Субатлантический период

Геологический раздел	Климатическая стадия	Пыльц. зона	Датировка
Голоцен	Субатлантик	X	с 450 гг. до н. э.
		IX
	Суббореал	VIII	3710—450 гг. до н. э.
	Атлантик	VII	7270—3710 гг. до н. э.
		VI
	Бореал	V	8690—7270 гг. до н. э.
	Пребореал	IV	9610—8690 гг. до н. э.
Плейстоцен
	Поздний дриас	III	10730—9700 ± 99 гг. до н. э.
См. также: Циклы Бонда | Римский климатический оптимум

Субатлантический период — последний, длящийся до настоящего времени климатический период голоцена. Среднегодичная температура в субатлантическом периоде в среднем находилась ниже уровня атлантического периода. В пределах субатлантического периода происходили температурные колебания, приводившие к экологическим эффектам, оказывавшим влияние на жизнь и деятельность людей.

Субатлантический период начался с середины 1 тысячелетия до н. э. завершением похолодания железного века и началом римского климатического оптимума, продлившегося до начала IV века н. э. Именно к этому времени относится классическая античность.

Следующий относительно короткий и слабо выраженный холодный период — это климатический пессимум раннего Средневековья, совпавший с Великим переселением народов. Считается, что именно этот переход к более сухому и холодному климату вызвал миграцию гуннов из Центральной Азии вдаль на запад, что в свою очередь вызвало миграцию германцев. Одновременно на руинах Римской империи расцветает Византия, а христианство утверждается в Европе как господствующая монотеистическая религия.

После этого краткого пессимума климат вновь потеплел с 800 по 1200 годы, причём среднегодичная температура поднялась почти до уровня римского оптимума. Данный период называется средневековое потепление, поскольку хронологически совпадает с кульминацией европейского Средневековья. Потепление позволило, в частности, викингам заселить Исландию и Гренландию. В это время произошла большая часть крестовых походов, а территория Византии сокращалась под ударами растущей Османской империи.

Окончание средневекового потепления датируется началом XIV века. На этот период приходятся многочисленные документированные случаи массового голода и эпидемий, в частности, чумы («чёрная смерть»). В это время многие деревни были заброшены и опустели. Предполагается, что население Центральной Европы сократилось почти наполовину.

Значительно более долгим и холодным был следующий пессимум, достигший кульминации между 1550 и 1860 годами — он известен под названием малый ледниковый период. В это время происходят крупные социальные потрясения (Тридцатилетняя война, Великая французская революция). Параллельно после позднего Ренессанса наступает Эпоха Просвещения и индустриализация.

За малым ледниковым периодом следует современный климатический оптимум, усиленный антропогенными факторами, такими, как парниковый эффект.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Субатлантический период

– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.