Сухий Месукевийский
| Сухий Месукевийский | |
| Баракад | |
 | |
| Имя в миру |
Баракад |
|---|---|
| Рождение |
I века |
| Смерть |
I-II века |
| Монашеское имя |
Сукиас |
| Почитается |
Армянская Апостольская Церковь, Православная Церковь (РПЦ. Владикавказская и Аланская епархия) |
| Канонизирован |
Армяно-Грузинской ранее христианской церковью |
| В лике |
первых преподобномучеников |
| День памяти |
15 апреля (по юлианскому календарю) |
Сухий Месукевийский (Сукиас[1], до крещения Баракад[2]) — аланский православный святой I—II вв. особо почитаемый в Армении, Осетии и Грузии. Молитвами Сукиаса и его братии Армения была ограждена от внешних врагов — персидского царя Шапуха, наступавшего на Великую Армению со своим войском. Ведя подвижнический образ жизни во Христе, сукиасцы прожили на горе Сукав 44 года. Сукиас и его братия, ответив отказом на приказ аланского царя Датианоса вернуться в Аланию и предстать пред его лицом, приняли мученическую смерть от своих соплеменников алан, прибывших за ними в Армению.
Память мученика Сухия и его дружины совершается 15(28) апреля.
Жизнеописание
Сухий был во главе 17 аланских придворных, сопровождавших царицу Сатеник (ставшую прототипом Шатаней, героини нартского эпоса) в Армению для вступления в брак с царем Арташесом I. Их имена сохранились до наших дней: Сукиас (Баракад), Андрей, Анастасий, Талале, Феодорит, Ивхирион, Иордан, Кондрат, Лукиан, Мимненос, Нерангиос, Полиевкт, Иаков, Фока, Доментиан, Виктор и Зосима. В Армении Сукиасанцы приняли Христианство от учеников св. апостола Фаддея, во главе со св. Воски (Хрисосом) и крестились в водах реки Иордан.
Во время святого крещения, новообращенные, будущие мученики увидели на горе, стоящего Христа и потом воздвигли на том месте деревянный крест, назвав его «Крест Благовещения».
Посланные царем Арташесом и царицей Сатеник воины, явились ко Хрисосу и потребовали ученикам его вернуться в Армению. Хрисос ответил посланцам царя и царицы: «По воле своей выбирали они полезное себе». За дерзкий ответ, царские войны посекли мечами Хрисоса и его четверых учеников. Сухия и дружину его оставили в живых, так как он был родственником и правой рукой аланского царя[3], отца царицы Сатеник.
Сухий c братией похоронили мучеников и вернулись в Армению, поселившись на горе Сукав[4], в Багревадской области Армении, которая была так названа впоследствии, в честь Сухия и его дружины. Бывшие знатные мужи, приближенные к царскому двору, сменившие сверкающие золотом доспехи и оружие на простое облачение, вели аскетический образ жизни, подобно овцам, питаясь травами и водой из горного ручья, прибывая в неустанной молитве ко Господу, прожили там до своей мученической кончины 44 года — по свидетельству древнего автора Татиана «Слово» (II в.), который был хорошо знаком с историей апостолов и первых христианских проповедников.
В те годы персидский царь Сапор (Шапур) разорял и опустошал Армению. Блаженный Кондрат, видя страдания и беды этой страны обратился к Сухию, с тем чтобы помолиться за Армению и её народ. И Сухий и бывшие с ним стали молиться: «Смилуйся, Господи, над этой страной, ибо велико Твое милосердие. И хотя они и погрязли в грехах, но Ты — Господь и создатель всех тварей и от Тебя исходит заступничество и милость ко всем. Отврати от них меч гнева Своего, человеколюбивый и незлобный Боже, и Тебе подобает всяческая слава». И по молитвам их персидский царь оставил пределы Армении и воцарился мир на этой земле. Мученики, видя это, восславили Господа.
По прошествии какого-то времени аланский царь Датианос, вспомнив о своих придворных, находящихся в далекой Армении, приказал своему подданному Барлапу, чтобы он отправился в Армению и, как подобает по званиям их, с почестями вернул Сухия и бывших с ним на их родину в Аланию, в случае же ослушания его приказа, предать их смерти.
Барлап нашел сухийцев в лесу на горе Сукав, дивясь виду их, мало напоминавшему вид царских вельмож. На царский приказ вернуться в Аланию и предстать перед царем аланским, как подобает придворным, Сухий ответил: «Мы во имя Господа нашего Иисуса Христа, который есть Создатель всего сущего, добровольно умертвились и отвергли все плотское, и поэтому стали мертвыми для человеческих властей, и ожидаем от Господа нашего Иисуса Христа, Бессмертного и Нестареющего, преставления и вечной славы с Его святыми ангелами». Стойкость христиан разожгла гнев Барлапа, и он приказал связать их и предать смерти огнём. Умирающие святые пели 21 Псалом (20,21,22,23 стихи).
Сжигаемые заживо святые мученики были посечены мечами, их же обугленные останки были разбросаны в окрестности места, где они проживали: на горе Сукав. Это случилось по пергаменту Афонского Иверского монастыря XI века в 100 году, а по «Истории армян» Мовсеса Хоренаци — в 92 году.
Датианос не разрешил предавать земле останки мучеников. По преданию в течение 230 лет они, не захороненные, оставались нетленными. В VI веке христиане перевезли их в Лускум и погребли. Имена святых были обнаруженны выцарапанными на скале горы Сукав. Святой священномученик Григорий, просветитель Армении (+355, пам. 30 сентября), воздвиг церковь на месте мученичества святого Сухия с братией и основал монастырь. Впоследствии в этом месте забил чудодейственный источник.
Нынешнее название горы Сукав (Сукавет) — Cat Kösedağ.
Напишите отзыв о статье "Сухий Месукевийский"
Примечания
- ↑ Армянская транскрипция греческого имени Исихий (греч. Ἡσύχιος) — «безмолвник».
- ↑ Баракад был не только родственником царя, но и его правой рукой. Поэтому царь и поручил именно ему сопровождать свою дочь, в столь опасной поездке в Армению. Имя Баракад состоит из двух алано-осетинских корней, означающих власть (бар) и почёт (кад), что косвенно подтверждает статус его носителя.
- ↑ Предположительно царем Алании и отцом Сатеник был Базук или его родной брат Анбазук
- ↑ До прихода на гору Сукав(Сукавет) Сухия с братией она называлась Джрабашх
Ссылки
- [xram-alani.ru/tserkov-v-alanii Святой мученик Сукиас (Баракад) и иже с ним 16 алан (+ прибл. 100—130) 15(28) апреля]
- [days.pravoslavie.ru/Life/life861.htm Мученик Сухий и дружина его] на сайте Православие.Ru
- [www.alanica.ru/articles/37-alan-saints/ Аланские святые]
- [www.armenica.info/church/jitmuch/much/sukiac.htm Мученичество святых Сукиасянцев]
- [drevo-info.ru/articles/1374.html Открытая Православная Энциклопедия - исторический очерк из Армянской апостольской церкови]
- [drevo-info.ru/articles/5570.html Открытая Православная Энциклопедия - житие Сукиаса и дружины]
- [www.armenianchurch.ru/diocese/Saints_and_shines/1428 Ново-Нахичеванская и Российская Епархия Армянской апостольской церкови]
Отрывок, характеризующий Сухий Месукевийский
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
