Сумароков, Пётр Спиридонович
Пётр Спиридонович Сумароков
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | ||
| ||
---|---|---|
1761—1764 | ||
Монарх: | Елизавета Петровна | |
Рождение: | 1709 | |
Смерть: | 12 декабря 1780 | |
Род: | Сумароковы | |
Отец: | Спиридон Панкратьевич | |
Награды: |
Пётр Спиридонович Сумароков (1709—1780) — русский государственный деятель, сенатор.
Двоюродный брат А. П. Сумарокова. В юности был камер-пажом при Екатерине І, а при бракосочетании Анны Иоанновны отчислен в её свиту и некоторое время жил в Киле.
19 января 1730 года, когда Верховный тайный совет постановил пригласить на Российский престол Анну Иоанновну, был послан П. И. Ягужинским в Митаву с поручением предупредить будущую императрицу о замыслах верховников, сводившихся к ограничению самодержавия. Несмотря на заставы, расположенные около Москвы, на удержание почт, чтобы никто не мог приехать в Митаву прежде посланной туда от Верховного совета депутации во главе с кн. В. Л. Долгоруким, Сумарокову все же удалось прибыть туда раньше и передать Анне от Ягужинского, что «ежели изволит его (Ягужинского) послушать, то пусть верит не всему, что станут представлять Василий Лукич Долгорукий и которые с ним посланы, до того времени, пока сама изволит прибыть в Москву. Ежели кн. Василий Лукич по тем (выработанным Верховным советом) пунктам принуждать будет подписываться, чтоб её величество просила от всех посланных трех персон такого письма за подписанием рук их, что они от всего народу оное привезли; ежели скажут, что с согласия народа, а письма дать не похотят, то-б объявила, что её величество оное учинит по воле их, только когда она прибудет к Москве…».
Вместе с тем Сумароков заверил Анну Иоанновну, что в Москву она может ехать без всяких опасений, так как все желают её царствования. Долгорукий, узнав, что Сумароков находится в Митаве, велел его схватить и допросить, а после допроса приказал заковать его в кандалы и отправить в Москву вместе с ген. Леонтьевым, который повез письмо Анны и подписанные ею пункты верховникам. Когда планы верховников были разрушены и они сами были арестованы, Сумароков был, освобожден, обласкан и милостиво пожалован.
В марте 1742 года ему было дано звание шталмейстера. После смерти А. Б. Куракина Елизавета Петровна 19 февраля 1750 года своим указом поручила управление придворной конюшенной конторой и конюшенной канцелярией с подведомственными заводами и волостями шталмейстеру Сумарокову, 25 апреля 1752 года он был пожалован обер-шталмейстером. В звание сенатора возведён 28 декабря 1761 года, но пробыл им недолго. В марте 1763 года в сенате слушалось дело по злоупотреблениям винного откупа, причем Сумароков не был допущен другими сенаторами к присутствованию при разборе этого дела, так как он сам имел винный откуп в Бахмутской провинции, закон же Петра І гласил: «Ежели судья равное дело имеет с челобитчиком или ответчиком…, то ему не судить, чтоб для своего примера дело не испортил». Сумароков подал жалобу Императрице, что отстранен несправедливо, но Екатерина написала такое решение: «…По партикулярным спорным делам сенаторы выходят, по силе Петра Великого указа, без огорчения из сената. А если по откупным делам огорчительно, то способ оставаться в сенате в их руках», то есть не заниматься откупами. Сумароков подал прошение об отставке, которое в конце января 1764 года и было принято.
Напишите отзыв о статье "Сумароков, Пётр Спиридонович"
Литература
- Сумароков, Петр Спиридонович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Отрывок, характеризующий Сумароков, Пётр Спиридонович
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.