Судаков, Евгений Борисович

Евгений Судаков
Общая информация
Гражданство:	Россия Россия
Дата рождения:	9 апреля 1963(1963-04-09) (61 год)
Место рождения:	Железногорск
Весовая категория:	тяжёлая (91 кг)
Стойка:	левосторонняя
Тренер:	Альфред Гришин
Любительская карьера
Количество боёв:	210
Количество побед:	193
Медали Чемпионаты мира Серебро Москва 1989 до 91 кг Чемпионаты Европы Бронза Гётеборг 1991 до 91 кг Игры доброй воли Серебро Сиэтл 1990 до 91 кг Государственные награды
[boxrec.com/list_bouts.php?human_id=24415&cat=boxer Послужной список (boxrec)]

Евге́ний Бори́сович Судако́в (9 апреля 1963, Железногорск) — советский боксёр тяжёлой весовой категории, выступал за сборную СССР в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Двукратный чемпион национального первенства, обладатель кубка Советского Союза, серебряный призёр Игр доброй воли и чемпионата мира, бронзовый призёр чемпионата Европы, мастер спорта международного класса. Также известен как тренер и спортивный функционер, судья международной категории, исполнительный директор Федерации бокса России.

Биография

Евгений Судаков родился 9 апреля 1963 года в городе Железногорск, Красноярский край. В 1975 году вместе с семьёй переехал в Димитровоград, Ульяновская область, там в возрасте пятнадцати лет под руководством тренера Альфреда Гришина начал активно заниматься боксом.

Любительская карьера

Первого серьёзного успеха на ринге добился в 1981 году, когда выиграл чемпионат РСФСР — впоследствии в разные годы был первым на этих соревнованиях ещё пять раз. В 1985 году выиграл бронзовую медаль на взрослом чемпионате СССР, ещё через год стал серебряным призёром. В 1988 году выполнил норматив мастера спорта международного класса. Мировая известность пришла к нему в 1989 году, когда он впервые выиграл национальное первенство и принял участие в состязаниях чемпионата мира в Москве, где удостоился серебряной награды, проиграв в решающем матче легендарному кубинцу Феликсу Савону. Также в этом сезоне был на чемпионате Европы в Афинах, но в первом же бою получил перелом левой руки.

В 1990 году Судаков выиграл Кубок СССР и добыл серебряную медаль на Играх доброй воли в Сиэтле. Год спустя во второй раз стал чемпионом Советского Союза, взял бронзу на европейском первенстве в Гётеборге, проиграв в полуфинале голландцу Арнольду Вандерлиде. В 1992 году выиграл на единственном в истории чемпионате СНГ и тем самым прошёл отбор на летние Олимпийские игры в Барселоне, тем не менее, по прибытии на соревнования его дисквалифицировали за пропуск официального турнира АИБА в Германии. Расстроенный из-за этого недоразумения, принял решение покинуть команду и перейти в профессионалы. Всего в любителях провёл 210 боёв, из них 193 окончил победой.

После любительской карьеры

Карьера Евгения Судакова на профессиональном уровне оказалась не долгой, он провёл несколько удачных поединков на Украине, после чего переехал в США, где в декабре 1993 года принял участие в народном турнире зрительских симпатий, где уступил олимпийскому чемпиону Тайреллу Биггсу.

Потерпев неудачу, вернулся в Россию и решил попробовать себя в качестве рефери на ринге. В 1997 году стал судьёй международной категории, судил матчи на крупнейших международных турнирах, в том числе на Олимпийских играх в Афинах и Пекине. Одновременно с этим открыл в Димитровграде детский бесплатный боксёрский зал «Али», также возглавил муниципальный спортивный клуб «Нейтрон», в 2001 году награждён почётным знаком «За заслуги в развитии физической культуры и спорта», в 2003-м признан заслуженным тренером России. Занимался преподавательской деятельностью в Ульяновском государственном университете, заведовал кафедрой физического воспитания, защитил диссертацию на тему «Методика физической подготовки боксёров различной спортивной квалификации и тактических манер ведения поединка», кандидат педагогических наук. Начиная с 2007 года работает в Федерации бокса России, в разное время занимал должности вице-президента, члена президиума, исполнительного директора.

Личная жизнь

Женат, есть две дочери.

Ссылки

• [rusboxing.ru/publications-view-1387.html Судаков Евгений Борисович] — страница на сайте Федерации бокса России
• [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=24415&cat=boxer Евгений Судаков] (англ.) — статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec

Отрывок, характеризующий Судаков, Евгений Борисович

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.