Сумская и Ахтырская епархия
Поделись знанием:
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
| |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Украина |
| Епархиальный центр | Сумы |
| Основана | 1945 |
| Количество благочиний | 10 |
| Количество приходов | 92 |
| Количество священнослужителей |
170 |
| Кафедральный храм | Спасо-Преображенский |
| Второй кафедральный храм | Покровский (Ахтырка) |
| Сан правящего архиерея | Архиепископ |
| Титул правящего архиерея | Сумской и Ахтырский |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Евлогий (Гутченко) |
| с | 17 ноября 2008 |
| |
Сумская и Ахтырская епархия — епархия Украинской Православной Церкви. Объединяет приходы и монастырь на территории Ахтырского, Белопольского, Великописаревского, Краснопольского, Лебединского, Сумского, Тростянецкого районов Сумской области.
учреждена указом Святейшего Синода (№ 2666) от 14 ноября 1866 года[1] как Сумское викариатство Харьковской и Ахтырской епархии.
С 1945 года[2] стала самостоятельной и наименовалась Сумской и Ахтырской[3]
Содержание
Епископы
- Сумское викариатство Харьковской епархии
- Герман (Осецкий) (8 января 1867 — 24 июня 1872)
- Вениамин (Платонов) (30 июля 1872 — 9 апреля 1883)
- Геннадий (Левицкий) (9 апреля 1883 — 29 ноября 1886)
- Петр (Лосев) (1 ноября 1887 — 22 июля 1889)
- Владимир (Шимкович) (24 августа 1890 — 5 декабря 1892)
- Иоанн (Кратиров) (25 апреля 1893 — 17 января 1895)
- Петр (Дугов) (17 января 1895 — 30 мая 1899)
- Иннокентий (Беляев) (1 августа 1899 — 10 декабря 1901)
- Стефан (Архангельский) (27 января 1902 — 29 апреля 1904)
- Алексий (Дородницын) (30 мая 1904 — 18 июля 1905)
- Евгений (Бережков) (27 ноября 1905 — 22 мая 1909)
- Василий (Богоявленский) (26 июля 1909 — 4 марта 1911)
- Феодор (Лебедев) (8 мая 1911 — 14 мая 1916)
- Митрофан (Абрамов) (5 июня 1916—1920)
- Корнилий (Попов) (15 февраля 1921 — сентябрь 1922)
- Константин (Дьяков) (21 сентября 1924 — 12 ноября 1927)
- Вячеслав (Шурко) (23 октября 1934 — 16 апреля 1936)
- Корнилий (Попов) (4 декабря 1943 — февраль 1945)[2]
- Сумская епархия
- Корнилий (Попов) (февраль 1945 — 13 апреля 1945)
- Иларион (Прохоров) (30 сентября 1945 — 27 декабря 1951)
- Евстратий (Подольский) (27 декабря 1951 — 13 июля 1958)
- Иоасаф (Лелюхин) (17 августа 1958 — 21 мая 1959)
- 1959—1989 — управлялась Черниговскими архиереями.
- Никанор (Юхимюк) (6 июля 1989 — 22 июня 1993)
- Варфоломей (Ващук) (23 июня 1993 — 27 июля 1995)
- Ионафан (Елецких) (27 июля 1995 — 30 марта 1999)
- Иов (Смакоуз) (30 марта 1999 — 20 апреля 2005)
- Марк (Петровцы) (23 мая 2005 — 14 декабря 2007)
- Иларий (Шишковский) (14 декабря 2007 — 11 ноября 2008)
- Иоанн (Сиопко) (11 — 17 ноября 2008)
- Евлогий (Гутченко) (с 17 ноября 2008)
Покровители
Святые
Иконы
- Корсунская (Шпилевская) чудотворная икона. Последнее известное место пребывания — Преображенский кафедральный собор Сум. Украдена 25 марта 2009 года.
- Малочернеченский образ Христа Спасителя «Хлеб Жизни», находится в Преображенском кафедральном соборе Сум.
- Ахтырская икона Божией Матери — г. Ахтырка.
Напишите отзыв о статье "Сумская и Ахтырская епархия"
Примечания
Ссылки
- [www.patriarchia.ru/db/text/76154.html Сумская и Ахтырская епархия] на официальном сайте Московского Патриархата
- [orthodox.org.ua/ru/istoriya_eparhiy/2007/08/24/1659.html Сумська єпархія] (укр.) на официальном сайте УПЦ
- [eparhia.sumy.ua Официальном сайт Сумской епархии]
- [drevo-info.ru/articles/9291.html Сумская и Ахтырская епархия] сайт Энциклопедия «Древо»
- [monasteries.org.ua/ru/searchmonasteries/?&object=6&epa=34 Монастыри Сумской епархии] — Синодальная комиссия УПЦ по делам монастырей
- [monasteries.org.ua/ru/geomaps/gmap/?&object=6&epa=34 Google-карта: Монастыри Сумской епархии] — Синодальная комиссия УПЦ по делам монастырей
Отрывок, характеризующий Сумская и Ахтырская епархия
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
