Субханкули-хан

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Субханкулихан»)
Перейти к: навигация, поиск
Субханкули
хан Бухарского ханства
 — 1702
Коронация: 1681, Бухара
Предшественник: Абдулазиз-хан
Преемник: Убайдулла-хан II
 
Рождение: 1625/12
Бухара
Смерть: 1702(1702)
Бухара
Род: Аштарханиды
Отец: Надир Мухаммад
Дети: Искандар султан (убит в 1683 году),

Ибадаллах султан (погиб в 1684 году),

Абул Мансур султан (погиб в 1684 году),

Сиддик Мухаммад,

Убайдулла султан (17021711),

Асадулла султан,

Абулфейз-хан (17111747)

Субханкули (16251702), годы правления 16811702, шестой хан Бухарского ханства из узбекской[1] династии Джанидов (Аштарханидов).





Внутренняя политика

В 1681 году Абдулазиз-хан отказался от престола в пользу своего брата Субханкули-хана. До этого Субханкули управлял Балхом с 1651 по 1680 год. 2 февраля 1681 года в мечетях Бухары была прочитана хутба с именем нового правителя Субханкули-хана.

В 1660-1680 годах Бухарское ханство подвергалось беспрестанным грабительским походам правителей Хорезма — Абулгази и Ануша-хана. В 1687 году Субханкули-хан рагромил хорезмийские войска, а в 1688 году посадил на хивинский престол своего ставленника Шахнияза.

Экономическая ситуация в стране продолжала ухудшаться, внутренние политические противоречия обострялись с каждым годом, и Субханкули-хан с большим трудом справлялся с ними. Сепаратизм подданных кочевых племен сильно возрос к концу правления Субханкули-хана.

Внешняя политика

Субханкули-хан вел поддерживал дипломатические отношения с потомком эмира Тимура, падишахом государства Великих Моголов Аурангзебом (16581707). Происходил обмен посольствами с Османской империей и Россией.

В начале 1685 года Аурангзеб прислал к Субханкули-хану одного из своих знаменитых эмиров, Зебердест-хана, с разного рода подарками и преподношениями, в числе коих были и живые слоны.

В 1691 году османский султан Ахмед II прислал одного из своих доверенных лиц, Мустафу чауша, с подношениями и подарками, состоящими из арабских коней, разного рода драгоценных камней, разноцветных тканей и др.

Политика в области культуры

При правлении Субханкули были построены медресе в Бухаре и Балхе, больница Дор-уш-Шифо в Бухаре.

Мухаммед Юсуф Мунши дает следующее описание построек Субханкули-хана в Балхе:

«Медресе, до чрезвычайности обширное и высокое, снаружи украшено изразцами. Наверху арка (Балха) он построил здания, украшенные золотом и ляпис-лазурью, начав их снизу, доведя до верха арка на высоту шестидесяти гязов, 465 и теперь это здание уподобляется старинным (постройкам) по совершенству и грандиозности. Внизу (арка) была построена приемная с террасой и соборная мечеть, относительно основания которой разум умных людей оказывается несостоятельным. Около восточной стороны высокого арка был разбит большой сад, названный Амина-бад; посредине его построена крепость с глубоким рвом (вокруг) и с высокими зданиями (внутри); с одной стороны его устроили полянки, украшенные разного рода цветниками и разнообразными плодовыми деревьями. Это было названо Баг-и заган.»[2]

Сам Субханкули-хан был автором нескольких произведений по медицине и астрологии. Его произведение по медицине было написано на среднеазиатском тюркском языке. Один из списков рукописи хранится в библиотеке в Будапеште. Субханкули-хан увлекался поэзией и писал стихи под псевдонимом Нишони.

Смерть

Субханкули-хан скончался 14 сентября 1702 года в Бухаре и был похоронен близ гробницы Бахауддина Накшбанда. Его преемником стал Убайдулла-хан II (17021711).

Напишите отзыв о статье "Субханкули-хан"

Примечания

  1. Анке фон Кюгельген, Легитимация среднеазиатской династии мангитов в произведениях их историков (XVIII—XIX вв.). Алматы: Дайк-пресс, 2004,c.68-69
  2. Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история. пер. А. А. Семенова, Ташкент. АН УзССР. 1956.стр.184

Литература

  • Алексеев А. К. Политическая история Тукай-Тимуридов: по материалам персидского исторического сочинения Бахр ал-асрар. Спб.: издательство Санкт-Петербургского университета, 2006.
  • История Узбекистана. Т.3. Т.,1993.
  • A Turkic Medical Treatise from Islamic Central Asia: A Critical Edition of a Seventeenth-Century Chagatay Work by Subḥān Qulï Khan. Edited, Translated and Annotated by László KÁROLY. Brill’s Inner Asian Library. Volume 32. Editors: Michael DROMPP; Devin DEWEESE; Mark C. ELLIOTT. Leiden. 2015

Отрывок, характеризующий Субханкули-хан

Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.