Сук (Сокотра)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Сук
Флаг
Страна
Йемен
Остров
Сокотра
Мухафаза
Координаты
Официальный язык
Часовой пояс

Сук – маленькая деревушка на восточной части северного побережья острова Сокотра. Находится в район Хадибо мухафазы Сокотра.

Сук в средневековье был столицей Сокотры. Археологические работы на Сокотре еще не завершены, однако некоторые результаты уже достигнуты. В 2 км к югу от селения Сук обнаружено городище Хажря, где, как можно предполагать, находилась древняя, доисламская столица острова.[1]





География

Сук расположен в нескольких километрах от Хадибо. По всей видимости, лет триста-четыреста тому назад пойма соединялась с морем и была доступна для кораблей, позже ее замыло песком. Именно поэтому португальцы выбрали место на горе, откуда открывается вид на пойму и Аравийское море.[2]

Происхождение названия

Ссылаясь на арабских и португальских средневековых авторов, все исследователи нашего времени (в том числе и изучавший средневековые хадрамаутские хроники известный английский историк Южной Аравии Ральф Сэрджент) считают это название подлинным. В сокотрийском языке действительно есть заимствованное из арабского языка слово «сук», и при гавани, куда в древности могли заходить корабли с иноземными товарами, возможно, существовал рынок. Однако сами сокотрийцы называют это место Шек, что никак не связано с рынком, а восходит либо к сокотрийскому слову ško «вооруженный» либо к корню šeke – «быть близким, приближаться», то есть в данном случае ближайший к морю.[3]

История

Оксфордская экспедиция 1956 года пыталась найти какие-либо следы пребывания греков на острове и не обнаружила ничего, кроме остатков нескольких зданий в местечке под названием Сук, которое в прошлом, считают, было столицей Сокотры. Стоит Сук на берегу лагуны, куда, вероятно, в древние времена заходили корабли. Здесь же должны были жить и ионийские греки, о которых писали греческие и арабские историки.[3]

Махрийский форт Сук, центр тогдашней Сокотры, находился к востоку от современной столицы острова – Хадибо. Он был сооружен еще до 1481 г.[3]

В 1482 г. Тахириды отвоевали у Касири Сокотру.[3]

Из заметок знаменитого арабского лоцмана из Омана Ахмад ибн Маджид, который провел корабли Васко да Гамы от сомалийского порта Ма-линди до побережья Индии, следует, что в 1489 году Сокотра уже находилась в руках махрийцев. Вероятно, им не удалось установить непосредственный контроль над всем островом (об этом пишет Ибн Маджид, а также свидетельствуют многие события, происшедшие позднее, во время португальского завоевания). Они лишь облагали население натуральным налогом. Между махрийцами и коренным населением существовал определенный антагонизм, что подтверждается убийством аборигенами махрийского шейха.[3]

Колонизаторами Сокотры выступило махрийское племя бану ‘афрар, жившее в районе современного г. Кишна, расположенного на побережье Аравии. Махрийский форт Сук, центр тогдашней Сокотры, находился к востоку от современной столицы острова – Хадибо. Он был сооружен еще до 1481 г. и перестроен после португальского завоевания. Форт располагался в 250–50 м от гавани на мысе. Португальцы называли это место то С око, то С ото, то Косо (по-видимому, испанский и португальский вариант арабского слова «сук» – рынок»).Арабские средневековые историки, например, Ибн аль-Муджавири аль-Хамдани, сообщали не только о гавани, но и о городе под названием Сук. Первый из них описал этот город.[3]

Но вскоре махрийским шейхам суждено было пережить тяжелые времена.[3]

  • Январь 1507. Португальский флот короля Мануэля (1496—1521) под командованием адмиралов Тристана да Куньи и Альфонсу д’Альбукерки захватывает Сокотру. Португальцы штурмуют махрийский форт вблизи селения Сук (Шек) — тогдашней столицы Сокотры. Махрийский правитель Сокотры ат-Таваари аз-Зувейди убит. Португальцы строят в Суке церковь Богоматери Победы, оставляют на острове гарнизон из 100 человек под командой Альфоншу ди Норонья.[4]
  • Май 1507. Афонсу д’Альбукерки руководит карательной акцией против мятежных островитян, симпатизирующих махрийцам и досаждающих португальскому гарнизону. Местные жители обложены контрибуцией.[4]
  • В апреле 1507 года европейцы взяли Сокотру, убив там сына ат-Тау‘ари аз-Зувейди с пятью десятками мусульман, и выстроили там крепость.[3]
  • В августе 1507 г. Афонсу де Албукерки высадился на острове Сокотра и основал там португальский форт, в силу удачного расположения способный парализовать всю арабскую морскую торговлю. После этого португальцы и Афонсу де Албукерки отправились на завоевания в сторону Ормузского пролива и Индии. Жуан да Нова принимал участие в португальском захвате Сокотры в августе 1507. К его удивлению, он был назначен остаться на Сокотре для патрулирования Красного моря отрядом из шести судов под командованием Афонсу де Альбукерке, а не продолжать путь с Кунья в Индию.[4]
  • 1510—1511 года. Махрийцы, под предводительством Хамиса и Амра, сыновей Саада бен аз-Зувейди, атакуют португальцев на Сокотре.[4]
  • 1511 год. Португальцы покидают Сокотру, так как толку от военной базы на Сокотре было мало. Власть над островом вновь переходит к султанам Махры.[4]
  • В 1541 году португалец Жоауди Каштру говорил о форте в Суке, расположенном к востоку от Хадибо, и он даже опубликовал рисунок, на котором изображены детали строений форта.[3]

Английский путешественник конца XIX в. Теодор Бент также помещает Сук к востоку от Хадибо.[3]

К 1974 году от форта оставались только груда камней и часть кирпичной кладки, но в XV в. это было мощное по тем временам оборонительное сооружение. Как отмечают многие специалисты по южно-аравийской архитектуре, руины напоминают крепости стиля «яфи‘», которые до сих пор сохранились в области Яфи и в Хадрамауте. По данным археолога Оксфордской экспедиции Питера Шинни, впервые обследовавшего форт в Суке, и Д. Доу, сооружение было около 25 м в длину и 20 – в ширину.[3]

В 100 м на юго-восток от главного форта была расположена еще одна постройка такого же типа, от которой, как и от форта, осталась только часть кладки. Строительные камни были скреплены известковым раствором. Башня в северо-восточном углу здания достигает 3,6 м в диаметре. Исходя из того, как ориентирована восточная стена прямоугольного в плане здания, Доу считал, что это могла быть мечеть. К северу от руин предполагаемой мечети находятся остатки церкви Богоматери Победы, выстроенной португальцами в ознаменование взятия форта. Церковь эта была построена на месте другого, более старого здания, которое было либо также церковью, либо мечетью (хотя для мечети оно неверно ориентировано). Об этом свидетельствуют остатки известкового пола, обнаруженные археологами под первым. Девять колонн первичной постройки были сложенны из скрепленных известковым раствором камней, от них сохранились только основания, любопытны тем, что все они имеют различное сечение (то есть колонны были разной формы). Сохранилось и изображение этого здания на рисунке, выполненном в 1541 году Жоау ди Каштру. Рисунок весьма детальный, хотя в нем и не соблюдены современные правила перспективы и масштаб. Но на рисунке можно узнать пики гор Хагьхер. [3]

Описание

Сегодня Сук – это маленькая деревушка с население преимущественно африканского происхождения, которые еще недавно жили в соломенных хижинах и в сложенных из обломков коралловых рифов домиках.[3]

Напишите отзыв о статье "Сук (Сокотра)"

Примечания

  1. [annales.info/islam/small/sokotra.htm Автор: В.В. Наумкин. "Полевые исследования на острове Сокотра". Вестник древней истории. 1989, № 2. Конец страницы 158.]
  2. [socotra.ru/index.php?id=994 Сокотра. Остров-сказка. Жемчужина Индийского океана » Авторские Блоги » Моя жизнь на Сокотре » Сук - древняя столица Сокотры. Автор: Денис Романов. Дата: 10 августа 2012.]
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [postnauka.ru/longreads/2789 Журнал Пи >> Главы >> Страницы истории >> Отрывок из монографии доктора исторических наук В.В. Наумкина «Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974–2010 гг.)»]
  4. 1 2 3 4 5 Густерин П. Йеменская Республика и её города. — М.: Международные отношения, 2006.

Отрывок, характеризующий Сук (Сокотра)

– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.