Стёрджес, Престон

Престон Стёрджес
Preston Sturges
Имя при рождении:	Эдмунд Престон Байден
Дата рождения:	29 августа 1898(1898-08-29)
Место рождения:	Чикаго
Дата смерти:	6 августа 1959(1959-08-06) (60 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк
Гражданство:	США США
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Карьера:	1928—1956

Пре́стон Стёрджес (англ. Preston Sturges; 1898—1959) — американский кинорежиссёр, сценарист, драматург.

Биография

Родился в семье коммивояжёра Эдмунда Байдена. Когда ему было три года, его мать, Мэри Эстелл Демпси, уехала с ним в Париж, намереваясь сделать карьеру певицы. Вернувшись в США, в 1902 г. она вышла замуж в третий раз за богатого брокера Соломона Стёрджеса, который усыновил Престона.

В 1917 г. Престон поступил на службу в ВВС, но в боевых действиях не участвовал. В 1919—1927 гг. служил управляющим в магазине, которым владел четвёртый муж его матери.

В 1928 г. в Массачусетсе была поставлена пьеса Стёрджеса «Свинья-копилка», имевшая успех и через год поставленная на Бродвее. В начале 1930-х Стёрджес начал работать сценаристом по найму в Голливуде. Хорошо зарабатывая, он, тем не менее, был недоволен фильмами по своим сценариям, особенно тем, как режиссёры обращались с его диалогами. В 1939 г. Стёрджесу наконец представилась счастливая возможность: он предложил студии Paramount свой сценарий «Великий Макгинти» за 1 доллар (позже руководство подняло цену до 10 долларов) при условии, что сам выступит режиссёром фильма. За сценарий Стёрджес удостоился премии «Оскар» в год учреждения номинации «Лучший оригинальный сценарий» (1940). На волне успеха «Макгинти» с подобным проектами выступили Билли Уайлдер и Джон Хьюстон.

Самым плодотворным для Стёрджеса был период 1939—1943 гг., когда появились его лучшие фильмы. Независимость Стёрджеса неизбежно приводила к конфликтам со студийными боссами. К примеру, Стёрджес предпочитал работать с одними и теми же характерными актёрами, в то время как руководство студии считало, что публике надоедают одни и те же лица на экране.

По окончании контракта с Paramount в 1944 г. Стёрджес становится независимым кинематографистом, учредив на пару с Говардом Хьюзом компанию California Pictures. Первый же проект компании, «Грех Гарольда Диддлбока» (1947), в который Стёрджес пригласил ушедшего на покой Гарольда Ллойда, провалился в прокате. Хьюз, обещавший не вмешиваться в съёмки, изъял фильм из проката для перемонтажа, занявшего 4 года. Новая версия вышла в 1950 г. под названием «Сумасшедшая среда», однако успеха также не имела. На съёмках следующего проекта, «Вендетта», союз Стёрджеса-Хьюза распался. После этого Стёрджес поставил два фильма на 20th Century Fox, также безуспешных и оказавшихся его последними голливудскими проектами.

К середине 1950-х у Стёрджеса начались серьёзные проблемы с алкоголем. Он предпочитал проводить время в Европе, где поставил свой последний фильм, «Французы — забавная раса», не имевший успеха.

Фильмография

Режиссёр и сценарист

• 1940 — Великий Макгинти / The Great McGinty
• 1940 — Рождество в июле / Christmas in July
• 1941 — Леди Ева / The Lady Eve
• 1941 — Странствия Салливана / Sullivan’s Travels
• 1942 — Приключения в Палм-Бич / The Palm Beach Story
• 1944 — Чудо в Морганс-Крик / The Miracle of Morgan’s Creek
• 1944 — Слава герою-завоевателю / Hail the Conquering Hero
• 1944 — Великий момент / The Great Moment
• 1947 — Сумасшедшая среда, или Грех Гарольда Диддлбока / The Sin of Harold Diddlebock (Mad Wednesday)
• 1948 — Только ваш / Unfaithfully Yours
• 1949 — Прекрасная блондинка из Бэшфул-Бенд / The Beautiful Blonde from Bashful Bend
• 1950 — Вендетта / Vendetta (версия 1946 г.; уволен Говардом Хьюзом, в титрах не указан)
• 1955 — Французы — забавная раса (Трофеи майора Томпсона) / The French, They Are a Funny Race (Les carnets du Major Thompson)

Сценарист

• 1933 — Могущество и слава (англ. The Power and the Glory)
• 1937 — Лёгкая жизнь (англ. Easy Living)

Отрывок, характеризующий Стёрджес, Престон

Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.