Суберкасиукс, Луис

Луис Суберкасиукс (исп. Luis Subercaseaux) (1882—1973) — чилийский дипломат и атлет. Прославился тем, что стал первым участником от Чили и Южной Америки вообще на Олимпийских играх 1896 года в Афинах. По данным НОК Чили Луис Суберкасиукс в возрасте 15 лет соревновался на дистанциях 100, 400 и 800 м. В протоколах игр, однако, его участие не зафиксировано.

Суберкасиукс учился в бенедиктинском колледже в Provincias Vascongadas во Франции, где установил рекорд по прыжкам в высоту. Был одним из основателей футбольного клуба Santiago Morning, президентом клуба верховой езды в Сантьяго.

В своей дипломатической карьере был послом Чили в Перу, Испании и Ватикане, поверенным в делах в Бельгии, Чехославакии, Греции, Голландии, Норвегии, Польше, Югославии до 1928 года.

В Олимпийском музее Чили установлен бюст Луиса Суберкасиукса.

Ссылки

• Олимпийский комитет Чили. [www.coch.cl/museo.htm Представитель Чили на Олимпийских играх](недоступная ссылка — история). Проверено 28 декабря 2006. [web.archive.org/20070609112245/www.coch.cl/museo.htm Архивировано из первоисточника 9 июня 2007].
• [www.emol.com/deportes/especiales/atenas_04/historia/1896.htm Especiales EMOL: Atenas 1896]

Отрывок, характеризующий Суберкасиукс, Луис

Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.