Суриц, Яков Захарович

Яков Захарович Суриц

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Яков Захарович Суриц (1882, Динабург — 2 января 1952, Москва) — участник социал-демократического движения в России, советский дипломат. Чрезвычайный и полномочный посол (1943).

Биография

Родился в семье владельца ювелирного магазина. В 1902 году примкнул к революционному движению. Член Бунда (1902), РСДРП (1903), РСДРП(б) (1917). В 1907 году арестован и сослан в Тобольскую губернию, освобождён в 1910 году. Эмигрировал в Германию. Учился на отделении государственно-общественных наук философского факультета Гейдельбергского университета. Изучал право в Берлинском университете.

В 1917 году вернулся в Россию. С 1918 года работал в НКИД.

• 1918—1919 гг. — заместитель дипломатического представителя РСФСР в Дании. Попал на этот пост благодаря рекомендации Чичерина.
• 1919—1921 гг. — Полномочный представитель РСФСР в Афганистане.
• 1920—1922 гг. — член Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР.
• 1921—1922 гг. — уполномоченный НКИД РСФСР по Туркестану и Средней Азии.
• 1922—1923 гг. — дипломатический представитель РСФСР в Норвегии.
• 1923—1934 гг. — Полномочный представитель СССР в Турции.
• 1934—1937 гг. — Полномочный представитель СССР в Германии. «Самая светлая голова среди здешних дипломатов», — так характеризовал его посол США там же Уильям Додд.
• 1937—1940 гг. — Полномочный представитель СССР во Франции.
• 1937—1939 гг. — член советской делегации в Лиге Наций.
• 19 марта 1940 г. — объявлен правительством Франции персоной нон грата.
• 1940—1945 гг. — советник НКИД СССР.
• 1946—1947 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Бразилии.

В 1948 вышел в отставку. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.

Жена Елизавета Николаевна Карпова, с которой познакомился, будучи полпредом в Афганистане. Дочь — Елизавета Яковлевна Суриц (р. 1923) — советский театровед, балетовед.

Награды

• орден Ленина (1933)
• орден Трудового Красного Знамени (05.11.1945)

Литература

• «Дипломатический словарь» под ред. А. А. Громыко, А. Г. Ковалева, П. П. Севостьянова, С. Л. Тихвинского в 3-х томах, М., «Наука», 1985—1986. — Т. 3, с. 439.
• [www.knowbysight.info/SSS/03572.asp Биография в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_s/suric_jakov.php Биография в Хроносе]

Отрывок, характеризующий Суриц, Яков Захарович

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.