Суровцев, Анатолий Михеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Михеевич Суровцев
Род деятельности:

строитель

Дата рождения:

29 мая 1935(1935-05-29) (88 лет)

Место рождения:

станция Хромпик (ныне Первоуральск), Свердловская область

Гражданство:

СССР СССР,
Россия Россия

Награды и премии:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Анатолий Михеевич Суровцев (род. 1935) — советский и российский строитель, Герой Социалистического Труда (1979).



Биография

Анатолий Михеевич Суровцев родился 29 мая 1935 года на станции Хромпик Свердловской области. С 1940 года вместе с семьёй проживал в Курганской области, с раннего возраста работал прицепщиком в колхозе, заготовщиком леса. Окончил школу фабрично-заводского ученичества в Кургане по специальности каменщика, после чего работал на стройках. С 1952 года работал бригадиром первой в регионе комплексной бригады каменщиков, участвовал в строительстве ряда объектов промышленности, социальной сферы, жилых домов. В 19541957 годах проходил службу в Советской Армии[1].

С 1957 года проживал в Москве, работал сначала на фабрике «Гознак», затем в строительном тресте № 4. Участвовал в строительстве Дворца Съездов, кинотеатра «Россия», Дворца пионеров, Библиотеки иностранной литературы, многих объектов в Зеленограде. С 1966 года работал бригадиром комплексной бригады монтажного управления № 5 домостроительного комбината № 1 Гламосстроя. Бригада Суровцева построила огромное количество крупнопанельных жилых домов во всех районах Москвы. В 1977 году ему была присуждена Государственная премия СССР за «существенное повышение эффективности и качества строительных работ на основе комплексной механизации, эффективного использования техники и передового опыта»[1].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1979 года за «выдающиеся производственные успехи, достигнутые в крупнопанельном домостроении, и высокое качество возводимых жилых домов в городе Москве» Анатолий Михеевич Суровцев был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот»[1].

В 1987 году окончил вечерний факультет Московского государственного института международных отношений. В течение девяти лет работал секретарём ЦК профсоюза строителей, курировал крупные стройки СССР. После распада СССР занимался предпринимательством, был генеральным директором строительной фирмы ООО «Герстрой-С». В настоящее время проживает в Москве активно занимается общественной деятельностью[1].

Заслуженный строитель РСФСР, Почётный строитель Москвы. Также награждён орденом Трудового Красного Знамени и рядом медалей[1].

Напишите отзыв о статье "Суровцев, Анатолий Михеевич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17025 Суровцев, Анатолий Михеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Суровцев, Анатолий Михеевич

Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.