Субботич, Деан Иванович

Деан Иванович Субботич
Дејан Суботић
Начальник Южно-Маньчжурского отряда генерал-лейтенант Д. И. Суботич.
Дата рождения	1852(1852)
Место рождения	город Вена, Австрийская империя
Дата смерти	1920(1920)
Место смерти	город Загреб, Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев
Принадлежность	Россия Россия, Сербия
Род войск	пехота, казачьи войска
Годы службы	1866—1906
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Командующий войсками Приамурского военного округа, приамурский генерал-губернатор, войсковой наказной атаман Амурского и Уссурийского войск (1902—1903); командующий войсками Туркестанского военного округа и Туркестанский генерал-губернатор, войсковой наказной атаман Семиреченского казачьего войска (1905—1906).
Сражения/войны	Участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг., Китайского похода 1900 г.
Награды и премии	4 ст.
В отставке	с 1906 года

Деа́н Ива́нович Суббо́тич (Суботич) (серб. Дејан Суботић) (1852—1920, Загреб) — генерал-лейтенант Русской императорской армии, участник Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, один из командующих в Китайском походе 1900 года, приамурский, затем туркестанский генерал-губернатор. Bарианты написания имени: Деян, Йованович, Суботич.

Биография

Молодые годы

Деан Иванович Субботич происходил из сербских дворян, издавна состоявших на службе Венгерского королевства и Австрийской империи. Сын сербского поэта и политика доктора Йована Субботича (серб. Јован Суботић).

Родился 7 (19) мая 1852 года в Вене. Начальное образование (6-классная гимназия) получил в Австрийской империи, затем поехал в Россию продолжать обучение. В 1867 году поступил во 2-е военное Константиновское училище, по окончании которого в 1869 году, выпущен в чине подпоручика, с зачислением по армейской пехоте и был прикомандирован к лейб-гвардейскому Гатчинскому полку. В 1870 году зачислен в штат полка и 15 августа того же года произведён в прапорщики гвардии. В 1871—1874 годах учился в Николаевской Академии Генерального штаба.

По окончании Академии был прикомандирован к Кавказской гренадерской Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича артиллерийской бригаде, входившей в состав Кавказской гренадерской дивизии.

Субботич на Балканах

13 апреля 1875 года произведён в чин поручика и возвратился с Кавказа. В 1876 году командирован в Сербию, воевавшую в это время с Турцией, и назначен начальником походной канцелярии при начальнике главного штаба Тимокско-Моравской армии (главнокомандующим армией был русский генерал М. Г. Черняев). Субботич лично участвовал в ряде сражений с турками. 5 февраля 1877 года произведён в чин штабс-капитана.

По возвращении из командировки, 27 марта 1877 года был прикомандирован для поручений к штабу Киевского военного округа с переименованием в Генерального штаба капитаны. Но в Киеве он прослужил недолго…

Субботич принял участие в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Во время войны находился в распоряжении начальника военных сообщений действующей армии генерал-лейтенанта А. Р. Дрентельна.

Одесса - Тифлис

С 28 сентября 1885 года Субботич — начальник штаба 15-й пехотной дивизии (Одесса), а с 6 марта 1889 по 11 января 1893 года — Кавказской гренадерской дивизии (Тифлис).

Субботич на Дальнем Востоке

В марте 1894 года Субботич произведён в чин генерал-майора и направлен на службу на Дальний Восток. С июня 1897 по август 1898 года — военный губернатор Приморской области и наказной атаман Уссурийского казачьего войска. 12 августа 1900 года произведён чин в генерал-лейтенанта.

В 1899 году в Цинской империи вспыхнуло Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание. Восстание продолжалось вплоть до 1901 года включительно. 23 июня 1900 г. китайцы-ихэтуани атаковали строителей КВЖД и приступили к разрушению железнодорожного полотна и станционных построек... Субботич был призван к ответственной деятельности по обороне Приморья и усмирению китайских волнений в Маньчжурии, участвовал в Китайском походе. Служил помощником командующего войсками Квантунской области и начальником штаба войск этой области, а также в 1900 году был командиром Южно-Маньчжурского отряда. В качестве последнего командовал Мукденской операцией 1900 года, взявшей под российский контроль Южную Маньчжурию, до этого захваченную ихэтуанями.

Субботич в Туркестане

В 1900—1902 годах Субботич командовал 2-м Туркестанским армейским корпусом и был начальником Закаспийской области

Снова на Дальнем Востоке

В 1902—1903 годах Субботич был Приамурским генерал-губернатором, командующим войсками Приамурского военного округа и войсковым наказным атаманом Приамурских (Амурского и Уссурийского) казачьих войск. С 1903 года становится членом Военного Совета Военного министерства Российской империи.

Снова в Туркестане

С 28 ноября 1905 года Субботич командовал войсками Туркестанского военного округа и являлся Туркестанским генерал-губернатором, а также был войсковым наказным атаманом Семиреченского казачьего войска.

В 1906 году Деан Иванович Субботич был вынужден выйти в отставку в связи с обвинениями в либерализме.

Субботич на сербской службе

В 1918 году этнический серб Деан Субботич стал почётным консулом Сербии в Ялте. На этой должности он эффективно обеспечивал эмиграцию беженцев из России на Балканы.

Скончался Субботич от сердечного приступа в Загребе, в 1920 году: вскоре по прибытии туда в качестве сербского реэмигранта — и, одновременно, эмигранта из Советской России.

Семья

• Супруга — Олимпия Ивановна (в девичестве Бережникова) — дочь инженер-капитана, одного из героев обороны Севастополя в войну 1853—1854 годов, защитника легендарного 4-го бастиона. В период службы мужа в Закаспийской области она много сделала для улучшения здоровья и просвещения туркменского населения, шефствуя над организацией больниц, приютов, школ, библиотек, была председателем Общества Красного Креста в Закаспийской области.

Награды

Кавалер Ордена Святого Георгия 4 класса за боевые отличия за Китайскую кампанию — 22.XII.1900

Источники

• В. Г. Ян. Голубые дали Азии: путевые заметки // Огни на курганах: Повести, рассказы, М.: Советский писатель, 1985. — С. 597—677.
• [www.regiment.ru/upr/B/2/grd/kgrd.htm Российская императорская армия. Кавказская гренадёрская дивизия]

Отрывок, характеризующий Субботич, Деан Иванович

– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.