Суок, Серафима Густавовна
Поделись знанием:
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
| Суок Серафима Густавовна | |
 | |
| Серафима Суок и Владимир Нарбут (крайние справа, фото до 1938 года) | |
|---|---|
| Дети: |
Детей не было |
Серафима Густавовна Суок (1 июня 1902—1982) — младшая из трёх сестёр Суок, жена Владимира Нарбута, Николая Харджиева и Виктора Шкловского.
Содержание
Биография
Родилась в Одессе, младшая дочь преподавателя музыки, австрийского эмигранта, Густава Суока[1]. Сестры — Лидия (1895—1969), жена поэта Эдуарда Багрицкого; Ольга (1899—1978), жена писателя Юрия Олеши.
Самая красивая из сестер Суок, Серафима пережила в Одессе бурный роман с Юрием Олешей, фактически состояла с ним в гражданском браке[2]. Владимир Нарбут увел её у Олеши, угрожая самоубийством[3][4]; предполагается, что в результате этих событий Нарбут стал одним из прототипов героя романа Олеши «Зависть». Впоследствии Олеша женился на её сестре Ольге[5].
Серафима Суок считается одним из прототипов девочки Суок в романе Олеши «Три толстяка» (среди других называют её сестру Ольгу и первую любовь писателя Валентину Грюнзайд)[6]. В книге воспоминаний Валентина Катаева «Алмазный мой венец» Серафима Суок выведена в крайне неприглядном виде под псевдонимом «дружочек»[4].
Умерла в 1982 году, похоронена на Новодевичьем кладбище Москвы рядом с сёстрами[7]. Архивные материалы по С. Г. Суок (Шкловской) хранятся в РГАЛИ[8].
Семья
- Первый муж — Владимир Нарбут, поэт (вышла замуж в 1922 году).[9]
- Второй муж — Николай Харджиев, писатель.
- Третий муж — Виктор Шкловский (1893-1984), писатель (вышла замуж в 1956 году).[10][11]
Память
- В 2008 году на телевизионном канале «Культура» демонстрировался документальный фильм «Больше, чем любовь. Юрий Олеша и Ольга Суок»,[12] где рассказывалось о Серафиме Суок и Владимире Нарбуте.
Напишите отзыв о статье "Суок, Серафима Густавовна"
Примечания
- ↑ [gazeta.aif.ru/_/online/dochki/294/28_01 Дружочек Суок]
- ↑ [www.ruthenia.ru/document/528893.html Ruthenia:]
- ↑ [inieberega.ru/node/42 В ожидании Нарбута | Иные берега]
- ↑ 1 2 [magazines.russ.ru/voplit/2004/2/kot3-pr.html Журнальный зал | Вопросы литературы, 2004 N2 | М. КОТОВА, О. ЛЕКМАНОВ. Плешивый щеголь]
- ↑ «Олеша любил Симу. Женился на Ольге. Говорил, что они очень похожи друг на друга, но Ольга добрая, а Сима злая», — вспоминал Шкловский [magazines.russ.ru/voplit/2004/4/sh28-pr.html]
- ↑ [www.1tv.ru/news/culture/36007 Сказка `Три толстяка` Юрия Олеши отмечает 80 лет со дня первой публикации — Первый канал]
- ↑ [novodevichye.com/bagritsky/ Новодевичье кладбище: Эдуард Георгиевич Багрицкий. Поэт]
- ↑ [rgali.ru/object/133384107?lc=ru РГАЛИ г. Москва]
- ↑ [www.khangulian-silverage.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=58:2009-07-19-11-44-45 ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ НАРБУТ]
- ↑ [unewworld.com/zametki-na-polyax/stranicy-istorii-lyubov-strast-i-izmena.html Страницы истории: любовь, страсть и измена…]
- ↑ [www.sovlit.ru/articles/voprosy_literatury_kataev.html Мария Котова, Олег Лекманов — ПЛЕШИВЫЙ ЩЕГОЛЬ]
- ↑ [www.viprutv.com/m/197378/Bolshe-chem-ljubov-Jurij-Olesha-i-Olga-Suok Больше, чем любовь. Юрий Олеша и Ольга Суок]
Ссылки
- [museum-literature.odessa.ua/pbasic/lru/tb2/tp3/id164 Вставай же, Всеволод, и всем володай…]
- [europa-centre.com/22_08/106-zhenshhiny-svodivshie-s-uma-esenina-bloka-bunina-rozhdalis-i-umirali-v-odesse.html Женщины, сводившие с ума Есенина, Блока, Бунина, рождались и умирали в Одессе]
- [www.ytime.com.ua/ru/50/3400 Какие тайны скрывает сказка «Три Толстяка»?]
Отрывок, характеризующий Суок, Серафима Густавовна
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
