Сунгарийская наступательная операция

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сунгарийская операция»)
Перейти к: навигация, поиск
Сунгарийская операция (1945)

Бронекатер проекта 1125, участвовавший в Сунгарийской операции. Памятник в Благовещенске.
Дата

9 августа — 2 сентября 1945

Место

Маньчжурия

Итог

Захват северной и северо-восточной части Маньчжурии войсками СССР

Противники
СССР Япония
Командующие
М. А. Пуркаев

Н. В. Антонов

О. Ямада
Силы сторон
345,5 тыс. чел.
ок. 6200 орудий и миномётов
72 реактивные миномётные установки
917 танков и САУ
1328 самолётов
126 кораблей
неизвестно
Потери
неизвестно 266 тыс. пленных
 
Маньчжурская операция
Хинган-МукденХарбин-ГиринСунгари

Сунгарийская операция (9 августа — 2 сентября 1945) — наступательная операция советских войск в рамках Маньчжурской стратегической наступательной операции. Основной целью этой операции было содействие войскам Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронта в разгроме японской Квантунской армии. В результате проведения этого наступления советские войска полностью освободили от японцев северную и северно-восточную части Маньчжурии.





Расстановка сил

СССР

Сунгарийскую операцию проводил 2-й Дальневосточный фронт (под командованием генерала армии М. А. Пуркаева) во взаимодействии с Амурской военной флотилией (под командованием контр-адмирала Н. В. Антонова). К началу операции в состав 2-го Дальневосточного фронта входили 2-я Краснознамённая, 15-я и 16-я армии, 5-й отдельный стрелковый корпус, 10-я воздушная армия и Приамурская армия ПВО (всего 333 тыс. чел., 5988 орудий и миномётов, 72 реактивно-миномётные установки, 917 танков и САУ, 1260 самолётов). Амурская военная флотилия насчитывала 12,5 тыс. чел., 126 кораблей, около 200 орудий и миномётов и 68 самолётов.

Япония

Армии СССР противостояли следующие японские войска: на сунгарийском и жаохэйском направлениях — соединения 1-го фронта Квантунской Армии и Сунгарийская речная военная флотилия, на цицикарском направлении — соединения 4-й отдельной армии. На линии фронта протяжённостью 2130 километров вдоль северной и восточной границ Маньчжурии японская армия имела Сахалянский, Суньуский, Синшаньчжэнский, Фуцзиньский, Сунгарийский и Жаохэйский укреплённые районы.

Ход операции

Советская армия планировала нанести основной удар силами 15-й армии во взаимодействии с 2 бригадами Амурской военной флотилии вдоль реки Сунгари на город Харбин и вспомогательные удары силами 5-го отдельного стрелкового корпуса во взаимодействии с бригадой флотилии из Бикина на Жаохэ, Баоцин и силами 2-й Краснознамённой Армии совместно с Зее-Бурейской бригадой и отдельным дивизионом флотилии из района Благовещенска на Цицикар. Тем самым командование советской армии планировало расчленить Квантунскую армию и уничтожить её по частям. 16-я армия совместно с Северной Тихоокеанской военной флотилией, Камчатским оборонительным районом и Петропавловской военно-морской базой должна была оборонять западное побережье Татарского пролива, Северный Сахалин и Камчатку, при этом готовя наступление на юге Сахалина и высадку десанта на Курильские острова.

9 августа войска 15-й армии и 5-го отдельного стрелкового корпуса, а 10 августа войска 2-й Краснознамённой армии перешли в наступление. С помощью Амурской военной флотилии они перебрались через Амур и Уссури. Наступление прошло успешно, и уже через три дня советские войска очистили от японской армии весь правый берег Амура. 10-13 августа советские войска прорвали Фуцзиньский, Жаохэйский и Сахалянский укрепительные районы, после чего пошли вглубь Маньчжурии. 15-й Армия атаковала по обоим берегам Сунгари. В этом наступлении активное участие приняли корабли Амурской военной флотилии. Они высаживали десант, обеспечивали артиллерийскую поддержку и перебрасывали наступающие войска, которые вследствие отсутствия дорог и болотистой местности своим ходом передвигались очень медленно. При этом, несмотря на уверенное продвижение советских войск, на отдельных участках проходили упорные бои.

14 августа 15-й Армия захватила Синшаньчжэнский укрепительный район, а уже 17 августа совместно с Амурской военной флотилией был захвачен Цзямусы. Также 14 августа 5-й отдельным стрелковым корпусом был захвачен Баоцин. Далее этот корпус стал продвигаться к Боли, обеспечивая наступление 15-й Армии с юга. 15-18 августа соединения 2-й Краснознамённой Армии захватили Суньуский укрепительный район и сам город Суньу, где взяли в плен японский гарнизон с 20 тысячами солдат. К 20 августа войска 2-й Краснознамённой Армии преодолели горный хребет Малый Хинган, продолжая развивать наступление на Цицикар. 19 августа Амурская военная флотилия и 632-й стрелковый полк овладели Иланью. 20 августа 15-я Армия вступила в Харбин, который уже был захвачен воздушным десантом и военной флотилией. Таким образом к 20 августа план, большей частью, был реализован, и войска в оставшееся время операции подавляли отдельные очаги сопротивления.

Итоги операции

В результате этой операции советские войска нанесли поражение войскам 4-й отдельной армии и 1-го фронта Квантунской Армии, захватили около 266 тыс. пленных, 286 орудий, 86 танков, большое количество другой боевой техники и боеприпасов, освободили от японцев северную и северно-восточную части Маньчжурии. Сунгарийское наступление внесло большой вклад в победу советских войск в Советско-японской войне приблизив окончание Второй Мировой войны.

Напишите отзыв о статье "Сунгарийская наступательная операция"

Ссылки

[bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=3113&Itemid=29 Сунгарийская наступательная операция, 9 августа — 2 сентября 1945 г.]

Литература

  • История второй мировой войны 1939—1945, т. 11, М., 1980
  • История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945, т. 5, М., 1963
  • Финал, 2 изд., М., 1969
  • Василевский А., Дело всей жизни, 4 изд., М., 1983
  • Освободительная миссия на Востоке, М., 1976
  • Внотченко Л. Н., Победа на Дальнем Востоке, 2 изд., М., 1971
  • Кампания Советских Вооружённых Сил на Дальнем Востоке в 1945 г. (Факты и цифры), «ВИЖ», 1965, № 8.

Отрывок, характеризующий Сунгарийская наступательная операция

В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.