии
• Феодосий (862/863—863/864)
• Евгений (4 месяца в 863/864)
• Феодор (II) Сантаварин (863/864—864/865), впоследствии архиепископ Евхаитский
• Савва (II) из Каллистратии (864/865—867/868)
• Николай Студит «Исповедник» (867—868), третий раз
• Климент Студит «Песнописец» (ок. 868 — ?)
• Илларион
• Анатолий (880-е-890-е годы), упоминается в 894 году
• Аркадий, упоминается в 900 году
• Анатолий, упоминается в 916 году, возможно тождественен предыдущему Анатолию
• Антоний Студит (916—974), синкелл Патриарха Константинопольского, впоследствии Патриарх Константинопольский (974—978/979)
• Иоанн (II), свидетельства относятся к 960 и к 974 годам
• Пётр, свидетельство относится к 977 году
• Симеон Студит «Благоговейный» (? — 986/987)
• Тимофей
• (?) Сергий Студит (? — 1001), впоследствии Патриарх Константинопольский (1001—1019)
• Николай (II), упоминается в марте 1010 года и в марте 1018 года
• Алексий Студит (? — декабрь 1025), впоследствии Патриарх Константинопольский (1025—1043)
• Михаил, упомянут в 1048 и 1066 годах
• Косьма, упомянут в 1075 году
• Никита Стифат (? — ок. 1090)
• Иоанн (III), в 1094 году один из свидетелей при примирении с синодом Льва, Митрополита Халкидонского
• Феофилакт, в 1159 год засвидетельствовал регистрацию устава (типикона), данного монастырю Святого Маманта
• Лукиан, упомянут в XIII веке
• Макарий Хумн (незадолго до 1374—1382), ставленник императора Иоанна V Палеолога
• Евфимий (ок. 1390—1410), протосинкелл (заместитель) Патриарха Константинопольского, впоследствии Патриарх Константинопольский (1410—1416)
• Игнатий, упомянут 24 декабря 1418 года
• Макарий (II), упоминается около 1425 года
• Иоасаф, в 1431—1433 годах был посланником в Рим к папе Евгению IV (1431—1447)
• Досифей (ок. 1440/1441-?), ставленник императора Иоанна VIII Палеолога, ранее Митрополит Монемвасийский, униат
• Феодор (III), последний архимандрит и кафигумен монастыря, среди прочих иерархов Вселенской Церкви 12 декабря 1452 года был вынужден присутствовать на торжественном первом богослужении в храме Святой Софии по случаю объявления унии с Римской Церковью, при этом сам был категорическим противником этой унии

Литература

• Студийская обитель во имя св. Иоанна Предтечи (ныне «Эмир-Ахор») в Константинополе и житие св. Феодора Студита. — Одесса : изд. иером. Антония в пользу рус. Ильинск. скита на Афоне, 1886. — 30 с., 9 л. ил.

Отрывок, характеризующий Студийский монастырь

Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.