Суррогаты (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Для термина «Суррогат» см. также другие значения.
Суррогаты
Surrogates
Жанр

фантастика
боевик
триллер
антиутопия Киберпанк

Режиссёр

Джонатан Мостоу

Продюсер

Тодд Арноу
Элизабет Бэнкс
Макс Хандельман
Дэвид Хоберман
Тодд Либерман
Дэвид Никсей

Автор
сценария

Майкл Феррис
Джон Д. Бранкато

В главных
ролях

Брюс Уиллис
Рада Митчел
Розамунд Пайк
Джеймс Кромвелл

Оператор

Оливер Вуд

Композитор

Ричард Марвин

Кинокомпания

Mandeville Films
Road Rebel
Touchstone Pictures
Top Shelf Productions
Wintergreen Productions

Длительность

88 мин.

Бюджет

80 млн $

Сборы

122 444 772 $

Страна

США США

Год

2009

IMDb

ID 0986263

К:Фильмы 2009 года

«Суррогаты» (англ. Surrogates) — фантастический боевик 2009 года, снятый по одноимённому комиксу режиссёром Джонатаном Мостоу с Брюсом Уиллисом в главной роли. Слоган фильма — «Реален только ты».





Сюжет

Действие разворачивается в будущем, в 2057 году[1][нет в источнике]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). В начале XXI века некто Лайонел Кэнтор вёл исследования для облегчения жизни людям с ограниченными возможностями. Он разработал интерфейс, который позволяет инвалиду, лишённому, например, возможности ходить, силой нервных импульсов управлять андроидом. При этом андроид ведёт себя полностью как человек, а человек — оператор — чувствует и переживает все ощущения, которые «переживает» его электронный двойник. Изобретение, позволившее инвалидам с ограниченными возможностями жить полной жизнью, вскоре стало использоваться и здоровыми. В результате мир преобразился. 98% населения Земли не выходят из своих домов, а в это время их жизнью живут роботы-суррогаты. Они могут выглядеть как угодно, всегда обладают идеальной внешностью, могут быть любого пола и делать практически невообразимые вещи без какого-либо вреда для оператора. Разумеется, Армия США также использует суррогатов (экономкласса, с очень примерным человеческим обликом) при проведении «миротворческих операций». Однако против нового мироустройства выступают так называемые дреды — группа людей, не признающая пользы от использования «бездушных роботов». Они образовали «колонии», куда запрещён вход суррогатам, и свели к минимуму общение с внешним миром.

Главный герой фильма — агент ФБР Том Грир (Брюс Уиллис). Он также, как и большинство людей, пользуется служебным суррогатом, напоминающим по внешнему виду владельца в его молодые годы. Однако в глубине души Грир устал от этого суррогатного мира и хочет нормального человеческого общения хотя бы со своей женой, которая после автокатастрофы, унесшей жизнь их сына и оставившей шрам на её лице, не выходит из своей комнаты, предпочитая общаться с миром лишь посредством красивого стройного суррогата.

Собственно история начинается с того, что некий молодой человек, представитель «золотой молодежи», отправляется вместо оперы, как рекомендовал ему отец по телефону, в ночной клуб. На выходе из клуба он неожиданно подвергается нападению некоего человека без суррогата (по выражению самой жертвы — «мяса»), который уничтожает суррогат одним выстрелом из необычного оружия.

Грир и его напарница Питерс прибывают на место преступления. Так как люди уже давно не убивают других людей, а просто уничтожают суррогаты (что, впрочем, довольно накладно, так как суррогат стоит крайне дорого), подобные «убийства» уже давно считаются вандализмом. Однако попытка найти оператора суррогата молодого человека оборачивается трагедией — выясняется, что это же оружие вскипятило мозг оператору, оказавшемуся сыном изобретателя суррогатов, основателя и бывшего хозяина Virtual Self Industries, Лайонела Кэнтора. Во время беседы с ним выясняется, что убийца наверняка охотился за отцом, а не за сыном (так как их суррогаты практически идентичны). Грир начинает расследование, пытаясь выяснить, возможно ли существование оружия, которое, уничтожая суррогат, убивает и оператора (что, по заявлению представителя VSI — производителя суррогатов — противоречит самой сути использования данной технологии).

В результате следственно-розыскных действий, в ходе которых выясняется, что спецслужбы имеют полный контроль над сетью суррогатов, Грир нападает на след убийцы, некоего Майлза Стрикланда, однако тот пытается скрыться в колонии сепаратистов. Во время погони Гриру приходится на себе испытать силу неизвестного устройства, однако он остаётся жив и продолжает преследование на территории колонии, где на защиту подозревоемого встаёт местное население и уничтожает «богомерзкую машину»; пятерым полицейским и одному пилоту везёт меньше. Сепаратисты рассматривают попытку поймать человека на их территории как акт агрессии, и полиция, чтобы «замять дело», отстраняет Грира и его напарницу от расследования, отказывая ему в выдаче нового служебного «сурра».

Грир рискует лично выйти на улицу, и пытается с немалым трудом адаптироваться к самостоятельной жизни среди суррогатов. Он отправляется в колонию сепаратистов, чтобы продолжить расследование. Духовным лидером «дредов» является некий Пророк — негр в стиле растафари. Пророк призывает последователей выйти на тропу войны с «сильными мира сего», превратившими человечество в толпу бездушных роботов. Пророк самостоятельно находит интересующего полицию человека, убивает его и забирает неизвестное устройство, после чего при личной встрече с ним Грира заявляет, что ничего не знает об этом устройстве, хотя за пять минут до этого руководил ритуальным сожжением трупа Стрикланда.

Грира выпроваживают из колонии сепаратистов, но на выходе его ждёт лимузин с «очень молодым» суррогатом Кэнтора, предлагающим сосредоточиться на выяснении происхождения оружия. В процессе расследования Грир ещё раз выходит на полковника Армии США и выясняет, что оружие — это «вирусный излучатель», которой заражает через оптические сенсоры (глаза) операционную систему суррогата вирусом, блокирующем его функционирование. Однако при разработке оружия оказалось, что вирус не только поражал суррогата, но и взламывал встроенную защиту оператора, убивая его. После этого все работы в данном направлении были прекращены, а материалы уничтожены. Разработчик — та самая Virtual Self Industries. В обмен на эту информацию Грир рассказывает военным, что единственный сохранившийся работоспособный экземпляр устройства находится у Пророка.

В это время неизвестный убивает Питерс и переводит её суррогат под чьё-то управление. Военные проводят операцию на территории колонии, по результатам которой выясняется, что Пророк — это всего лишь суррогат. «Питерс» в это время залезает в финансовые отчёты ФБР. Становится ясно, что Стрикланда когда-то отпустили без суда и следствия, да ещё и платили ему. Грир наносит визит Боумену, выводит его суррогат из строя и взламывает его компьютер, и покидает здание до того, как настоящий Боумен добирается до телефона. Связь Боумена и нового руководства VSI давно известна, и выяснилось, что последний образец излучателя передали ему для ликвидации Кэнтора. В этот момент «Питерс», ведущая машину, сообщает о том, что Грир попал в аварию, после чего эту аварию устраивает. Пока Грир приходит в себя после столкновения, угнанный суррогат крадёт flash-диск с данными и лежавший на заднем сидении чемоданчик с оружием, который «ей» передали дреды. Грир пытается преследовать, но попадает ещё в одну аварию. Ему легко удаётся уйти от коллег, привыкших ловить роботов на дистанционном управлении с радиомаячком в затылке.

Грир отправляется в особняк Кэнтора, а «Питерс» захватывает в заложники одного из немногих «живых» сотрудников ФБР и вместе с ним — их центр наблюдения за суррогатами. Выясняется. что Кэнтор — это и Пророк, и убийца Питерс, и угонщик «Питерс». Разочарованный в собственном изобретении, Кэнтор пытался ограничить применение суррогатов, что не оценили его коллеги по VSI. Вирусный излучатель и система наблюдения ФБР — его шанс «вылечить» суррогатоманию единственным для него способом: убить «подсевших на иглу». Он загружает вирус в основную сеть, после чего совершает самоубийство. Грир — через «Питерс» — изолирует операторов, но решает не спасать суррогатов. Через полсекунды после этого решения полицейский снайпер уничтожает «Питерс», и процесс уже не обратить: суррогаты по всему миру падают как подкошенные.

Завершается фильм панорамой городов, где на улицы из домов выходят люди, очевидно, долгое время не покидавшие своих жилищ. Они одеты в домашние халаты, растерянны и двигаются неуверенно. На фоне улиц, заполненных отключёнными суррогатами, звучит речь диктора новостей: «Пока нам не известно, когда будут, да и будут ли вообще восстановлены все суррогаты. Так что пока придётся нам жить самим…».

В ролях

Факты

  • На момент выхода фильма на экран уже существовали устройства, которые пытались в той или иной мере обеспечить функциональность «суррогатов»[2].
  • Показанные в фильме технологии телеприсутствия были описаны ещё в 1963 году Станиславом Лемом в «Сумме технологии»[3] под названием телетаксии (принцип также объяснялся в его некоторых фантастических произведениях, например использование теледублей в «Мире на Земле»).
  • В начале фильма показан отрывок из видео, в котором показывалось тестирование экзоскелета Raytheon Sarcos[4].
  • Актёр Джеймс Кромвелл, сыгравший роль доктора Кэнтера, ранее также сыграл роль создателя роботов — в фильме «Я, робот» он играл доктора Альфреда Лэннинга, ведущего конструктора и теоретика корпорации U. S. Robotics.

См. также

Напишите отзыв о статье "Суррогаты (фильм)"

Примечания

  1. ↑ [www.bbc.co.uk/iplayer/episode/b01j73w0/Surrogates/ Surrogates на сайте BBC]
  2. ↑ R.Bot 100
  3. ↑ Глава шестая (раздел «Телетаксия и фантопликация»)
  4. ↑ [www.youtube.com/watch?v=Nhj3Z9o6t0g"]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Суррогаты (фильм)

– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Суррогаты_(фильм)&oldid=80491363»