Сухой закон

«Сухо́й зако́н» — собирательный термин, включающий в себя полный или частичный запрет оборота этанолосодержащих веществ (за исключением медицинских, научных и промышленных целей, а также веществ с незначительным содержанием этанола).

«Сухой закон» в разных странах

Россия

Российская империя

В 1914 году в преддверии и даже в начале Первой мировой войны был издан царский указ о запрещении производства и продажи всех видов алкогольной продукции на всей территории России. Торговля алкогольными изделиями была прекращена с 19 июля 1914 г. в соответствии с заранее обусловленной (в мае того же года) нормой — на время мобилизации, а в конце августа продлена на всё время войны.

Крепкие алкогольные напитки продавали только в ресторанах. И хотя в ответ на указ появились многочисленные способы обхода закона, среднее потребление алкоголя на 1 человека снизилось более чем в десять раз. И только в 1960-х годах достигло уровня 1913 г.

По данным Большой советской энциклопедии, Госкомстата СССР, душевое потребление алкогольных напитков:

• 1906-1910 гг. — 3,4 литра;
• 1913 г. — 4,7 литра;
• 1915 г. — 0,2 литра;
• 1925 г. — 0,88 литра;
• 1940 г. — 1,9 литра;

Число психических больных на почве алкоголизма:

• 1913 г. — 10267;
• 1916—1920 гг. — единичные наблюдения.

Процент психических больных алкоголиков к общему числу поступивших в психиатрические больницы:

• 1913 г. — 19,7 %;
• 1915—1920 гг. — менее одного процента;
• 1923 г. — 2,4 %.

Число арестованных в пьяном виде в Петербурге во втором полугодии 1914 г. сократилось на 70 %. Число вытрезвляющихся сократилось в 29 раз. Число самоубийств на почве алкоголизма в Петрограде упало на 50 %. Подобные же результаты были получены ещё по 9 губерниям России.

Число денежных вкладов в сберкассы увеличилось; прирост составил 2,14 млрд руб. против 0,8 млрд руб. в прежние годы до запрета.

Наряду с положительными итогами, были и отрицательные, как-то: тайное самогоноварение, потребление суррогатов, отравления ими, нарушение закона отдельными заводчиками.

По инициативе членов Государственной Думы крестьян И. Т. Евсеева и П. М. Макогона в Государственную Думу внесено законодательное предложение «Об утверждении на вечные времена в Российском государстве трезвости». В объяснительной записке к законодательному предложению авторы его пишут:

Высочайше Утвержденным Положением Совета Министров 27 сентября 1914 года городским думам и сельским общинам, а Положением 13 октября того же года — и земским собраниям на время войны предоставлено было право запрещать торговлю спиртными напитками в местностях, находящихся в их ведении. Волею Государя право решения вопроса быть или не быть трезвости во время войны было предоставлено мудрости и совести самого народа. Сказка о трезвости — этом преддверии земного рая — стала на Руси правдой. Понизилась преступность, затихло хулиганство, сократилось нищенство, опустели тюрьмы, освободились больницы, настал мир в семьях, поднялась производительность труда, явился достаток.

Несмотря на пережитые потрясения, деревня сохранила и хозяйственную устойчивость и бодрое настроение, облегчённый от тяжкой ноши — пьянства, сразу поднялся и вырос русский народ.

Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима, что она не достигается запрещением.

Не полумеры нужны для этого, а одна решительная бесповоротная мера: изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе на вечные времена.

— [rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2763264 А. Мендельсон. «Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства», Петроград, 1916 г.], с. 52-53.

С приходом советской власти борьба с алкоголизмом была продолжена. В декабре 1917 года Советское правительство продлило запрет на торговлю водкой. 19 декабря 1919 года СНК РСФСР принял постановление за подписью В. И. Ленина — «О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ», предусматривающее строгие меры: не менее 5 лет тюремного заключения с конфискацией имущества.

Первые послабления в отношении алкоголя произошли в самом начале января 1920 г. За подписью С. Бричкиной, секретаря Совнаркома, было внесено изменение в постановление от 19 декабря 1919 г. и было разрешено производить и продавать вино виноградное крепостью до 12 градусов.

Далее процесс пошел с ускорением. 9 августа 1921 г. была разрешена продажа виноградного вина крепостью до 14 градусов, 8 декабря 1921 г. декретом «О продаже виноградных вин» разрешили продавать вино крепостью до 20 градусов. 3 февраля 1922 г. разрешили продажу пива, 20 апреля 1922 г. декретом ВЦИК и СНК СССР разрешили торговать вином на всей территории СССР.

26 августа 1923 года ЦИК СССР и СНК СССР издали постановление о возобновлении производства и торговли спиртными напитками в СССР. По имени Председателя СНК СССР Рыкова А. И. в народе за водкой на некоторое время закрепилось название «рыковка».

СССР

Во время действия антиалкогольного постановления рождалось в год по 5,5 миллионов новорождённых, на 500 тысяч в год больше, чем каждый год за предыдущие 20-30 лет, причём ослабленных родилось на 8 % меньше. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин увеличилась на 2,6 года и достигла максимального значения за всю историю России, снизился общий уровень преступности. Сокращение смертности по сравнению с прогнозируемой линией регрессии без учета кампании составляет 919,9 тысячи у мужчин (1985—1992 годы) и 463,6 тысячи у женщин (1986—1992 годы) — всего 1383,4 тысячи человек или 181±16,5 тысяч в год.

Российская Федерация

В Ульяновской области действует региональный закон о запрете продажи крепких спиртных напитков по субботам и воскресеньям, а также после 20:00 каждого дня.

Глава Чечни Рамзан Кадыров в 2011 году предложил ввести сухой закон на территории всей Российской Федерации. «Я бы вообще запретил продавать водку», — сказал Кадыров.

Инициативу Кадырова поддержал руководитель Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, который при этом признал, что ввести эту меру на данном этапе нереально, и предложил значительно поднять цены на водку (не менее 100 долларов за бутылку).

В апреле 2013 года Парламент Дагестана одобрил законопроект «Об установлении дополнительных ограничений времени розничной продажи алкогольной продукции на территории республики Дагестан». Закон запрещает продажу алкоголя в День защиты детей (1 июня), День молодёжи (27 июня), День знаний (1 сентября), день проведения последнего звонка в школах, а также в период месяца Рамадан. В обычные дни реализация спиртного в Дагестане разрешается с 10.00 до 20.00 часов.

В 2010 году, когда в Якутии была запрещена продажа крепких спиртных напитков с 20 часов вечера до 14 часов следующего дня, антиалкогольные меры в республике назвали «самыми жесткими в России». С 1 января 2013 года по указу президента Якутии Егора Борисова на территории республики запрещена продажа любого алкоголя с 20:00 до 14:00 следующего дня. Подобные меры власти объясняют желанием покончить с алкоголизмом и пьяной преступностью.

В 2014 году в большинстве регионов местными законопроектами была запрещена в определенные дни торговля спиртным в магазинах, разрешена только в пунктах общественного питания с запретом на вынос. Дни запрета с вариациями в каждом регионе: День российского студенчества (25 января), День последнего звонка (25 мая или 24, если 25-е приходится на воскресенье), 1 июня (Международный день защиты детей), 27 июня (День молодежи), День знания (1 сентября или, если 1-е число приходится на воскресенье, 2 сентября), 11 сентября (День трезвости) и Международный день студентов (17 ноября).

США

Самые ранние движения протеста, направленного в сторону алкогольной продукции и её распространителей в Америке начались в конце XVIII столетия. Дело в том, что в этот период колонии имели явные проблемы социального характера, связанные именно с проблемой алкоголя. То есть, резко возросло количество пьяных убийств, насилий и грабежей в годы, последовавшие за американской революцией. Самый первый протест и критика пьянства исходили от доктора Бенджамина Раша, подписавшего декларацию независимости от имени Пенсильвании. В частности, он выступил против ежедневной порции виски, выдававшейся солдатам в войсках Конгресса. Кроме того, в обычаи американцев того периода входило ежедневное принятие до нескольких кружек виски, с самого утра и до вечера, вместо кофе и чая, как принято было в Европе (этим последователи американской самоидентичности и независимости в том числе дистанцировали себя от Старого Света, но это приобрело столь угрожающие масштабы, что представители общественности и политические деятели были вынуждены обратить на это своё внимание). Ведь кофе и чай — это колониальные продукты, доставлявшиеся в колонии метрополией, а виски — изготовлялся на месте (в северных штатах — из ржи, в южных — из кукурузы.) То есть, новой стране нужен был некий национальный напиток, и, по какой-то случайности, им был избран виски.

Более целенаправленный и бескомпромиссный протест начали пресвитериане в Коннектикуте в 1825 г. Сначала их требования ограничивались сокращением числа питейных заведений в стране, но к 1840 г. они дошли до ультимативных заявлений в пользу полного запрета алкоголя на территории США. В 1851 г. 12 штатов по обоюдному согласию приняли местные антиалкогольные законодательства. После гражданской войны в 1869 г. создается Партия Запрета (The Prohibition Party), в 1873 г. создается Женский Христианский Союз Воздержания (WCTU), в 1893 г. создается Анти-Салуновая Лига Америки (ASLA). Кроме того, на территории США действовали множественные организации, которые называли себя «прогрессистскими». Программа этих объединений была такова: запрет алкоголя, реализация христианских протестантских ценностей и принципов в политике страны, защита семейных ценностей, то есть совмещение духовного и материального прогресса в одной нации. Все эти организации основной своей деятельностью избрали лоббирование антиалкогольного законодательства. Впервые запреты, связанные с обращением алкоголя, были приняты в Соединённых Штатах в середине XIX века. В период с 1846 по 1855 гг. «сухой закон» вводился в 13 штатах, но впоследствии его там отменяли и объявляли антиконституционным. В 1913 году ASLA впервые предложила ввести общенациональное законодательство (повторяя оставшиеся неудовлетворенными требования пресвитериан), и 9 штатов запретили трафик алкогольной продукции на своей территории сразу же, а после внесения поправки в 1914 г. производство и продажа алкоголя на территории США были ограничены. В течение 6 последующих лет Конгресс и президент обсуждали её и конфликтовали из-за неё, и в 1919 г. она была принята. С 1883 по 1887 г. в штате Флорида проходило формирование системы судебных прецедентов, направленных на ограничение распространения алкоголя. В 1885 году во Флориде началось движение, позже названное «сухим» и давшее сленговое обозначение для официального термина «Запретительное Законодательство» — «сухой закон». В результате к 1907 году во Флориде было создано местное законодательство штата, запрещающее распространение и производство алкогольной продукции — знаменитая 19-я статья конституции Флориды. Надо отметить, что создание её было инспирировано общественностью. К 1913 г. во Флориде уже полным ходом шли судебные процессы против владельцев нелегальных баров и салунов. К 1918 г. антиалкогольное движение в США набрало такую силу, что в 1919 г. была принята уже известная 18-я поправка к конституции, так в августе 1907 года одновременно Джорджия, Южная Каролина и Алабама ввели запреты на алкоголь. К 1908 году начинает формироваться местное запретительное законодательство и в других штатах, преимущественно южных. Надо отметить, что формирование этих законов — результат долгой и упорной борьбы общественных деятелей Америки на протяжении всей второй половины XIX века за ограничение деятельности нелегального распространения алкоголя. При этом надо отметить, что все процессы, происходившие в американском обществе, коренным образом повлияли и на работу непосредственно самого аппарата власти — как известно, президент Вильсон был по происхождению с Юга, да и 4 члена его кабинета были южанами, где т. н. «сухое» движение за воздержание было широко распространено. Но демократические круги (а это было большинство в Сенате) были против антиалкогольного проекта, так как пищевая промышленность терпела убытки из-за закрытия для распространения алкогольной продукции внутреннего рынка, а с запретом в 1919 году вообще потерпела катастрофу. Это очень не нравилось крупным промышленникам Севера. В обществе постепенно назревал конфликт, который привел постепенно к отмене 18-й поправки.

В 1905 г. «сухой закон» действовал в Канзасе, Мэне, Небраске и Северной Дакоте, к 1912 г. он охватил уже девять штатов, к 1916 г. — 26 штатов. После вступления США в первую мировую войну правительство стремилось сберегать запасы зерна, и сторонники Сухого закона добились общенационального запрета на производство спиртных напитков.

В 1917 г. Конгресс США принял и направил на утверждение штатов проект Восемнадцатой поправки к Конституции о введении «сухого закона». В сентябре 1917 г. в стране было прекращено производство виски, а в мае 1919 г. та же участь постигла производство пива.

В октябре 1919 г. был принят закон Волстеда, регламентировавший реализацию Восемнадцатой поправки (вопреки вето президента Вудро Вильсона).

С 1 июля 1919 г. на территории США была запрещена продажа спиртных напитков крепостью свыше 2,75% (Wartime Prohibition Act), а 17 января 1920 г. вступила в силу Восемнадцатая поправка к Конституции США (Eighteenth Amendment to the United States Constitution). Антиалкогольные меры были крайне непопулярны, к тому же они существенно повредили национальной экономике и вызвали резкое повышение уровня организованной преступности. Гангстерские группировки (бутлегеры) наживались на контрабанде и подпольной торговле спиртным, не облагавшейся налогами. По данным министерства юстиции США (записка помощника министра, 1924 г. — см. Андре Каспи, «Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и сухого закона»), в штате Нью-Йорк «невыполнение закона» составляло 95 %, в регионе Сан-Франциско — 85 % и т. д. В других штатах закон выполнялся лучше: «лидерами» были Канзас и Юта, где невыполнение составляло 5 %. Общий вывод — «Вместо того, чтобы очистить общество, сухой закон поверг его в глубочайшую коррупцию. Он возвел на трон и позволил царствовать Аль Капоне» (там же). Под давлением общественности в декабре 1933 г. была принята Двадцать первая поправка к Конституции США, отменявшая общенациональный «сухой закон».

На уровне отдельных штатов ограничения оставались. Оклахома, Канзас и Миссисипи оставались «сухими» ещё в 1948 г. Штат Миссисипи последним из всех снял ограничения в 1966 г.

Финляндия

«Сухой закон» вступил в силу 1 июня 1919 года. Он закрепил за государственной алкогольной компанией монопольное право на производство, импорт и продажу алкогольных напитков, разрешив использование алкоголя только в лечебных, научных и технических целях. Закон касался всего, что содержит в объёме более 2 % этанола, исключая денатурат.

Принятие закона, однако, привело к росту контрабанды и подпольного рынка. Самогоноварение и контрабанда спирта достигли угрожающих размеров. Количество конфискованного алкоголя росло год от года и превысило в 1930 г. 1 миллион литров.

Незаконная торговля спиртом превратилась в очень прибыльный вид бизнеса. Основная часть спирта завозилась в страну кораблями через Финский залив из Польши, стран Прибалтики и Германии. Контрабандисты изобрели специальные «спиртовые торпеды» — собранные воедино в многометровую конструкцию жестяные канистры, буксируемые позади корабля. При опасности трос бросался и «торпеда» шла на дно — носовая часть была заполнена солью. Через определённое время соль растворялась — нужно было лишь запомнить место и вернуться. Контрабандисты поставляли в Финляндию ежегодно до 6 миллионов литров спирта. Продавался контрабандный спирт или в 12-литровых канистрах или в сосудах ёмкостью в четверть литра (т. н. «воробушки»). В любом хельсинкском ресторане, зная правильные термины, можно было заказать креплёный спиртом чай или кофе.

Были и другие последствия: изготовленная в неизвестных условиях водка часто содержала метанол. Расширялась коррупция. Осложнились отношения с экспортёрами вина — Португалией и Францией.

Справляться с контрабандой становилось всё сложнее, ресурсов полиции и таможенников просто не хватало, после 1922 года 80 % преступлений — нарушения «сухого закона». В конце 1931 года правительство приняло решение организовать всенародный референдум по вопросу об отмене сухого закона. 29-30 декабря 1931 г., 546 тыс. избирателей (более 70 %) проголосовали за отмену закона. За его продление было подано 217 тыс. голосов. В голосовании приняли участие 44 % граждан, имевших право голоса.

Парламент одобрил отмену закона: 120 депутатов проголосовали за его отмену, и лишь 45 — против.

5 апреля 1932 года в 10:00 первые 48 государственных алкогольных магазинов были открыты по всей стране (т. н. «загадка про 5-4-3-2-1-0»). С вступлением в силу нового закона монополию на изготовление и розничную торговлю алкогольной продукции приобрела государственная компания Oy Alkoholiliike Ab (Alko).

Исламские страны

Несмотря на тот факт, что употребление алкоголя (опьяняющих напитков) прямо запрещено в Коране, не все исламские страны придерживаются официального «сухого закона» на государственном уровне. Де-юре только некоторые традиционно исламские страны (например ОАЭ, Саудовская Аравия, Иран) ввели на своей территории законодательные ограничения оборота алкоголя. Однако де-факто в странах преимущественно исламского вероисповедания потребление алкоголя, даже без введения «сухого закона», невелико. Так, в Турции в 1983 году оно составило, в пересчёте на чистый спирт, 1,2 литра, тогда как в СССР в этом же году оно равнялось 6,1 литра, в США — 8,1 литра, во Франции — 13,1 литра на человека.

В июне 2013 года Президент Турции Абдулла Гюль утвердил законопроект, ограничивающий продажу и рекламу алкоголя в Турции. Закон запретил продажу спиртных напитков в период с 22 часов до 6 часов утра и полностью исключил их продажу несовершеннолетним. Нарушение антиалкогольного закона в Турции карается денежным штрафом до 200 тысяч лир, а продажа алкоголя несовершеннолетним — лишением свободы сроком до одного года. После того, как в мае того же года турецкий парламент одобрил данный законопроект, в стране начались массовые антиправительственные выступления. Наблюдатели отметили, что одной из причин для их начала послужил именно сухой закон, который демонстранты восприняли как затрагивающий их сложившийся образ жизни.

«Сухой закон» в других странах

• 1907—48 — Канада (в отдельных регионах) — см.: «Сухой закон» в Канаде♙
• 1915—22 — Исландия (при этом пиво было под запретом до 1989 года) — см.: «Сухой закон» в Исландии.
• 1916—27 — Норвегия.
• 1922 — Швеция.

Прочие факты о запрете алкоголя

Указы о запрете алкоголя издавались с древних времён (например, запрет на винокурение в китайском государстве Северная Вэй в середине V в).

См. также

• За пьянство (медаль)
• Самогоноварение
• Антиалкогольная кампания
• Затопление Бостона патокой

Источники и ссылки

• [www.tvereza.info/sobriety/history/rusprohibition_ru.html Сухой закон в Российской империи и СССР]
• И. Н. Введенский [www.miroslavie.ru/optimalist/bro2.htm «Опыт принудительной трезвости»]
• Ф. Г. Углов [www.uglov.tvereza.info/pub/doklad/dzerzhinsk1981.html «Медицинские и социальные последствия употребления алкоголя»]
• Е. В. Пашков [demoscope.ru/weekly/2010/0443/analit01.php Антиалкогольная кампания в России в годы Первой мировой войны] «Вопросы истории», 2010, № 10, с. 80-93
• Чибинёв В. М., Пиджаков А. Ю. [ispecspb.ru/mirprava/-1.pdf#page=15 Правовое регулирование питейной политики в России в начале ХХ века] Мир юридической науки № 1/2011 — с. 15-20
• Е. Ю. Додолев [www.mk.ru/social/article/2011/10/24/635965-pochemu-v-rossii-nikogda-ne-budet-suhogo-zakona.html Почему в России никогда не будет «сухого закона»]
• Sober thoughts: Myths and Realities of National Prohibition after fifty year.-D.E. Kyvig.//Law, alcohol and order. Perspectives on National *Prohibition.- ed. D.E. Kyvig.-Greenwood Press.-Westport-London.:1985.-219p.-p. 3-21.
• James H. Timberlake.-Prohibition and the progressive movement.-ed. Harvard University Press.-Cambridge-Massachusetts.; 1963.-237p.-p. 5-28.
• Keepers of the spirits. The Judicial Response to Prohibition Enforcement in Florida 1885—1935.-John J. Guthrie, Jr.-Greenwood Press.-Westport.: 1998.-160 p.
• Ann Marie E. Szymanski.-Pathways to Prohibition.-ed. Duke University Press.-Durham, Oklahoma.: 2003.-325p.
• Lewis T. Gould.-America in the Progressive Era.-ed. Pearson Education ltd.-London.:2001.-132p.
• Amy Mittleman. — Brewing Battles. A history of American beer.- ed. Algora Publishing.- NY.:2008.-229p.
• Кирилл Матвеев [www.medpulse.ru/health/prophylaxis/prof/12666.html "Сухой закон — хорошо или плохо?"]
• Рэдли Балко. [www.inliberty.ru/library/317-suhoy-zakon-cherez-chernyy-hod Сухой закон через черный ход: попытки возродить сухой закон в XXI веке].

Отрывок, характеризующий Сухой закон

– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.