Супергерой

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Супергерой — вымышленный персонаж, наделённый неординарными физическими способностями («суперсилами»), которые он направляет на свершение подвигов во имя общего блага. После дебюта прототипического супергероя по имени Супермен в 1938 году, идея супергероя — от кратких, эпизодических приключенческих историй до многолетних и многосерийных саг — стала доминирующей для американских комиксов, из которых она впоследствии распространилась и на другие медиа. Само слово супергерой восходит по крайней мере к 1917 году. Супергероя женского пола иногда называют супергероиня.

Согласно большинству определений, персонажи не обязательно должны обладать сверхчеловеческой силой, чтобы называться супергероями, хотя в последнем случае используется также термин герой в маске (англ. costumed crimefighter), обозначающий персонажей, не наделённых суперсилой, но в остальном отвечающих представлениям о супергероях.

Версия из двух слов является торговой маркой, совладельцами которой являются DC Comics и Marvel Comics.

Общие черты

• Необычные силы и способности, важные навыки и/или передовое снаряжение. Хотя силы супергероев широко разнятся, сверхчеловеческая сила, способность летать, усиленные чувства и испускание энергозарядов наиболее обычны. Некоторые супергерои, вроде Бэтмена и Зеленой стрелы, не обладают сверхчеловеческими силами, но достигли мастерства в боевых искусствах и научной деятельности. Другие обладают особым оружием или технологией, вроде силовых бронекостюмов Железного человека и кольца силы Зелёного Фонаря. Многие персонажи подкрепляют свои естественные силы особым оружием или устройством (напр. лассо и браслеты Чудо-женщины, паутина Человека-паука, адамантиевые когти и костная система Росомахи, дубинка Сорвиголовы, молот Тора и т. д.)

• Твёрдые моральные принципы, включая готовность рискнуть собственной жизнью ради добра, не ожидая награды. Такие принципы часто включают отказ или сильное нежелание убивать или использовать летальное оружие.

• У каждого супергероя присутствует своего рода мотивация в борьбе с преступностью: такая как чувство ответственности (Человек-паук), формальное призвание (Чудо-женщина), личная вендетта против преступников (Бэтмен) или сильная вера в справедливость и служение гуманиста (Супермен).

• Тайная личность, защищающая друзей и семью супергероя от того, чтобы стать мишенями его врагов (не считая исключения, такие как Фантастическая четвёрка), хотя у многих супергероев есть доверенный (обычно друг или родственник, поклявшийся хранить секрет), например, дворецкий Бэтмена — Альфред Пенниуорт. Большинство супергероев используют для публичных дел описательное или метафорическое кодовое имя.

• Отличительный костюм, часто используемый для сокрытия тайной личности (см. Общие черты костюма).

• Исходный мотив или тема, затрагивающий имя героя, костюм, личные вещи и другие аспекты его или её персонажа (так Бэтмен напоминает летучую мышь, действует ночью, вызывает свой специальный автомобиль, который также походит на летучую мышь, «Бэтмобиль» и использует несколько устройств с приставкой «бэт»).

• Вспомогательный состав постоянных персонажей, включая друзей героя, коллег и/или возлюбленных, которые могут знать или не знать о тайной личности супергероя. Личные отношения героя часто осложнены этой двойной жизнью — обычная тема в историях, в частности, Человека-паука и Бэтмена.

• Набор врагов, с которыми он(а) неоднократно сражается. В некоторых случаях супергерои начинают борьбой с банальными преступниками, прежде чем суперзлодеи возникнут в соответствующих сюжетах. Во многих случаях герой частично виноват в появлении этих суперзлодеев (Скорпион был создан как совершенный враг для победы над Человеком-пауком, а персонажи в комиксах Бэтмена часто обвиняют его в создании злодеев, с которыми он сражается). Часто у супергероя есть архивраг, более проблемный, чем прочие. Нередко это двойник или противоположность супергероя (так Саблезуб принимает свои дикие инстинкты, тогда как Росомаха пытается управлять своими. Бэтмен мрачный, тогда как Джокер яркий).

• Материальная независимость (напр. Бэтмен или Железный человек; занятие, позволяющее минимальный достаток (напр. гражданская работа Супермена как репортёра)).

• Штаб или база операций, обычно скрытые от широкой общественности (напр. Крепость Одиночества Супермена, Бэтпещера Бэтмена).

• Предыстория, объясняющая при каких обстоятельствах персонаж обрёл свои способности, а также причины, побудившие его или её стать супергероем. Во многих историях происхождения присутствуют трагические элементы и/или аномалии, вылившиеся в развитие способностей героя.

Многие супергерои работают независимо. Однако есть и много супергеройских команд. Некоторые, как Фантастическая четвёрка и Люди Икс, имеют общее происхождение и обычно действуют группой. Другие, как Лига Справедливости из DC Comics и Мстители из Marvel Comics, являются группами «из звёзд» — героев с отдельными происхождениями, также действующих по отдельности. Разделяемое местоположение или «вселенные» Marvel, DC и других издателей также позволяют регулярные супергеройские объединения.

Некоторые супергерои, особенно созданные в 1940-х работают с юным подручным (напр. Бэтмен и Робин, Капитан Америка и Баки) — «сайдкиком» (англ. sidekick). Это стало менее частым, с тех пор как более изысканное написание и взрослые читатели уменьшили потребность в персонажах, специально привлекающих читателей-детей. Сайдкики рассматриваются как отдельная категория супергероев.

Супергерои чаще всего появляются в комиксах, и истории о супергероях — доминирующая форма американских комиксов, до того что термины «супергерой» и «персонаж комиксов» в Северной Америке стали синонимами. С ростом сравнительной популярности комиксов не о супергероях, а также популярности японских комиксов (манги) эта тенденция медленно уменьшается. Супергерои были представлены в радиосериалах, романах, телесериалах, фильмах и т. д. Большинство супергероев фильмов адаптированы из комиксов, но есть и исключения.

Marvel Comics и DC Comics разделяют владение маркой США на слова «супергерой» и «супергерои». Эти две компании владеют большинством самых известных и влиятельных в мире супергероев. Из «Значимой семёрки», выбранной The Comic Book in America: An Illustrated History (1989), Marvel принадлежат Человек-паук и Капитан Америка, а DC — Супермен, Бэтмен, Чудо-женщина, Капитан Марвел и Пластиковый человек. Как и многие не Marvel-овские персонажи, популярные в 1940-х, последние два были приобретены DC у ныне не существующих издательств. Однако существуют значимые герои, принадлежащие другим, особенно с 1990-х, когда развились Image Comics и другие компании, позволявшие создателям сохранять марку и редакторский контроль над их персонажами. Хэллбой, Спаун и Непобедимый — из числа самых успешных принадлежащих создателям героев. Также в 40-х годах были известны «Чёрный капюшон», «Светлячок»,"Человек—кот и котята", «Капитан Флаг», «Щит» и др.

Хотя супергеройская фантастика считается формой фэнтези/приключений, она переходит во многие жанры. Многие супергеройские истории напоминают криминальную фантастику (Бэтмен, Каратель), ужасы (Спаун, Спектр), а другие более традиционную научную фантастику (Зелёный Фонарь, Люди Икс). Многие из самых ранних супергероев, таких как Человек-песок и Час, уходили корнями в pulp-фантастику их предшественников.

В их собственных вымышленных вселенных восприятие общественностью супергероев сильно различается. Некоторых, как Супермена и Фантастическую четвёрку, обожают и видят как важных гражданских лидеров. Другие, как Бэтмен и Человек-паук, сталкиваются с общественным скепсисом или откровенной враждебностью. Некоторые, как Люди Икс и персонажи Watchmen (Хранители) защищают население, которое их не понимает и презирает.

Общие черты костюма

Костюм супергероя помогает сделать его/её узнаваемым для общественности. Костюмы часто красочны, чтобы усилить визуальный призыв персонажа и часто включают имя и тему супергероя. К примеру, Сорвиголова (Daredevil) напоминает красного дьявола, костюм Капитана Америки своей расцветкой напоминает американский флаг, Бэтмен напоминает большую летучую мышь, а на костюме Человека-паука узор паутины. Традиция ношения супергероями масок (часто без видимых зрачков) и костюмов в обтяжку идёт от героя рассказа в картинках Ли Фалька «Фантом». Несколько супергероев, таких как Фантом, Супермен, Бэтмен и Робин, носят бриджи поверх этих костюмов. Это часто высмеивается как идея, что супергерои носят бельё поверх одежды.

Многие черты костюмов супергероев часто повторяются, включая:

• Супергерои, сохраняющие тайную личность, часто носят маски, различающиеся от масок-домино Зелёного Фонаря и Мисс Чудо до масок на всё лицо Человека-паука и Чёрной пантеры. Наиболее распространены маски, закрывающие верх лица, оставляя видимыми рот и подбородок как у Бэтмена и Капитана Америки. Это даёт и правдоподобную маскировку и узнаваемые выражения лица. Известное исключение — Кларк Кент, который не носит на лице ничего, сражаясь с преступностью как Супермен, но использует большие очки в гражданской жизни. Некоторые персонажи носят шлемы, как Доктор Фэйт или Магнето.

• Символ, вроде стилизованной буквы или наглядного знака, обычно на груди. Примеры включают заглавную «S» Супермена, эмблему летучей мыши Бэтмена и паучью эмблему Человека-паука. Часто они также носят общий символ, указывающий на их группу или лигу, как «4» на костюмах Фантастической четвёрки или «X» на костюмах Людей Икс.

• Облегающая одежда, часто называемая трико или спандексом, хотя точный материал обычно не сообщается. Такой материал показывает атлетическое телосложение персонажа и героическую сексуальную привлекательность и даёт простой дизайн для воспроизводства художниками.

• Хотя подавляющее большинство супергероев не носят плащи, эта деталь гардероба всё ещё тесно ассоциируется с ними, похоже ввиду того что два самых широко узнаваемых, Бэтмен и Супермен, носят плащи. По сути, полицейские Готэма, города Бэтмена, используют слово «плащ» как сокращение для всех супергероев и героев в масках. Другие сокращения для супергероев используются в компьютерной игре Город героев, когда герой игрока сражается с некоторыми группами суперзлодеев игры, такими как Хеллионы, Черепа и Часовой механизм, злодеи часто говорят «Плащи пытаются нас остановить», «Я чую спандекс» (отсылка к спандексным костюмам, носимым некоторыми героями) или «Атакуйте маску» (намёк на маски, используемые некоторыми супергероями). Комикс Watchmen и мультфильм Суперсемейка юмористически комментировали потенциально летальную непрактичность плащей. В Marvel Comics термин «плащеубийца» используется для описания Единицы Удержания сверхлюдей, хотя мало известных героев Marvel носят плащи (напр. Тор, Чёрная пантера и Часовой).

• Хотя большинство супергеройских костюмов лишь скрывают личность героя и создают узнаваемый облик, части костюмов (или сам костюм) имеют рабочую пользу. Спецпояс Бэтмена и «некроплазменная броня» Спауна необычайно помогают героям. Броня Железного человека, в частности, защищает его и даёт технологические преимущества. А костюмы Фантастической четверки сделаны из нестабильных молекул, которые обладают свойствами суперсил героев.

• Когда тематически приемлемо, некоторые супергерои одеваются как люди разных профессий или субкультур. Затанна, обладающая колдовскими силами, одевается как театральный маг, а Призрачный гонщик одевается в кожаный костюм байкера.

• Несколько героев 1990-х, включая Кабеля и многих персонажей Image Comics отказались от традиционной супергеройской одежды ради костюмов, выглядящих более практично и милитаристично. Плечевые накладки, кевлароподобные жилеты, покрытая металлом броня, наколенники и налокотники, сверхпрочные пояса и патронташ были общими чертами. Другие персонажи, вроде Роршаха или Вопроса, предпочитают «штатский» костюм (обычно дождевой плащ).

Секретный штаб

У многих супергероев (и суперзлодеев) есть штаб или база операций. Они часто оснащены ультрасовременными, высокоразвитыми или инопланетными технологиями и обычно замаскированы или находятся в тайных местах во избежание обнаружения врагами или широкой общественностью. Некоторые базы, как Здание Бакстера, известны общественности (хотя их точное местоположение может оставаться тайной). О многих героях и злодеях, не имеющих постоянного штаба, говорят, что у них мобильная база операций.

Для героев и злодеев, имеющих тайную базу, она может выполнять ряд функций:

• укрытие, где герои могут скрываться от врагов;
• лаборатория для экспериментов и научных поисков;
• исследовательская библиотека, охватывающая ряд тем от науки и истории до уголовного профиля;
• оружейная, для проектирования, изготовления и хранения оружия;
• гараж/ангар/док;
• центр связи;
• платформа с оружием, для обороны комплекса (более типично для суперзлодеев);
• трофейный зал, где отображены напоминания о значимых боях и приключениях;
• общая зона, для социальной деятельности (типично для более крупных команд, вроде Лиги Справедливости или Мстителей).

За пределами США

Были успешные супергерои и в других странах, большинство из которых разделяют обычаи американской модели. Примеры включают Кибершестёрку из Аргентины, Капитана Канука из Канады и героев AK Comics из Египта.

Япония — единственная страна, приближающаяся к США по выпуску супергероев. Более ранние носили шарфы либо в дополнение к плащам, либо как их замена и шлемы вместо масок. Полуночная Маска, Ультрамен, Камэн Райдер, Супер Сентай (основа для Могучие рейнджеры), Металлические герои и Кикайдер стали популярны в японских токусацу актёрских шоу, а Научная команда ниндзя Гатчаманы, Кассхан, Гайвер и Сэйлормун — основы японских аниме и манги. Однако большинство японских супергероев более недолговечны. В то время как американские развлекательные компании обновляют и переделывают супергероев, надеясь сохранять их популярными десятилетиями, японские увольняют и вводят супергероев быстрее, обычно на ежегодной основе, чтобы сократить товарные группы. К тому же, японская манга часто нацелена на читательниц и создала для этой аудитории такие вариации, как «девочка-волшебница». Возможно, самый знаменитый из японских супергероев это Гоку из серии Dragon ball, который, по мнению некоторых, — японский эквивалент Супермена.

В 1947 филиппинский автор-мультипликатор Марс Равело создал первую азиатскую супергероиню Дарну, юную филиппинскую крестьянку, нашедшую мистический камень-талисман с другой планеты, который позволяет ей превращаться во взрослую женщину-воина. Она была первой независимой супергероиней в мире, получившей собственный полнометражный фильм в 1951, и стала культурным учреждением в Филиппинах.

Британские супергерои начали появляться в Золотом веке, вскоре после того как первые американские супергерои стали популярными в СК. Большинство оригинальных британских героев были ограничены журналами комиксов-антологиями, вроде Lion, Valiant, Warrior и 2000AD. Марвелмен, известный в Северной Америке как Волшебник, вероятно, самый известный оригинальный британский супергерой (хотя он был в большой степени основан на Капитане Марвеле). Популярный в 1960-х, британские читатели полюбили его, и современные авторы комиксов из СК Алан Мур и Нил Гейман возродили Марвелмена в серии, переосмыслившей персонажа в более серьёзном русле, настрой, преобладающий в более новых британских героях, таких как Зенит.

Во Франции, где комиксы известны как Bande Dessinée, букв. рассказ в рисунках и считаются настоящим видом искусства, Editions Lug стал переводить и издавать комиксы Marvel в журналах-антологиях с 1969. Вскоре Lug начал представлять собственных героев наряду с историями Marvel. Некоторые были сделаны по образцу их американских аналогов (как трио гарвардских энтомологов-олимпийских атлетов Микрос, Салтарелла и Крабб или ЩИТообразная сага о СХВАТКА), тогда как другие давали волю более странному, как метаморф-инопланетянин Вампус. Многие были недолговечными, но другие равнялись их вдохновителям в продолжительности и были объектом перепечаток и возрождений, как Фотоник. Также с 19 декабря 2015 года существует французско-южнокорейский мультсериал «Леди Баг и Супер-Кот», созданный совместно с японской студией «Тоei Animation» и повествующий о девушке Маринет и юноше Адриане, благодаря волшебным « Камням Чудес» получившим способность превращаться в супергероев.

В Индии Raj Comics, основанная в 1984, владеет несколькими супергероями, такими как Наградж, Дога и Супер Коммандо Дхрува, которые несут индуистские идеи морали и включают индийские мифы. В числе индийско-индуистских фильмов о супергероях Мистер Индия, Шива и Крриш.

Кошка-Коготь — супергероиня, созданная парой сербских художников и авторов комиксов.

В 2006 году вышел российский фильм «Меченосец» по одноимённому роману Евгения Даниленко, рассказывающий о молодом парне, обладающим способностью выпускать из правой руки лезвие меча. Но этот персонаж скорее не герой, а антигерой, так как он психически неуравновешенный и без сомнения убивает людей.

В 2009 году в России вышел фильм «Чёрная молния» о русском супергерое, не обладающем сверхспособностями, но владеющем летающим автомобилем на ракетном двигателе. На 2017 год планируется англоязычный ремейк этого фильма под названием «Чёрная молния 2».

В январе 2012 года начался российский мультсериал телеканала "Карусель" «Аркадий Паровозов спешит на помощь». Главные герои — дети, Маша и Саша, всё время попадают в неприятности и их спасает Аркадий Паровозов (моряк, космонавт и настоящий супергерой, способный летать на сверх скорости и обладающий повышенной физической силой). 

Также с 2011 года в России действует издательство «Bubble», издающее серии комиксов о российских супергероях — Иноке (воин и путешественник во времени), Бесобое (охотник на нечисть, вооруженный двумя обрезами с надписями « Спаси» и «Сохрани»), Метеоре (легендарная космическая контрабандистка с поистине космическими силами), Майоре Громе (следователь, не останавливающийся ни перед чем), Экслибриуме (девушка, обладающая способностью попадать в мир любых художественных произведений, а также знающая, что сама находится в комиксе и даже может попасть в наш реальный мир, при этом не лишившись своих сил), и Красной Фурии (лучшая в мире воровка со сверхчеловеческой ловкостью), а также кроссоверы этих серий.

С 2016 года на российском телеканале « Мульт» транслируется мультсериал «Защитники», повествующий о группе детей, не обладающих сверхсилой, но объединившихся для борьбы с инопланетным злым гением Параллаксом и его приспешниками. Возможно в будущем в мультсериале появится один из героев «детских» комиксов «Bubble» — космический хомяк Зигги.

На 2017 год намечен выход фильма «Защитники» о команде советских суперсолдат-супергероев Арсусе (человек-зверь), Лере (человек-земля), Хане (человек-ветер) и Ксении (девушка-вода). Кинокомпания «Enjoy Movies» планирует создать целую киновселенную на основе этого фильма. Также в киновселенную войдут фильмы «Вратарь галактики» (космический герой, способный отбить любой удар) и «Рыцарь феникса», также рассказывающие о русских супергероях.

На 2018 планируется экранизация комиксов о Майоре Громе. В этом же году "Инок" выйдет в формате телесериала (но, возможно, пилотный эпизод всё таки покажут в кино). В дальнейшем также планируются многочисленные экранизации комиксов «Bubble». Так же «Bubble» намерены создать свою киновселенную, не зависящую и не связанную с киновселеннlnbbleже появление в мультсериале «Защитники» космического хомяка Зигги могло бы означать присоединение мультсериала к киновселенной «Bubble».

Супергерои-женщины (супергероини)

Итак, первое появление женщины — супергероя (супергероини) относят к далекому февралю 1940 года и автору комиксов Флэтчеру Хэнксу и его героине Фантоме (англ. Fantomah), которая была бессмертна, жила в древнем Египте, и как-то сумела дожить до 1940… Её способности заключались в умении превращаться в некое черепообразное существо. Опубликована история была в Fiction House’s Jungle Comics #2.

Ещё один пример из далекого прошлого — это невидимка Скарлет О`Нилл. Незаурядным костюмом она похвастаться не могла, но её тягу к справедливости сложно было поставить под сомнение. Скарлет так же увидела свет в сороковом году (если быть точным 3 июня), но уже в полоске комиксов газеты syndicated newspaper. В авторах числится Рассел Стамм.

В противовес этим героиням на сцену выходит Чёрная Вдова — слуга Сатаны. Mystic Comics #4 (август 1940), Издательства Timely Comics (предшественник ныне известного Marvel)

Не имеющие суперспособностей герои вроде Фантома и Бэтмена также были и среди женщин. Женщина в красном, представленная Standard Comics' Thrilling Comics #2 (в марте 1940); Леди удача, дебютировавшая в воскресной газете с полоской комиксов The Spirit Section 2 июня, 1940; комедийный персонаж Красный Торнадо (англ. Red Tornado) , Впервые представленная All-American Comics #20 (в ноябре 1940); Мисс Ярость (англ. Miss Fury), из полоски комиксов в издании The eponymous, подаренная нам художницей Тарпи Миллс (англ. Tarpé Mills) 6 апреля , 1941; Девушка Фантом (англ. Phantom Lady), представленная в Quality Comics Police Comics #1 (август 1941); и Чёрная кошка (англ. Black Cat), изданная в Harvey Comics' Pocket Comics #1 (так же в августе 1941). К примеру, не обделенная суперспособностями Нельвана (англ. Nelvana) из The Northern Lights появилась уже в Канадском издательстве Hillborough Studio’s в номере Triumph-Adventure Comics #1 (Август 1941). Мисс Победа (англ. Miss Victory) с её нечеловеческими силами увидела свет в комиксах Холиоки (англ. Holyoke) в том же месяце, а позже героини были удочерены компанией A.C. Comics.

Первой узнаваемой героиней стала Чудо-женщина (англ. Wonder Woman), которая успела обжить почти все американские издания позже ставшая брендом DC Comics. Она была создана психологом по образованию Уильямом Мултоном Марстоуном (англ. William Moulton Marston) не без участия его жены Элизабет. Появилась Чудо-женщина в All Star Comics #8 в январе 1942.

Начиная с конца 1950x, DC запустило целый конвейер с которого сошли Девушка-ястреб (англ. Hawkgirl), Супергёрл (англ. Supergirl), Бэтвумен (англ. Batwoman) и позже Бэтгёрл (англ. Batgirl), Все — женские версии существовавших ранее героев. Бэтгёрл в результате передаст бразды правления Оракулу.

Начиная с 60х, следуя примеру Чудо-женщины, в Лигу Справедливости постоянно включают как минимум одну супергероиню, аналогично этому в Фантастической четверке прописалась Невидимая Леди, а в Людях Икс — Чудо-девушка (англ. Marvel Girl). В Мстителях аналогичный пост занимали Оса и Алая Ведьма. Вторая Волна феминизма в Америке ознаменовала новую эру. Так Невидимая леди из Четверки стала более самостоятельной и смелой супергероиней, а Чудо-девушка гораздо более могущественной Феникс (англ. Phoenix). Дальше вышли в мир Электра, Женщина-кошка, Клинок ведьмы и Девушка-паук. А в серии Люди Икс новым женщинам — супергероям, помимо основных героинь, место было всегда, пусть по большей части и в эпизодах.

У многих героинь, несмотря на влиятельность феминистических организаций Америки очень непропорциональные фигуры и неравномерное распределение мышечной массы, Так же их костюмы нередко просто-таки выпячивают женскую сексуальность. Например костюм Power Girl блещет небольшим но метким вырезом аккурат на середине её бюста. Костюм Эммы Фрост традиционно дополнен подобием эротического белья и это отнюдь не временное и случайное явление.

Примеры персонажей

Хотя типичный супергерой описан выше, было создано множество супергеройских персонажей, и многие нарушают обычную схему:

• Росомаха демонстрировал желание убивать и проявлять антисоциальное поведение. Он принадлежит к подклассу морально противоречивых антигероев, более грубых и жестоких, чем классические супергерои. В числе других Каратель, Зелёная стрела, Охотница, Джон Константин, Блэйд и, в некоторых воплощениях, Бэтмен. Нэмор-подводник — самый ранний пример этого архетипа, изначально появившийся в 1939. Некоторые, вроде Росомахи, Дэдпула и Сорвиголовы, часто раскаиваются в своих действиях, тогда как другие, вроде Карателя или Роршаха, не оправдываются.
• Хотя многие супергерои принимаются обществом, которое они защищают, некоторые, как Человек-паук, Аутсайдеры и Люди Икс, в целом рассматриваются с подозрением или неодобрением частью прессы и широкой общественностью.
• Некоторые супергерои были созданы и нанимались правительствами наций для службы их интересам и защиты нации. Капитан Америка был снаряжён армией США и работал на неё во Второй мировой, а Отряд Альфа — команда супергероев, собранная и обычно управляемая рукой канадского министерства обороны. Абсолюты (Ultimates), в частности, работают прямо на правительство США и используются как метафора военной и политической силы США. Дикий Дракон, по сути, уникален тем, что начал карьеру супергероя как оперативник полиции, а не костюмированный самосудец. Чудо-женщина в повседневной жизни работает на правительство агентом.
• Многие супергерои никогда не имели тайной личности, например Люк Кейдж или члены Фантастической четвёрки. Другие, некогда имевшие тайную личность, как Капитан Америка и Сталь, позже открыли свои личности обществу. Третий Флэш и Железный человек — редкие примеры «публичных» супергероев, вернувших свои тайные личности.
• Халк обычно определяется как супергерой, но у него со своим вторым «я» отношения Джекила-Хайда. Приходя в ярость, учёный Брюс Бэннер становится сверхсильным Халком, созданием с малым умом и самоконтролем. Часто его действия невольно или намеренно приводили к огромным разрушениям. Как результат, на него охотятся армия и другие супергерои.
• Хотя большинство супергероев традиционно обрели способности через научные случайности, магические средства или суровое обучение, Люди Икс и родственные персонажи являются генетическими мутантами, чьи способности проявляются естественным путём в пубертат. Мутанты чаще имеют трудности в управлении своими силами, чем другие супергерои, и преследуются как группа.
• Некоторые супергеройские личности использовались более чем одним лицом. Персонаж (часто соратник или член семьи) принимает имя и миссию другого, после того как первый умирает, отходит от дел или берёт новую личность. Флэш, Синий жук и Робин — известные мантии, передававшиеся от одного персонажа другому. Зелёный Фонарь и Нова — стандартные звания для тысяч членов их соответствующих межгалактических «корпусов полиции». Фантом и Чёрная пантера — династические супергерои множества поколений. Супергероев, унаследовавших свои роли или взявших их по примеру родственника или предка, называют потомственными героями.
• Тор, Геркулес и Арес — мифические боги, переистолкованные как супергерои. Чудо-женщина, хотя не богиня, — член племени амазонок, основана на Диане, богине из греческой мифологии и обладает многими богоподобными силами.
• Спаун, Эдриган, Призрачный гонщик и Хеллбой — настоящие демоны, волею обстоятельств вынужденные быть силами добра.
• Супермен, Серебряный Сёрфер, Марсианский охотник и Капитан Марвел (персонаж Marvel Comics) — инопланетяне, либо навсегда, либо временно взявшие на себя задачу защищать планету Земля. Адам Стрэндж, напротив, — землянин, защищающий планету Ранн.
• Некоторые персонажи балансируют на линии между супергероем и злодеем из-за постоянного или временного изменения характера или из-за сложного индивидуального морального кодекса. В их число входят Джаггернаут, Эмма Фрост, Женщина-кошка, Электра, Чёрный Адам и Веном. Это изменение часто совпадает с побочной серией, в которой персонаж должен быть располагающим протагонистом. Громовержцы и Отряд Самоубийц — команды, состоящие, в основном, из бывших злодеев, действующих как супергерои.
• Заглавные персонажи сериала «Гаргульи» — могущественные создания-воины с инстинктивной потребностью защищать свою территорию и живущих на ней существ, хотя эта потребность может широко пониматься отдельными лицами.
• Героические Автоботы из Трансформеров, хотя часто помогают людям, чаще заняты боем за энергию с Десептиконами. Мультсериал «Transformers Animated» необычен тем, что Автоботы выполняют более традиционные супергеройские обязанности, помимо битв с Десептиконами.
• «Чёрная молния» — первый российский супергерой, который стал персонажем фильма. Не обладая никакими сверхспособностями, имеет летающую «Волгу», с помощью которой и творит правосудие.

Статус товарного знака

Большинство словарных определений и использований в быту нарицательны и не ограничены персонажами конкретной компании или компаний.

Тем не менее, вариации термина «Супергерой» совместно приватизированы DC Comics и Marvel Comics как товарный знак. Регистрации знаков «Супергерой» поддерживаются DC и Marvel с 1960-х.

Совместные торговые марки, разделяемые конкурентами, в США редкость. Критики в правовом сообществе спорят, соответствуют ли знаки «Супергерой» правовой норме о защите торгового знака в отличительном местоположении единственного источника продукта или услуги. Полемика идёт из-за каждого элемента этой нормы: является ли «Супергерой» особенностью, а не жанром, определяет ли «Супергерой» источник продуктов или услуг и совместно ли DC и Marvel представляют единственный источник. Некоторые критики ещё больше порицают марки как злоупотребление закона о торговых знаках с целью охладить конкурентов.

America’s Best Comics, изначально импринт Wildstorm'а, использовал термин «научный герой», придуманный Аланом Муром.

История супергероев в комиксах

Предшественники

В мифологиях многих древних цивилизаций есть пантеоны богов и богинь со сверхчеловеческими силами, а также полубоги вроде Геракла и такие герои, как Гильгамеш и Персей. Позже герои фольклора, такие как Робин Гуд и протагонисты викторианской литературы XIX века, такие как замаскированный авантюрист Алый Первоцвет представляли то, что стало такими обычаями супергероев, как тайные личности. Дешёвые приключенческо-детективные романы, радиопрограммы и другая популярная фантастика конца XIX — начала XX века представляли загадочных лихих героев с отличительными костюмами, тайными личностями, необычными способностями и альтруистическими миссиями. В их числе Зорро, Зелёный шершень, Пугало Ромни-марш и Джек пружинки-на-пятах, последний из которых впервые появился как городская легенда. Аналогично, научно-фантастический герой Джон Картер с Марса, с футуристическим оружием и приспособлениями; Тарзан, с высокой степенью атлетизма и силы и способностью общаться с животными; и биологически изменённый Хьюго Дэннер из романа «Гладиатор» были героями с необычными способностями, сражавшимися с иногда нереальными врагами.

Самые прямые предшественники — борцы с преступностью из pulp-журналов, вроде «наивысшего человека» Дока Сэведжа, необычно гипнотического Тени и Паука — и персонажи рассказов в картинках вроде Хьюго Геркулеса, Попая и Фантома. Первым борцом с преступностью в маске, созданным для комиксов, был Час художника-автора Джорджа Бреннера, дебютировавший в Funny Pages том 1 #6 (нояб. 1936) от Centaur Publications. В плане персонажей со сверхсилами многие историки считают первое появление Супермена в Action Comics #1 (июнь 1938) моментом, с которого начался архетип комиксов.

Золотой век

В 1938 автор Джерри Сигел и иллюстратор Джо Шустер, ранее работавшие в научно-фантастических pulp-журналах, представили Супермена. Персонаж обладал многими чертами, которые стали определять супергероя: тайной личностью, сверхчеловеческими силами и колоритным костюмом, включая символ и плащ. Его имя — также источник термина «супергерой», хотя ранние герои комиксов иногда также назывались «люди-загадки» или «герои в масках».

DC Comics, издававшаяся в то время под названиями National и All-American, получила несметное число отзывов о Супермене, и в последующие годы ей были представлены Бэтмен, Чудо-Женщина, Зелёный Фонарь, Флэш, Человек-ястреб, Аквамен и Зелёная стрела. Первой командой супергероев было Общество Справедливости Америки DC, включавшее большинство вышеупомянутых персонажей. Хотя DC в то время доминировала на супергеройском рынке, большие и маленькие компании создали сотни супергероев. Человек-Факел и Подводник от Marvel Comics (тогда называвшейся Timely Comics) и Пластиковый человек и Леди-Фантом от Quality Comics также были хитами. Дух от Уилла Эйснера, представленный в рассказе в картинках, станет значительным художественным вдохновением для более поздних создателей комиксов. Самым популярным супергероем эры, однако, был Капитан Марвел от Fawcett Comics, чьи тиражи регулярно превышали суперменовские в 1940-х.

Во время Второй мировой популярность супергероев возросла, пережив экономию бумаги и уход многих авторов и иллюстраторов служить в вооружённых силах. Потребность в простых историях о добре, побеждающем зло, возможно, объясняет популярность супергероев в военное время. Ответом издателей были истории, в которых супергерои сражались с державами Оси и супергерои на патриотическую тему, особенно Капитан Америка от Marvel, равно как и Чудо-женщина от DC.

После войны популярность супергероев упала. Это привело к расцвету жанровой фантастики, в частности, ужасов и криминала. Мрачная природа этих жанров породила моральную кампанию, в которой комиксы обвинялись за детскую преступность. Движение возглавлял психиатр Фредрик Вирхам, известный высказываниями, что в супергеройских комиксах свирепствовали ненормальные сексуальные подтексты.

В ответ комиксная индустрия приняла жёсткий Кодекс комиксов. К середине 1950-х только Супермен, Бэтмен и Чудо-женщина сохранили серебро их былой популярности, хотя усилия по полной безвредности привели к историям, которые многие считают глупыми, особенно по современным меркам. Это закончило то, что историки назвали Золотым веком комиксов.

Серебряный век

В 1950-х DC Comics, под редакторством Джулиуса Шварца, заново создала многих популярных героев 1940-х, начав эру, позже признанную Серебряным веком комиксов. Флэш, Зелёный фонарь, Человек-ястреб и несколько других были воссозданы с новыми историями происхождений. Прошлые супергерои напоминали происхождениями и способностями мифологических героев, а вдохновением этим героям послужила современная научная фантастика. В 1960 DC объединила своих самых популярных героев в Лигу Справедливости Америки, ставшую феноменом продаж.

Вдохновлённый возвращением супергероя в DC, редактор-сценарист Marvel Comics Стэн Ли и художники-соавторы Джек Кирби, Стив Дитко и Билл Эверетт запустили новую линию комиксов о супергероях, которую начала в 1961 Фантастическая четвёрка и продолжили Халк, Человек-паук, Железный человек, Тор, Люди Икс и Сорвиголова. Эти комиксы продолжили использование DC научно-фантастических концепций (радиация была обычным источником сверхсил), но делали больший упор на личный конфликт и развитие персонажа. Это привело к многим супергероям, отличавшимся от предшественников более драматическим потенциалом. К примеру, Фантастическая четвёрка были своего рода семьёй супергероев, которые цапались и даже имели некоторый зуб друг на друга, а Человек-паук был подростком, старавшимся заработать денег и поддерживать свою социальную жизнь помимо своих костюмированных усилий.

Пока супергеройская форма возрождалась, приход телевидения как главного СМИ к лёгкому развлечению и влияния Властей Кода комиксов стёрли жанры вроде вестернов, романтики, ужасов, войны и криминала. В грядущие десятилетия не-супергероические серии комиксов временами обретают популярность, но супергерои и комиксы навечно взаимосвязаны в глазах американской публики.

Деконструкция

В 1970-х DC объединила Зелёную стрелу с Зелёным Фонарём в новаторской социально сознательной серии. Автор Деннис О’Нил изобразил Зелёную стрелу как сердитого по-уличному умного популиста и Зелёного Фонаря как добродушного, но недальновидного представителя власти. Это первый случай, когда супергерои были распределены в две различные группы, «классического» супергероя и более наглого антигероя.

В 1970-х DC вернула Бэтмена к его корням неоднозначного самосудца, а Marvel представила нескольких популярных антигероев, включая Карателя, Росомаху и тёмный вариант давнего героя Сорвиголовы от автора-художника Фрэнка Миллера. Бэтмена, Карателя и Сорвиголову вели связанные с преступностью смерти членов семьи и постоянное воздействие трущобной жизни, тогда как Росомаху из Людей Икс мучили еле контролируемые дикие инстинкты, а Железный человек боролся с истощающим алкоголизмом. Тенденция была поднята на новый уровень в минисерии 1986 Хранители автора Алана Мура и художника Дэйва Гиббонса, изданной DC, но действие происходило вне «Вселенной DC», с новыми персонажами. Некоторые супергерои Watchmen были эмоционально неудовлетворёнными, психологически замкнутыми, сексуально запутанными, а то и социопатами. Watchmen также исследовала изъяны в супергеройских мифах, вроде невозможности самосудства и итоговую незначительность борьбы с преступностью в мире, которому грозит ядерный холокост.

Другая история, «Batman: The Dark Knight Returns» (Бэтмен: Возвращение Тёмного рыцаря, 1985—1986), продолжила обновление-реинтерпретацию Бэтмена. Эта минисерия, написанная и проиллюстрированная Фрэнком Миллером, представила Бэтмена из альтернативного-непреемственного будущего вернувшимся из отставки. Эта серия изобразила героя как одержимого самосудца, обязательно на ножах с представителями официально-социальной власти; это показали и отношения между Бэтменом и комиссаром полиции в отставке Джеймсом Гордоном, и символический бой между Тёмным рыцарем и Суперменом, ныне агентом-тайным оружием правительства США. И Watchmen, и The Dark Knight Returns были одобрены за их художественную амбициозность и психологическую глубину и стали поворотными сериями.

Миллер продолжил свою основополагающую трактовку персонажа Бэтмена с «Batman: Year One» (Бэтмен: Год Первый) в 1987 (Batman #404-407) и «The Dark Knight Strikes Again» (Тёмный рыцарь снова наносит удар; также известна как DK2) в 2001. DK2, долгожданное следствие The Dark Knight Returns, противопоставляет традиционного супергероя-борца с преступностью с более политически сознательными персонажами, развившимися в 1990-х. В DK2 злейший враг Супермена Лекс Лютор — власть за троном, управляющая тираническим американским правительством, равно как и самим Суперменом. Подчинению Супермена извращённому строю Лютора во имя спасения жизней противопоставлена решительная атака Бэтмена на коррумпированные госструктуры; послание в том, что преступность может происходить на всех уровнях общества и герои обязаны бороться и с симптомами, и с причинами дисфункции общества и коррупции.

Схватки 1990-х

К началу 1990-х антигерои стали скорее правилом, чем исключением, так как Каратель, Росомаха и более суровый Бэтмен стали популярными и пользующимися спросом. Антигерои, такие как Гамбит и Кабель из Силы Икс и противник Человека-паука Веном, стали одними из самых популярных новых персонажей начала 1990-х. Это было время финансового бума индустрии, когда новый персонаж мог быстро стать широко известным, и, по мнению многих фанатов, стилистический талант затмил развитие персонажа. В 1992 иллюстраторы Marvel Тодд Макфарлейн, Джим Ли и Роб Лифелд — которые все помогли популяризовать антигероев в историях Человека-паука и Людей Икс — оставили Marvel, чтобы создать Image Comics. Image изменила индустрию комиксов как рай для принадлежащих создателям персонажей и первый серьёзный конкурент Marvel и DC за тридцать лет. Команды супергероев Image, такие как Дикие коты и Ген¹³ Ли и Янгблады Лифельда сразу стали хитами, но были раскритикованы как сверхмускулистые, сверхсексуализованные, не в меру жестокие и лишённые оригинальной личности. Оккультный герой Макфарлейна Спаун пошёл несколько лучше в плане уважения критиков и долгосрочных продаж.

В это десятилетие Marvel и DC внесли радикальные временные перемены в иконических персонажей. История DC «Смерть Супермена» нашла героя убитым и воскрешённым, в то время как Бэтмен был покалечен в сюжете «Падение Рыцаря». В Marvel клон Человека-паука соперничал с оригиналом больше года историй по нескольким сериям. Всё в итоге вернулось к статусу-кво.

В течение 1990-х несколько создателей отклонились от тенденций жестоких антигероев и сенсационных масштабных сюжетов. Художник Алекс Росс, автор Курт Бусиек и сам Алан Мур пытались «перестроить» супергеройскую форму. Одобренные комиксы, такие как Астро Город Бусиека, Росса и Брента Андерсона и Том Стронг Мура объединяли художественную утончённость и идеализм в супергеройскую версию ретро-футуризма. Росс также красил две широко одобренные минисерии, Marvels (написанную Бусиеком) для Marvel Comics и Kingdom Come для DC, которые исследовали классического супергероя в более буквальном контексте, равно как и высмеивали антигероев. Магог, соперник Супермена в Kingdom Come, был создан отчасти по образцу Кабеля.

Философия

«Философия», передающая мораль супергероев-самосудцев (что особенно видно в персонажах Карателя и Бэтмена), была, по сути сформулирована много веков назад Аристотелем: люди, обладающие превосходящей добродетелью и самообладанием, непременно выходят за границы внешней человеческой бюрократическо-административной системы.

Есть люди, писал Аристотель, столь богоподобные, столь исключительные, что они естественно, по праву их необычайных талантов, не подлежат никакому моральному суду или конституционному контролю: «Для такого рода людей и законов не нужно, потому что они сами — закон».

— [grachev62.narod.ru/aristotel/arpol3.html Политика], Книга третья, VIII.2 (Hughes-Hallett, Lucy. Герои. Alfred A. Knopf, 2004)

Однако не все супергерои являются самосудцами. В течение Серебряного века, к примеру, Бэтмен был уполномоченным оперативником полиции Готэма. Другие супергерои работали, открыто или тайно, с правительством или на него или международные организации. В 1986 Супермен Джона Бирна был официально уполномочен мэром Метрополиса арестовывать преступников законно.

Критика

Почти с момента появления супергероя в комиксах концепция была под огнём критиков. Наиболее лихо «Соблазнение невинности» психиатра Фредрика Вирхама (1954) предполагала, что в комиксах о супергероях существовал сексуальный подтекст и включала знаменитые обвинения, что Чудо-женщина пропагандировала женское доминирование

Автор Ариэль Дорфмен критикует предполагаемые классовые уклоны многих супергеройских рассказов в нескольких своих книгах, включая «Старое платье императора: что Одинокий рейнджер, Бабар и другие невинные герои делают с нашим разумом» (1980). Марксистские критики, такие как Мэттью Вольф-Мейер («Мир, который создал Озимандиас») и Джеймс Диттмер («Тирания сериала»), часто отмечают, что не только супергерои, пожалуй, представляют правящий класс, но просто защищая мир как есть, они успешно мешают ему измениться и тем самым заключают его в статусе-кво. Некоторые современные критики более сосредоточены на истории и развивающейся природе концепции супергероя, как в «Супергерой: тайное происхождение жанра» (2006) Питера Кугана, но политическо-идеологические анализы всё ещё весьма присутствуют в области.

Идея супергероя также была исследована в нескольких положительно воспринятых графических новеллах. «Луч смерти» (2004) Дэниела Клауэса исследует идею супергероя как не-костюмированного мизантропа и серийного убийцы, а «Джимми Корриган, умнейший ребёнок Земли» Криса Вэйра преображает архетип Супермена как неровный богоподобный тип.

Пародии и подражания

Разумеется, такое культурное явление не могло не найти отражения в пародиях и подражаниях.

Так, Чёрный Плащ является пародийным супергероем во вселенной Дональда Дака.

В американском флэш-хоррор-сериале Happy Tree Friends присутствует белка-летяга Сплендид, являющаяся супергероем, однако всегда попытки Сплендида спасать зверят оканчиваются для них смертью, причём сам "супергерой" неуязвим. В эпизоде "Gems the breaks" погибает от криптоореха (англ. Cryptonut - пародия на криптонит - слабость Супермэна) В спин-оффе Ka-Pow! имеет двойника-врага - Сплендонта.

В мультсериале "Симпсоны" часто пародируются супергерои (Радиоактивный Человек и прочие)

В некоторых произведениях обыгрывается идея подражания супергероям. Примеры:

• Фильм «ЗащитнеГ».
• «Пипец» — серия комиксов и снятый по ним фильм.

В реальной жизни также находятся подражатели, этот феномен даже получил свой термин Real-life superheroes (RLSH).

Ссылки

• [www.comics.org/ The Grand Comics Database]
• [www.comicbookreligion.com/ Comic Book Religion Database]
• [www.superherodb.com/ Superhero Database]
• [comics-fortress.ru/load/supergeroini/4 Биографии супергероинь]
• [www.strangearts.ru/ Переводы биографий супергероев]

Отрывок, характеризующий Супергерой

– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.