Сунила, Юхо
| Юхо Сунила Juho Sunila<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| марта 1931 — декабрь 1932 | |||
| Предшественник: | Пер Свинхувуд | ||
| Преемник: | Тойво Кивимяки | ||
| |||
| декабря 1927 — декабрь 1928 | |||
| Предшественник: | Вяйнё Таннер | ||
| Преемник: | Оскари Мантере | ||
| |||
| 1922 — 1926 | |||
| Рождение: | 16 августа 1875 Лиминка, ВКФ | ||
| Смерть: | 2 октября 1936 (61 год) Хельсинки, Финляндия | ||
Йо́хан (Ю́хо) Эмиль Су́нила (фин. Johan (Juho) Emil Sunila; 16 августа 1875, Лиминка, Великое княжество Финляндское — 2 октября 1936, Хельсинки, Финляндия) — финский политик, принадлежавший к политической партии Аграрный союз, премьер-министр Финляндии в двух правительствах.
Биография
Родился 16 августа 1875 года в Лиминка, в Великом княжестве Финляндском.
В 1922 году, после выхода из парламента Финляндии Сантери Алкио, Сунила занял его место. В 1920-х вместе с Кюёсти Каллио сформировали сильный блок членов Аграрного союза. При поддержке губернатора провинции Выборг и президента Финляндии Лаури Реландера внимание политиков было сосредоточено в основном на создании более эффективной аграрной системы в стране.
Первый кабинет министров Сунила возглавлял с декабря 1927 по декабрь 1928 годов, а второй — с марта 1931 по декабрь 1932 года. В феврале 1932 правительство Сунилы при решающей поддержке президента Свинхувуда сумело подавить направленный против него мятеж правых радикалов. До этого Сунила служил министром сельского хозяйства в двух кабинетах Кюёсти Каллио и Антти Туленхеймо.
Скончался 2 октября 1936 года в Хельсинки.
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Финляндии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Сунила, Юхо"
Ссылки
[www.eduskunta.fi/triphome/bin/hx5000.sh?{hnro}=911554&{kieli}=su&{haku}=kaikki Биография]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Сунила, Юхо
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
