Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры
Поделись знанием:
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры | |
| Самоназвание: |
кат. valencià salat de Tàrbena i Vall de Gallinera |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: |
Провинция Аликанте, муниципалитеты Тарбена и Валь-де-Гальинера |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры (кат. valencià salat de Tàrbena i Vall de Gallinera) — переходный говор каталанского языка, имеющий много общих черт с валенсийским диалектом и субдиалектом салат, испытал также влияние субдиалекта мальоркин. Преобладает в двух муниципалитетах провинции Аликанте — Тарбена и Валь-де-Гальинера[1][2]
Краткие сведения
Заселение территории современных комарок Марина-Альта и Марина-Баха выходцами из Балеарских островов происходило в XVII веке после выселения мавров из Королевства Валенсия и после эпидемий 1630 и 1647 гг. Поскольку население Королевства Валенсии с 1609 по 1714 годы уменьшилось с 486 тыс. до 314 тыс. человек[3], особенно после депортации мавров в 1609 г., герцогом де Гандиакат. принимается решение переселить из Майорки 150 семей. Переселенцы принесли с собой не только свои традиции, в том числе гастрономические, но и определенные особенности языка. По словам Антонио Хосе Каванильеса:
Ещё довольно легко различить происхождение этих людей по их акценту и диалекту местных жителей. Они очень трудолюбивы, имеют с этого выгоду и живут с радостью среди этой необычайной природы
Оригинальный текст (исп.)Échese de ver todavía el origen de todos ellos en el acento y dialecto de sus moradores. Son muy aplicados al trabajo, todo lo aprovechan y viven contentos en aquel recinto delicioso
Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры, характеризующийся использованием артикля «салат», ранее охватывал бо́льшую территорию, чем в настоящее время. Косвенным образом изначальную территорию распространения диалекта можно отследить по карте дублетов — тождественных или похожих названий в комарках Марина-Альта и Марина-Баха и на Балеарских островах
Похожие названия географических объектов относятся к двум различным периодам совместной истории этой части Валенсии и Балеарских островов[4]:
- Эпоха господства мусульман на Иберийском полуострове: Les Alcolaies (Валенсия) и Alcoraia (Мальорка) — от араб. al-quraya — «маленькая ферма» или от араб. Kurâya (самоназвание одного из берберских племен), Benissalim (Валенсия) и Binissalom (Пальма);
- Период переселения каталаноязычных из Балеарских островов в этой части Валенсии: Ascassar — возможно от es Casar, Asbardalet — возможно от es Bardalet (сохранились элементы артикля «салат», который был распространен на Балеарских островах и Коста-Браве в Автономном сообществе Каталония)
Ключевые особенности
Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры имеет следующие особенности:
- частое употребление слов из ареала восточных диалектов каталанского языка: aquí вместо ací, treure вместо traure, mongetes вместо rosetes, vermell вместо roja;
- сохраняются некоторые слова, употребляемые в балеарском диалекте: xoriguer вместо нормативного mena d’ocell, degotís вместо нормативного gotera, gotinejar вместо литературного plovisquejar;
- наличие диалектизмов: xiritxofa вместо llardó, greixó de porc fregit — «топлёное сало»;
- выпадение арабской частицы al-: bercoc вместо albercoc (арабская частица al- используется как определённый артикль мужского рода el, что особенно характерно для восточнокаталанских диалектов);
- выпадение начальной гласной: granar вместо agranar;
- употребление артикля «салат»: es, sa, s'[5];
- употребление артикля перед именем: en Jaume (в других валенсийских диалектах артикль перед именем собственным не употребляется, в отличие от литературного языка)[6]
Напишите отзыв о статье "Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры"
Примечания
- ↑ [www.levante-emv.com/panorama/2010/07/17/valencia-mes-salat-fa-400-anys/723499.html El valencià més salat fa 400 anys]
- ↑ BELTRAN I CALVO, Vicent, 2005, El Parlar de la Marina Alta, Universitat d’Alacant, Alacant (País Valencià) ISBN 84-608-0333-3
- ↑ [books.google.cat/books?id=L7dr2PVKOqAC&pg=PA54&lpg=PA54&dq=dialecte+mallorqui+de+les+valls+de+Gallinera&source=web&ots=UDuC5hddc-&sig=uWvdjbTVbYtmS-lUX7aBggmvZ08&hl=ca&sa=X&oi=book_result&resnum=4&ct=result#PPA55,M1 Мануэль Санчис-Гуарнэ, Валенсийцы и местный язык в XVI, XVII и XVIII вв., стр. 55]
- ↑ [books.google.cat/books?id=U8OP4duqhkUC&pg=PA270&lpg=PA270&dq=dialecte+mallorqui+de+les+valls+de+Gallinera&source=web&ots=7sdMKmI-Fk&sig=EU9aG1Q4mG-73NaSZalm5ttRR1E&hl=ca&sa=X&oi=book_result&resnum=3&ct=result#PPA273,M1 «Топонимика, география и картография», Бисенс М. Русальо-и-Барже, стр. 273]
- ↑ [www.xtec.cat/~jbiayna/jjcc/arxiu/treballs01/52.pdf Сохранение артикля салат]
- ↑ [www.xtec.cat/~aribas4/llengua/dialectologia/valencia.htm Диалекты автономного сообщества Валенсия]
Ссылки
- (каталан.) [www.infotelevisio.com/documentals/valencians-de-mallorca/ Valencians de Mallorca. Un documental sobre el català salta a la Marina]
- (каталан.) [www.iecma.net/infomaralta.htm Institut d’Estudis Comarcals de la Marina Alta]
Диалекты каталанского языка
Отрывок, характеризующий Субдиалект Тарбены и Валь-де-Гальинеры
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
