Суперкубок Либертадорес
Поделись знанием:
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
| Суперкубок Либертадорес | |
| Supercopa Libertadores | |
| Основан | |
|---|---|
| Упразднён | |
| Регион | |
| Наиболее титулован | |
| Сайт |
[www.conmebol.com/conmebol/activeCompetition.html?type=1&x=37 conmebol.com] |
Суперкубок Либертадорес (исп. , порт. Supercopa Libertadores), также известен как Суперкубок Жоао Авеланжа (исп. , порт. Supercopa João Havelange) и Южноамериканский суперкубок (исп. Supercopa Sudamericana, порт. Supercopa Sul-americana) — международный футбольный турнир среди клубов Южной Америки. Проводился ежегодно в 1988—1997 (всего — 10 розыгрышей). Иногда непосредственно на русский язык транслитерируется как Суперкопа.
История
Турнир был организован в связи с успехом Кубка Либертадорес и в подражание Европе, где проводились три популярных международных клубных турнира, а не один, как в Южной Америке. В организации подобного турнира были заинтересованы и сами клубы, так, в национальных первенствах полные трибуны собирались только на матчах, где друг с другом играли гранды (например, в Аргентине — «Ривер Плейт» и «Бока Хуниорс», в Уругвае — «Насьональ» и «Пеньяроль»).
В то же время скопировать формат европейского Кубка обладателей кубков не представлялось возможным, так как в Южной Америке отсутствовали национальные кубковые турниры. Организовать аналог Кубка УЕФА также было нельзя, так как в Кубке Либертадорес играли не только национальные чемпионы, но и вице-чемпионы. В результате было принято решение объединить в Суперкубке клубы, которые когда-либо побеждали в Кубке Либертадорес. Таким образом, победитель этого кубка получал «вечную» прописку в Суперкопе.
Суперкубок подвергался острой критике. Многие специалисты считали, что это соревнование никому не нужно и создано искусственно. Однако вскоре турнир набрал популярность, так как в нём принимали участие только сильнейшие и самые известные клубы Южной Америки. По сути, таким образом в Южной Америке была реализована идея континентальной Суперлиги.
Поначалу Суперкубок разыгрывался по олимпийской системе. В 1995 и 1996 годах в связи с неудобным количеством участников в первом раунде некоторые команды были объединены в группы по три клуба, из которых в дальнейшую стадию выходила пара лучших. В 1997 году 16 команд основной сетки на первом этапе выясняли отношения в группах.
В 1998 году турнир не был проведён, так как клубы не смогли договориться о датах проведения матчей, и Суперкубок прекратил своё существование. Были попытки спасти турнир, организовав соревнование победителей Суперкопы, но они не увенчались успехом.
Своеобразными преемниками Суперкубка Либертадорес стали, в первую очередь Кубок Меркосур, а также Кубок Мерконорте.
Финалы
| Сезон | Победитель | Счёт | Финалист |
|---|---|---|---|
| 1988 Обзор |
 Расинг(Авельянеда) |
2:1, 1:1 |  Крузейро(Белу-Оризонти) |
| 1989 Обзор |
Бока Хуниорс (Буэнос-Айрес) |
0:0, 0:0 (п. 5:3) |
Индепендьенте (Авельянеда) |
| 1990 Обзор |
 Олимпия(Асунсьон) |
3:0, 3:3 |  Насьональ(Монтевидео) |
| 1991 Обзор |
Крузейро (Белу-Оризонти) |
0:2, 3:0 | Ривер Плейт (Буэнос-Айрес) |
| 1992 Обзор |
 Крузейро(Белу-Оризонти) |
4:0, 0:1 | Расинг (Авельянеда) |
| 1993 Обзор |
Сан-Паулу (Сан-Паулу) |
2:2, 2:2 (п. 5:3) |
Фламенго (Рио-де-Жанейро) |
| 1994 Обзор |
Индепендьенте (Авельянеда) |
1:1, 1:0 | Бока Хуниорс (Буэнос-Айрес) |
| 1995 Обзор |
Индепендьенте (Авельянеда) |
2:0, 0:1 | Фламенго (Рио-де-Жанейро) |
| 1996 Обзор |
Велес Сарсфилд (Буэнос-Айрес) |
1:0, 2:0 | Крузейро (Белу-Оризонти) |
| 1997 Обзор |
Ривер Плейт (Буэнос-Айрес) |
0:0, 2:1 | Сан-Паулу (Сан-Паулу) |
Победители и финалисты
| Клуб | П | Ф | Годы |
|---|---|---|---|
| Крузейро (Белу-Оризонти)
|
2 | 4 | 1988, 1991, 1992, 1996 |
| Индепендьенте (Авельянеда)
|
2 | 3 | 1989, 1994, 1995 |
| Расинг (Авельянеда)
|
1 | 2 | 1988, 1992 |
| Бока Хуниорс (Буэнос-Айрес)
|
1 | 2 | 1989, 1994 |
| Сан-Паулу (Сан-Паулу)
|
1 | 2 | 1993, 1997 |
| Ривер Плейт (Буэнос-Айрес)
|
1 | 2 | 1991, 1997 |
 Олимпия (Асунсьон)
|
1 | 1 | 1990 |
| Велес Сарсфилд (Буэнос-Айрес)
|
1 | 1 | 1996 |
| Фламенго (Рио-де-Жанейро)
|
0 | 2 | 1993, 1995 |
| Насьональ (Монтевидео)
|
0 | 1 | 1990 |
По странам
| Страна | П | Ф |
|---|---|---|
| Аргентина |
6 | 10 |
| Бразилия |
3 | 8 |
| Парагвай |
1 | 1 |
| Уругвай |
0 | 1 |
Интересные факты
- Роналдо получил известность на международной арене именно благодаря Суперкубку. В 1993 году, когда ему было 16 лет, он стал лучшим бомбардиром розыгрыша (8 мячей) в составе «Крузейро».
- В 1997 году в число участников был добавлен клуб «Васко да Гама», хотя он выиграл Кубок Либертадорес только в 1998 году, однако был победителем Клубного чемпионата Южной Америки, разыгранного один раз — в 1948 году в Сантьяго. Этот турнир был официально признан КОНМЕБОЛ предшественником Кубка Либертадорес.
- Единственными клубами, представляющими не Аргентину и Бразилию, достигшими финала, стали парагвайская «Олимпия» и уругвайский «Насьональ», которые встретились в финале турнира 1990 года. Победу одержал парагвайский клуб.
- Так как привычное для европейцев название Суперкубок этот полноценный турнир уже навсегда закрепил за собой, реальный турнир с соответствующим форматом (то есть, когда отношения выясняют номинанты прошлого сезона) теперь уже нельзя назвать Суперкубок Южной Америки. Речь, разумеется, идёт о Южноамериканской Рекопе.
Напишите отзыв о статье "Суперкубок Либертадорес"
Ссылки
- [www.conmebol.com/conmebol/activeCompetition.html?type=1&x=37 Суперкубок Либретадорес на сайте КОНЕМЕБОЛ] (исп.)
- [www.rsssf.com/sacups/sasup.html Статистика Суперкубка Либретадорес на сайте RSSSF] (англ.)
- [www.grazer-oleg.narod.ru/sudamericana/Statistica.htm Статистика клубных турниров КОНМЕБОЛ на сайте, посвящённом южноамериканскому футболу]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Суперкубок Либертадорес
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
