Судебная практика

Судебная практика – это руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации обеспечивающее правильное и единообразное применение законов судами Российской Федерации, а также множественность судебных актов, образуемых в процессе деятельности судебных органов Российской Федерации по гражданским, административным, уголовным делам с конкретным применением норм права, регулирующих схожие отношения.

Судебная практика фактически является вспомогательным источником права, восполняя пробелы в действующем законодательстве Российской Федерации и определяет единые походы к толкованию и применению судами норм права.

История

В первых государствах, возникших в конце 4 – начале 3 века до нашей эры (Месопотамия, Древний Египет, Древняя Индия и др.) на основе судебной практики были написаны первые сборники законов. Основной для формулирования правовых норм являлись казусы (лат. сasus – «случай», «казус»). Проведение анализа произошедшего случая приводило к выведению из казусов общих правил надлежащего поведения. Прецедентами были решения по конкретным спорам преторов и магистратов. Такие прецеденты не могли охватить все варианты спорных взаимоотношений. Поэтому данная задача возлагалась на суд, который по мере рассмотрения различных споров был вынужден формировать правила, на основе которых разрешались дела. Благодаря судебной практики в древних государствах были созданы нормы, а также ряд институтов права.

Литература

• Богдановская И. Ю. Судебный прецедент — источник права? // Государство и право. 2002. № 12.

Отрывок, характеризующий Судебная практика

– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.