Судостроительный завод имени Андре Марти
| Судостроительный завод имени Андре Марти | |
 | |
| Основание |
1914 |
|---|---|
| Прежние названия |
|
Судостроительный завод имени Андре Марти — судостроительное предприятие, существовавшее в Ленинграде на базе Адмиралтейства в 1914—1936 годах.
Это один из исторических этапов существования предприятия «Адмиралтейские верфи». В этот период произошло восстановление предприятия, которое пришло в упадок после Гражданской войны и разрухи.
Содержание
Предыстория
После Великой Октябрьской революции у Адмиралтейского завода начались серьёзные проблемы, связанные с низкой загрузкой производственных мощностей. В связи с этим этот завод с 28 октября 1921 года был переведён в состав Балтийского завода (бывший Обуховский). 7 ноября 1922 года Адмиралтейскому судостроительному заводу было присвоено имя французского коммуниста, рабочего — Андре Марти, он стал называться «Отделение имени Андре Марти Балтийского завода».
К 1 ноября 1922 года на нём числилось 245 рабочих и служащих, в связи с этим комиссия Балтийского завода принимает решение (5 июня 1923) о его закрытии и консервации.
Вскоре бывшее имущество (то что осталось не разворованным и не сгоревшим) и территория Нового Адмиралтейства окажется в ведении пяти организаций: Адмиралтейского судостроительного завода, ЦИТа, Рудметаллторга, Погранфлотилии ГПУ и Отдела правления по реализации неликвидных фондов.
13 января 1926 года «А.Марти» вышел из подчинения Балтийскому заводу. А вскоре к нему будет присоединен находящийся на консервации завод им. Карла Либнехта (бывший Франко-Русский).
В этом же году завод получает первый государственный заказ на строительство 6, дизельных двухвинтовых буксиров для Астраханского рейда. 25 октября был заложен первый и в течение 2 лет все спущены на воду, а в 1929 году сданы заказчику: «Дзержинский», «10 лет Октября», «Память Войкова», «Профинтерн», «Тов. Кузьмичев», «Урицкий».
1928—1932 годы
Строятся 7 барж водоизмещением 260 тонн, и поручается организация строительства ТК проекта АНТ-4 (типа «Ш-4»). Ленинградский завод железобетонных изделий передал на достройку «А. Марти» док, который в 1930 году продали Ленинградскому торговому порту. Для линии Архангельск — Онега — Кемь были построены грузопассажирские пароходы «Карелия», «Мудьюг» и «Поморье» (водоизмещением 1 120 тонн и пассажировместимостью 190 человек). Для треста «Перерыба» — рефрижераторные теплоходы «Ленинград», «Тегеран», «Волга», «Кубань», «Нева» и «Рион» — последние 4 с аммиачной установкой.
Лесовозы — «Комилес» и «Севзаплес».
Достроили ледокол «Торос». Провели капитальный ремонт гидрографического судна «Таймыр».
11 речных 200-сильных буксиров для лесосплава. 237-местный пассажирский пароход «Пятилетка».
C 1927 года начинается внедрение на заводе электросварки (на второстепенных изделиях). Уже к середине 1929 года создается группа для разработки технологии сварных судовых конструкций. К 1931 году на заводе было 112 электро- и 60 газосварщиков. Организуется электросварочный цех, и через год потребность завода в этих специалистах перевалит за 440 человек. В 1933 году сварочных аппаратов больше 120 шт.
На заводе выпускается многотиражная газета «Стапель», переименованная в 1931 году в «Мартиец».
1932—1937
При строительстве лесовозов «Северолес» и «Максим Горький» впервые была применена секционная сборка корпуса. Главный инженер завода (он же инициатор идеи) А. И. Павлов считал, что полный переход на такой метод возможен с внедрением полносварных корпусов.
В конце июня 1933 года заводу поручили строительство гидросамолета, дальнего арктического разведчика ДАР.
Осуществлял строительство ТК «Г-5». Подводных лодок (ПЛ) «Щ-102» и «Щ-103» — для Тихого океана — «Щ-121» и «Щ-123», а на деньги «Союза воинствующих безбожников СССР» и «Щ-305».
«С-54», «С-55», «С-56» — сборка и достройка осуществлялась во Владивостоке на «Дальзаводе».
Из 9 заказанных самых крупных ПЛ (СССР) до ВМВ — 6 строил «А.Марти» — «К-1», «К-2», «К-3», «К-51», «К-52», «К-53».
С середины 1934 года строил серию из трёх гидрографических судов типа «Седов» (позднее «Океан»)
— «Океан», «Охотск», «Мурман».
Сразу после них заложили более крупные грузопассажирские ледокольные суда — «Дежнев» и «Леваневский» (3 400 тонн) (тот самый «Дежнев» который в 1942 году будет стрелять по «Адмиралу Шееру»).
Для «Буксиров типа УМС», строившихся на заводе «Судомех», «А. Марти» изготавливал паровую машину.
Для аварийно-спасательной службы КБФ построены спасатели — «Нептун» и «Сатурн» (1 800 л.с.).
Реконструкция предприятия в 1935—1937 годах — производится капитальный ремонт обоих стапелей с заменой кранов.
1937
Вместе с мобилизацией промышленности СССР завод им. А. Марти получил номер 194, и в официальных документах называется Завод № 194.
В 1939 году на заводе был заложен уникальный корабль «М-400», подводная лодка — торпедный катер, с единым двигателем (дизельным), по проекту инженера В. Л. Бжезинского.
В 1939 году на южном стапеле завода закладывается легкий крейсер «Железняков» (пр. 68) и тяжелый — «Кронштадт» (пр. 69).
К 1940 году завод занимал территорию свыше 46 га. Располагал 1922 единицами основного производственного станочного оборудования в 25 цехах. В его распоряжении находились два буксира, «Таран» и «Мартиец», один катер, 100-тонный несамоходный плавкран, плавмастерская и несамоходный водолазный бот, два паровоза, один мотовоз и 20 ж/д платформ. 73 грузовых, 6 легковых автомобилей, 3 автоцистерны, 2 автокрана, автобус, 3 пожарных и 1 санитарная машина и 6 тракторов.
На балансе завода находилось 9 кирпичных домов квартирного типа, 20 постоянных и 9 временных домов для общежитий, Дом отдыха и санаторий на станции Сиверская, детсад и ясли, а на территории завода учебный комбинат и 3 столовые.
Великая Отечественная война
После начала войны постановлением ГКО от 10 июля 1941 года строительство всех линкоров и крейсеров было приостановлено. 27 июня создается ЛАНО, 6-я дивизия которой комплектуется из рабочих «А.Марти», «Судомеха», Ленинградского кораблестроительного института и других предприятий Октябрьского района города Ленинграда. Из 7 922 человек числящихся на заводе на начало войны в течение только 1941 года в армию, ополчение, истребительные батальоны, ремонтные мастерские уйдет 3 209 человек. За второе полугодие 1941 года на заводе было изготовлено более тысячи батальонных миномета (82-мм ?).
С 3 июля в течение месяца завод переоборудовал 7 самоходных грунтоотвозных шаланд в канонерские лодки. 10 сентября подписан приемный акт на ПЛ «Щ-407» и «Щ-408». В конце 1942 года завод сдал флоту ПЛ «К-52», а в середине и конце 1943 года «К-53» и «К-51» соответственно.
Строил бронекатера проекта 161 и малые охотники (МО).
В 1943 году выпуск продукции по сравнению с прошлым годом возрастет в 1,5 раза. Завод неоднократно занимал первое место в соцсоревновании и за успешное выполнение фронтовых заказов коллективу было присуждено переходящее Красное Знамя ВМФ и Красное Знамя ГКО (оно будет оставлено заводу на вечное хранение).
За время войны на территорию завода упало 468 снарядов, 154 зажигательных и 32 фугасные бомбы. От них и голода на предприятии погибло более 2 тысяч человек, одним из них стал Леонид (Лёка) Савичев — брат Тани Савичевой.
После войны
Первоочередной задачей перед заводом было восстановление хозяйства и достройка кораблей. Одним из первых был спущенный на воду в 1941 году крейсер «Железняков» (проект 68), его достраивали уже по откорректированному проекту 68К и сдали флоту в 1950 году. На его базе на заводе продолжали строительство крупной серии крейсеров проекта 68-бис. В процессе строительства крейсеров произвели реконструкцию производственных помещений, и постройку нового сборочного-сварочного цеха предсборки и достроечной набережной Большого ковша.
Танкеры проекта 563 (тип «Казбек» 16 250 т (первый построен в Николаеве 1950 г.) первый для завода — «Ленинград» был заложен в январе 1953 года, в июне уже спущен на воду, а в конце декабря принят заказчиком. За 5 лет было построено 15 танкеров этого типа и 5 по модернизированному проекту 563Е.
Строил ПЛ типа А615
В середине 50-х годов завод одним из первых внедрил метод ультразвуковой дефектации сварных швов.
17 июля 1956 года на южном стапеле завода начались работы по разбивке плаза под атомоход «Ленин». Впервые применялась масштабная разбивка плаза и фотооптический метод разметки деталей корпуса. 25 августа ледокол был заложен.
|
Ленинградское Адмиралтейское объединение (куда входит и «А.Марти») в 40-ю годовщину Победы будет удостоено ордена Отечественной войны I степени.
Директора
- А. М. Морозов 1926—1928
- П. З. Старущенко 1928—1931
- А. В. Белов 1931—1932
- В. Н. Сушунов 1932—1937
- А. К. Плакида 1937—1938
- Н. Г. Барабанов 1938—1941
- В. Н. Лебедев 1941—1942
- Н. Я. Оленников 1942—1944
- П. П. Перовский 1944—1948
- В. М. Орешкин 1948—1952
- Б. Е. Клопотов 1952—1964
Координаты: 59°55′02″ с. ш. 30°16′08″ в. д. / 59.91722° с. ш. 30.26889° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.91722&mlon=30.26889&zoom=14 (O)] (Я)
Напишите отзыв о статье "Судостроительный завод имени Андре Марти"
Отрывок, характеризующий Судостроительный завод имени Андре Марти
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
