Субкультура

Субкультура (лат. sub — под и cultura — культура; подкультура) — понятие (термин) в социологии, антропологии и культурологии, обозначающее часть культуры общества, отличающейся своим поведением от преобладающего большинства, а также социальные группы носителей этой культуры. Субкультура может отличаться от доминирующей культуры собственной системой ценностей, языком, манерой поведения, одеждой и другими аспектами. Различают субкультуры, формирующиеся на национальной, демографической, профессиональной, географической и других основах. В частности, субкультуры образуются этническими общностями, отличающимися своим диалектом от языковой нормы. Другим известным примером являются молодёжные субкультуры.

История термина

В 1950 году американский социолог Дэвид Рисмен в своих исследованиях вывел понятие субкультуры как группы людей, преднамеренно избирающих стиль и ценности, предпочитаемые меньшинством. Более тщательный анализ явления и понятия субкультуры провёл британский социолог и медиавед Дик Хэбдидж своей книге «Субкультура: значение стиля». По его мнению, субкультуры привлекают людей со схожими вкусами, которых не удовлетворяют общепринятые стандарты и ценности.

Французский социолог Мишель Мафессоли в своих трудах использовал понятие «городские племена» для обозначения молодёжных субкультур. Российский орнитолог Виктор Дольник в книге «Непослушное дитя биосферы» использовал понятие «клубы».

В СССР для обозначения членов молодёжных субкультур использовался термин «Неформальные объединения молодёжи», отсюда жаргонное слово «неформалы». Иногда для обозначения субкультурного сообщества используется жаргонное слово «тусовка».

Фэндом и возникновение молодёжных субкультур

Фэндом (англ. fandom — фанатство) — сообщество поклонников, как правило, определенного предмета (писателя, исполнителя, стиля). Фэндом может иметь определенные черты единой культуры, такие как «тусовочный» юмор и сленг, схожие интересы за пределами фэндома, свои издания и сайты. По некоторым признакам фанатство и различные увлечения могут приобретать черты субкультуры. Так, например, произошло с панк-роком, готической музыкой и многими другими интересами. Однако большинство фэндомов и хобби не образуют субкультур, будучи сосредоточены только вокруг предмета своего интереса.

Если фанатство чаще всего связанно с отдельными личностями (музыкальные группы, музыкальные исполнители, известные художники), которых фанаты считают своими кумирами, то субкультура не зависит от явных или символических лидеров, и на смену одному идеологу приходит другой. Сообщества людей с общим хобби (геймеры, хакеры и т. п.) могут образовывать устойчивый фэндом, но при этом не иметь признаков субкультуры (общего имиджа, мировоззрения, единых вкусов во многих сферах).

Субкультуры могут в своей основе содержать различные интересы: от музыкальных стилей и направлений искусства до политических убеждений и сексуальных предпочтений. Какая-то часть молодёжных субкультур произошла от различных фэндомов. Другие субкультуры, например, уголовная, происходящая вследствие конфликта основной культуры и лиц, преступивших закон, образуются на иной основе.

Чаще всего субкультуры носят замкнутый характер и стремятся к изоляции от массовой культуры. Это вызвано как происхождением субкультур (замкнутые сообщества по интересам), так и стремлением отделиться от основной культуры, противопоставить её субкультуре. Входя в конфликт с основной культурой, субкультуры могут носить агрессивный и иногда даже экстремистский характер. Такие движения, вступающие в конфликт с ценностями традиционной культуры, называют контркультурой. В молодёжных субкультурах характерен как протест, так и эскапизм (бегство от реальности), что является одной из фаз самоопределения.

Развиваясь, субкультуры вырабатывают единый стиль одежды (имидж), язык (жаргон, сленг), атрибутику (символику), также общее мировоззрение для своих членов. Характерный имидж и манера поведения является маркером, отделяющим «своих» (представителей субкультуры) от посторонних людей. В этом проявляется сходство новых субкультур 20-го века и традиционных народных культур. Поэтому методы изучения субкультур схожи с методами изучения культур традиционных. А именно, это историко-лингвистический анализ, анализ предметов культуры и мифо-поэтический анализ.

Имидж для представителя субкультуры — это не только одежда, это демонстрация своим видом убеждений и ценностей, которые пропагандирует субкультура. Наиболее известный пример — денди XIX века. Со временем отдельные элементы и целые стили одежды вливаются в общую культуру. Например, высокие ботинки Dr. Martens, первоначально популярные среди скинхедов, давно уже стали общепринятыми у многих неформалов, а стили одежды «готическая лолита» и «готический аристократ» уже не только элемент субкультуры готов, но также элемент японской моды.

У представителей субкультур со временем вырабатывается свой язык. Частично он наследуется от субкультуры прародителя, частично вырабатывается самостоятельно. Многие элементы сленга — неологизмы.

С культурологической точки зрения символ и символизм являются определяющими в описании той или иной культуры и культурного произведения. Символы субкультур — это с одной стороны самоопределение субкультуры среди множества других культур, с другой стороны связь с культурным наследием прошлого. Например, знак анкха в субкультуре готов — это с одной стороны символ вечной жизни, как наследие Египта, с другой — символ, самоопределяющий культуру в настоящее время.

Примеры субкультур

Музыкальные субкультуры

Одной из самых ярких и известных субкультурных общностей являются молодёжные движения, связанные с определенными жанрами музыки. Имидж музыкальных субкультур формируется во многом в подражании сценическому имиджу популярных в данной субкультуре исполнителей.

Одной из первых музыкально-молодёжных субкультур современности были хиппи, молодёжное движение пацифистов и поклонников рок-музыки. Многое из их имиджа (в частности, мода на длинные волосы) и мировоззрения перекочевало в другие субкультуры. Связана с хиппи субкультура битников. На Ямайке возникло религиозно-музыкальное движение Растафари (растаманы), которое, помимо музыки регги и специфического имиджа, обладало определенной идеологией. В частности, среди убеждений растаманов — пацифизм и легализация марихуаны.

В 1970-80-е вслед за новыми жанрами в рок-музыке сформировались металлисты и панки. Первые культивировали личностную свободу и независимость. Последние же обладали ярко выраженной либо аполитической позицией либо же, ярко выраженной политической позицией, для политизированного панк-рока девизом является идеализированная анархия (но не всегда ). С появлением готик-рока, в 1980-е появилась готическая субкультура. Характерные её черты — мрачность, культ меланхолии, эстетика фильмов ужасов и готических романов. В Нью-Йорке, благодаря эмигрантам с Ямайки, появилась хип-хоп-культура со своей музыкой, имиджем и образом жизни.

В 90-е и 2000-е годы распространёнными молодёжными субкультурами стали эмо-киды и киберпанки. Субкультура эмо одна из самых молодых (многие из её представителей — несовершеннолетние), она пропагандирует яркие чувства и выразительность эмоций. Киберы, как ответвление индастриал-рока, увлечены идеями скорого техногенного апокалипсиса

Арт-субкультуры

Большинство молодёжных субкультур, не связанных с музыкальными жанрами, произошли из увлечений определенным видом искусства или хобби, как например граффити.

Примером может служить зародившиеся в середине 20-го века ролевое движение, в значительной степени связанное с фантастикой и фэнтези. В России с ролевым движением также связано игровое сообщество.

Увлечение японской анимацией, как фэндомом, породило аниме-субкультуру, особо активных представителей которой называют отаку. Для данной субкультуры характерно увлечение японской поп-музыкой, аниме, мангой, дорамами и косплеем.

Также в последнее время появилось такое явление, как фурри, увлечение антропозооморфными персонажами анимации, а также арт-дизайн антропозооморфных персонажей.

Интернет-сообщество и интернет-культуры

С середины 90-х годов 20-го века, с распространением повсеместно Интернет-технологий, стали расти появляться интерактивные субкультуры. Самой первой можно считать Фидо-сообщество. Нередко хакеров относят к субкультуре.

Индустриальные и спортивные субкультуры

В начале 20-го века с романтизацией городского образа жизни и неспособности части молодёжи жить вне города возникают индустриальные (городские) субкультуры. Часть индустриальных субкультур вышли из фанатов музыки индастриал, но наибольшее влияние на эти субкультуры оказали компьютерные игры (к примеру, Fallout).

К спортивным субкультурам можно отнести футбольных фанатов.

Контркультуры

Старейшей является контркультура преступного мира. Её появление было вызвано естественным обособлением лиц, нарушающих закон (ссылки в отдалённые места, тюремное заключение, «сходки») от основной культуры. В результате этого образовалась очень жёсткая субкультура с чёткой иерархической лестницей и своими законами. В разных странах эта субкультура имеет свои отличительные особенности.

В России после 90-х годов многие элементы этой субкультуры проникли в массовую культуру: элементы блатного жаргона, блатная песня и татуировки. Часто гопников относят к представителям уголовной субкультуры. Однако сами гопники («хулиганы»), не выделяют себя как особую субкультуру, и данное определение можно считать номинальным.

Ещё один яркий пример контркультуры — радикальная часть субкультуры скинхедов. Зародившись как музыкальная, эта субкультура долгое время была связана с музыкой регги и ска, но впоследствии часть скинхедов примкнула к радикальным политическим течениям. Не следует путать саму субкультуру, которая в общем аполитична (таковы, например, традиционные скинхеды) и радикальную часть субкультуры (контркультуру), которая связана с неонацистами, антикоммунистами и другими политическими убеждениями.

Мильё

Одним из видов субкультур можно считать мильё (фр. milieu – окружение, обстановка) – совокупность условий жизни человека и бытовая социальная среда определенной социальной группы или социального слоя. Социология описывают мильё как группы людей, характеризующихся особыми признаками поведения, культуры, одежды и прочее. Образ жизни, ценности и поведенческие нормы в мильё складываются в процессе социализации человека.

Взаимоотношения субкультур

Субкультуры, как и любое культурное явление, возникли не в культурном вакууме, а в культурно насыщенной среде. Общество XX века перенасыщено различными идеями, философскими течениями и другими культурологическими элементами. Поэтому нельзя говорить, что субкультуры изолированы и антагонистичны масс-культуре, они имеют сложные отношения, как с масс-культурой, так и с другими субкультурами.

Генетические связи субкультур

Родственные связи между культурами позволяют проследить движение народов, изменения языка и технологическое развитие человека. Родственные связи между субкультурами также помогают следить за изменением взглядов и развитием в XX веке. Пожалуй, самым ярким примером родственных субкультур является Панк субкультура и её потомки: готы и другие.

Конфликты

Между некоторыми видами субкультур существует антагонизм. Это касается музыкальных субкультур и конфликтов на основе разных музыкальных вкусов. Например, панки и рэперы, трэшеры и поклонники гранжа.

См. также

• Список субкультур
• Хронология субкультур

Литература

• Беляев, И. А. [culturolog.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2051&Itemid=6 Культура, субкультура, контркультура] / И. А. Беляев, Н. А. Беляева // Духовность и государственность. Сборник научных статей. Выпуск 3; под ред. И. А. Беляева. — Оренбург: Филиал УрАГС в г. Оренбурге, 2002. — С. 5-18.
• Глушкова О. М. [archvuz.ru/2009_22/35 Теоретические аспекты анализа субкультуры] // Архитектон: известия вузов. — № 26.
• Субкультура // Энциклопедия социологии / Сост. А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко.. — Минск: Книжный Дом, 2003. — 1312 с.
• Дольник В. Р. «Непослушное дитя биосферы», [www.ethology.ru/persons/?id=10 глава 4-я, «Рок рока»].
• Кравченко А. И. [www.countries.ru/library/typology/subcultura.htm Культурология: Учебное пособие для вузов]. — 3-е. — Москва: Академический проект, 2001.
• Левикова С. И. Молодёжная субкультура: Учебное пособие. — М.: ФАИР-ПРЕСС.2004.
• Мацкевич И. М. д-р юрид. наук, проф. кафедры криминологии, психологии и уголовно — исполнительного права МГЮА. [www.rpi.msal.ru/prints/200501criminology1.html Криминальная субкультура] // Журнал «Российское право в Интернете. — 2005. — № 1.
• Омельченко Е. [window.edu.ru/window_catalog/files/r42277/index.html Молодёжные культуры и субкультуры] / Ин-т социологии РАН, Ульян. гос. ун-т. Н.-И. центр «Регион». — М.: Ин-т социологии РАН, 2000. — 262 с.
• Свечников С. К. [web.archive.org/web/20090101004255/piorme.narod.ru/subkult.htm#1 Методическое пособие «Молодёжь и рок-культура».]. — Йошкар-Ола: ГОУ ДПО (ПК) С «Марийский институт образования», 2007.
• Тарасов А. Н. [margenta.ru/zabriski/luks.htm «Они нас изучают»] // Сайт М. А. Пушкиной, 3-22 ноября 2002
• «Теория моды». № 10, зима 2008—2009. Дик Хебдидж. Главы из книги «Субкультура: значение стиля»
• «Теория моды». № 10, зима 2008—2009. Дмитрий Громов. Любера: как становились пацанами
• «Теория моды». № 10, зима 2008—2009. Джо Терни. Взгляд сквозь камеру слежения: антисоциальный трикотаж и «эти жуткие типы в капюшонах»
• «Теория моды». № 10, зима 2008—2009. Энн Пирсон-Смит. «Готы», «Лолиты», «дарты вейдеры» и коробка с маскарадными костюмами: исследование феномена косплея в Юго-Восточной Азии
• Шабанов Л. В. [window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=22986&p_page=1 Социально-психологические характеристики молодёжных субкультур: социальный протест или вынужденная маргинальность?]
• Щепанская Т. Б. [subculture.narod.ru/texts/symbolism/index.html Символика молодёжной субкультуры].

Ссылки

• [specials.lookatme.ru/subcultures/ История городских культур в России 1984—2012]
• [www.kompost.ru/ kompost.ru — Молодёжная субкультура 80-х в СССР]
• [youngspace.ru/ youngspace.ru — Журнал о современной молодежной культуре]
• [www.subcult.ru СУБКУЛЬТУРЫ Неформальные движения молодёжи]
• Гольденцвайг Г., Варденбург Д., Семеляк М., Выдолоб Ю. [www.afisha.ru/article/10subkultur/ 10 субкультур: драм-н-бейс, хип-хоп, готы, транс, регги, синтипоп, кельты, панк, хеви-метал, акустическое подполье.] (рус.). Журнал «Афиша» (4 августа 2003). Проверено 21 октября 2011. [www.webcitation.org/65Bojy6Pa Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].
• [ssubcultura.narod.ru Статьи о субкультурах: Субкультуры. СПб]
• [hippy.ru/ss.html Молодёжные субкультуры Советского Союза] //hippy.ru
• [pobegporusski.ru Молодёжные движения и субкультуры]
• Евгений Додолев: [www.youtube.com/watch?v=75n-r97rIGU «Культура в СССР = субкультура российской интеллигенции»] — фрагмент программы «Тема» (ОРТ, 1997, видео).

Отрывок, характеризующий Субкультура

– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.