Сухопутные войска СССР

Сухопутные войска Вооруженных сил СССР
Эмблема ВС
Годы существования	1946—1991
Страна
Подчинение	МО СССР
Входит в	СА, Вооружённых Сил СССР
Численность	1 400 000 (1991 год)
Командиры
Известные командиры	Главнокомандующие, См. список.

Сухопутные войска ВС СССР, как самостоятельный вид ВС СССР, были образованы 25 февраля 1946 года. Сухопутные войска составляли основную и наиболее многочисленную часть Вооружённых Сил СССР и их составной части - Советской Армии.

В их состав в 1950-1980-е гг. входили следующие основные рода войск :

• мотострелковые войска (до 12 марта 1957 г. - стрелковые);
• танковые войска (до 1954 г. бронетанковые и механизированные войска, до 1960 г. - бронетанковые войска);
• ракетные войска и артиллерия - РВА (до 1962 г. - артиллерия);
• армейская авиация;
• войска связи;
• инженерные войска;
• войска ПВО (включая радиотехнические войска);
• войска радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ);
• части тыла.

Главнокомандующие

• 1946—1946 — Г. К. Жуков, Маршал Советского Союза
• 1946—1950 — И. С. Конев, Маршал Советского Союза
• 1955—1956 — И. С. Конев, Маршал Советского Союза
• 1956—1957 — Р. Я. Малиновский, Маршал Советского Союза
• 1957—1960 — А. А. Гречко, Маршал Советского Союза
• 1960—1964 — В. И. Чуйков, Маршал Советского Союза
• 1967—1980 — И. Г. Павловский, генерал армии
• 1980—1985 — В. И. Петров, Маршал Советского Союза
• 1985—1989 — Е. Ф. Ивановский, генерал армии
• 1989—1991 — В. И. Варенников, генерал армии
• 1991—1996 — В. М. Семёнов, генерал армии

В период с 26.03.1950 г. по 13.03.1955 гг. и с 07.03.1964 г. по 05.11.1967 г. Главное командование Сухопутных войск дважды упразднялось и расформировывалось. В указанные периоды функции по управлению Сухопутными войсками ВС СССР передавались Министерству обороны СССР и Генеральному штабу .

История

Предшественником Сухопутных войск ВС СССР являлись сухопутные силы Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА).

Послевоенные годы

На первоначальном этапе, после окончания Великой отечественной войны, советские вооруженные силы, и сухопутные войска в частности, составлявшие до 80% от общей численности армии на май 1945 года, были подвергнуты массовому сокращению в условиях перехода к мирному времени. Однако, хотя и были сокращены управления большинства воинских соединений и частей, но за их счет были укомплектованы до полного штата остающиеся соединения. Практически не подверглись сокращениям военные формирования, размещенные в Восточной Европе, а также соединения, размещенные на Дальнем Востоке и в Забайкалье, в связи с боевыми действиями в отношении Японии. Размещенные же на Кавказе и в Средней Азии воинские части были усилены большей частью за счет вывода из Европы воинских частей и соединений, подвергаемых там сокращениям.

Основной ударной силой сухопутных войск в период Великой отечественной войны стали танковые части, которые в первые послевоенные годы, насчитывавшие 25 тысяч танков, переформировывались в механизированные. Так, на территории Восточной Германии (ГДР) в составе ГСОВГ были развернуты 4 механизированные армии, которые с учетом еще 2-х развернутых здесь армий имели 11 механизированных и 9 танковых дивизий. В Австрии стояли 2 мехдивизии, на территории Болгарии и Румынии – 4 механизированные и 1 танковая дивизии. В Польше были развернуты 1 танковая и 1 мехдивизия. В приграничных округах СССР дислоцировались: в БВО 2 армии в составе 4 танковых и 4 мехдивизий, в ПрикВО – 2 танковые и 2 мехдивизии, в ОдВО – 3 мехдивизии, в Калининградской области (ПрибВО) – 1 танковая и 3 мехдивизии. Еще 2 мехдивизии и 2 танковые были развернуты в составе 6-й армии, дислоцированной в Забайкалье в районе Борзи. 1 танковая дивизия дислоцировалась в районе Улан-Удэ.

В ответ на образование 4 апреля 1949 года НАТО, СССР начал консолидацию своих союзников в Восточной Европе, что завершилось подписанием в мае 1955 года соглашения о создании Организации Варшавского договора (ОВД).

Вместе с тем, основу танкового парка в это время составляли танки выпуска военного времени, и даже в середине 50-х гг. СССР продолжал выпуск тяжелых танков ИС-2, ИС-3, ИС-4 и Т-10, поставляемые в формируемые тяжелые танковые дивизии, в большом количестве развертываемые в БВО и ПрикВО.

Эпоха Хрущева (1953-1964 гг.)

Обострение международной обстановки, обусловленное началом «холодной войны», привело к увеличению общей численности ВС СССР на 1,5 млн. человек, однако в конце 1940-х гг., и особенно во 2-й половине 1950-х гг. вновь произошли сокращения, прежде всего за счет сухопутных войск, которые, однако, не были проведены до конца из-за вновь обострившихся международных отношений, что было обусловлено скандалом с американским самолетом-шпионом U-2, сбитом над территорией СССР, пиком которых стал Берлинский кризис 1961 года и Карибский кризис 1962 года.

В данный период сформированные сразу после войны механизированные части переформировывались в мотострелковые, но большей частью в танковые; стрелковые - в мотострелковые. В связи с поступлением в войска тяжелых танков ИС-3, ИС-4 и Т-10 продолжали формироваться также тяжелые танковые дивизии: в ГСВГ 2, 2 – в БВО, 1 - в КВО, 1 – в СКВО. Эти дивизии просуществовали до середины 70-х гг. Кроме того, с начала 60-х гг. во внутренних округах СССР начали формироваться учебные танковые дивизии – по одной в БВО, ПрибВО, КВО, ПрикВО, УрВО, ЗабВО, ДВО. Вместе с тем, начатое Хрущевым Н.С. сокращение войск привело к расформированию большого количества существующих кадровых частей. Так, в БВО были расформированы 2, в ЗабВО – 3 танковые дивизии. В результате тяжелые танки Т-10 в начале 60-х гг. отправили служить на Дальний Восток и в Забайкалье.

Однако, к началу 60-х гг. в Советской Армии все же было развернуто 6 танковых армий: по 2-е в ГДР, Белоруссии и Украине. Еще две танковые армии, стоявшие в ГДР, были переименованы в общевойсковые. Танковая армия стояла и в ДВО. Количество же советских танков к 1965 году составляло 30 500 .

В указанный период советские войска прошли "боевое крещение" в ходе событий в Венгрии в 1956 году - это была первая послевоенная операция с применением крупных сухопутных сил ВС СССР.

Эпоха Брежнева (1964-1982 гг.)

К концу 60-х гг. к числу вероятных противников добавился Китай, в связи с чем в Забайкалье и на Дальний Восток (где воинские части были сокращены до минимума, сравнимого с численностью войск в 1941-1942 гг.) в срочном порядке стали перебрасываться части и соединения различных родов войск, в т.ч. 3 танковые дивизии из ЛенВО, ПрибВО и СКВО. На территории ЗабВО и в Монголии в срочном порядке формируются новые армии, а на территории последней развертываются 2 танковые дивизии. Кроме того, формировались УРы, в составе танковых рот которых насчитывалось до 230 танков, представлявших собой набор из Т-34-85, ИС-2, ИС-3, ИС-4, Т-54/55. Здесь же формировались и «танковые бронепоезда» с танками на платформах. Для управления данными войсками в 1979 году было образовано Главное командование войск Дальнего Востока (ГКВДВ), сравнимое по численности подчиненных войск разве что с ГСВГ. В связи с обострением отношений с КНР в указанный период, 24 июня 1969 вновь также был образован Среднеазиатский ВО.

К 1975 году количество советских танков достигло 42 тысяч. К 1978 году Советские сухопутные войска имели уже 50 тысяч танков.

В указанный период сухопутные войска, наряду с другими составными частями ВС СССР, принимали активное участие в событиях в Чехословакии (1968 год, операция "Дунай" ), а также в Афганской войне.

Эпоха "перестройки" (вторая половина 1980-х гг. - 1991 год)

Обострение международных отношений, обусловленное сбитым 1 сентября 1983 года южнокорейским "Боингом", вновь привело к усилению противостояния между ОВД и НАТО. В указанный период для управления войсками и соединениями, размещенными в Восточной Европе, по аналогии с ГКВДВ, в 1984 годы образованы: Главное командование войск Западного направления, объединявшее войска ГСВГ, СГВ, ЦГВ, БВО и ПрикВО; Главное командование войск Юго-Западного направления - ЮГВ, ОдВО, КВО и Главное командование войск Южного направления - ЗакВО, СКВО, ТуркВО .

В связи с провозглашением Горбачевым М.С. "стратегии разумной оборонной достаточности", в последние годы Союза ССР ВС СССР и сухопутные войска в частности подверглись массовым сокращениям, управления армий, корпусов, дивизий расформировывались, дивизии сокращенного штата переформировывались в базы хранения вооружения и военной техники (БХВТ) и базы хранения имущества (БХИ), учебные дивизии переформировывались в "учебные центры".

В 1989 году Краснознамённый Приволжский военный округ был объединён с Краснознамённым Уральским военным округом в Краснознамённый Приволжско-Уральский военный округ (ПУрВО), а Среднеазиатский военный округ объединён с Туркестанским ВО.

В 1991 году СВ СССР имели в своем составе 32 танковых и более 100 мотострелковых дивизий.

От распавшейся советской военной машины Россия получила 85% воинских частей и соединений, а также военной техники, которая однако, в связи с особенностями дислокации СВ СССР, не являлась в своей основной массе современной и отвечающей новым вызовам. Наиболее боеспособные соединения, укомплектованные самой современной техникой (так называемые "войска второго стратегического эшелона") остались на территории Белоруссии (БВО) и Украины (ПрикВО, КВО, ОдВО).

Участие в военных конфликтах

В послевоенное время советские военнослужащие и советские специалисты участвовали во многих военных конфликтах на территории многих стран мира. Однако именно ниже перечисленные конфликты были отмечены участием регулярных частей от Сухопутных войск СССР.

Подавление вооруженного восстания в Венгрии в 1956 году

Начало антиправительственному вооруженному мятежу положила демонстрация, начавшаяся 23 октября 1956 года в Будапеште. В связи с фактическим бездействием венгерских властей в данной ситуации, части Особого корпуса были вынуждены возложить на себя основные тяготы по наведению порядка в "братской" стране народной демократии. Первыми в столицу страны - город Будапешт, были введены части 2-й гвардейской механизированной дивизии. После перехода на сторону восставших регулярных частей венгерской армии, в Москве было принято решение о вводе в Венгрию дополнительных воинских соединений . Всего в операции, получившей кодовое название "Вихрь" должны были принять участие 11 дивизий, объединенных в две армии и Особый корпус (всего около 60 тысяч человек, более 3000 танков (преимущественно новейшие Т-54) и САУ, много другой техники) : от ПрикВО 31-я танковая, 31-я гвардейская воздушно-десантная, 13-я и 27-я механизированные, 128-я стрелковая; от ПрибВО - 7-я гвардейская воздушно-десантная; от ОдВО - 35-я гвардейская механизированная и 66-я гвардейская стрелковая дивизии.

Для действий в самом Будапеште выделялся Особый корпус в составе четырёх дивизий: 2-я, 33-я механизированные, 128-я стрелковая и 7-я воздушно-десантная дивизии. Для прикрытия границы с Австрией и Югославией выдвинулась 38-я общевойсковая армия в составе четырёх дивизий: 13-я, 17-я (выделенная от прежнего состава Особого корпуса в подчинение армии) и 27-я механизированные, 66-я стрелковая дивизии. В восточной части Венгрии действовала 8-я механизированная армия также в составе четырёх дивизий: 31-я танковая, 11-я и 32-я механизированные, 70-я стрелковая дивизии.

Всего для наведения порядка потребовалось 5 дней.

В целях обеспечения последующего "социалистического порядка" в стране из состава войск, оставленных в Венгрии, была сформирована Южная группа войск.

Карибский кризис 1962 года

В целях охраны на земле развертываемых на "Острове Свободы" советских ракет в июле - октябре 1962 года на Кубу в ходе операции «Анадырь» были передислоцированы четыре мотострелковых полка из состава войск ЛВО, созданных на базе войск 45-й и 64-й мотострелковых дивизий : 302-й, 314-й, 400-й и 496-й. Каждый мотострелковый полк насчитывал по 2 500 человек личного состава, имел особую структуру: три мотострелковых батальона, танковый батальон, ракетный дивизион с ракетами "Луна". В условиях обычной для советского времени секретности, данным полкам при передислокации на Кубу присваивались иные номера: 43-й, 74-й, 108-й, 146-й. Кроме того, также были переброшены два танковых батальона, оснащенных новейшими танками Т-55.

К счастью, данным войскам не пришлось принять реального участия в военном противостоянии между США и СССР, последствием которого могла стать Третья мировая война. Основным условием для разрешения кризиса являлся вывод ракетных частей с острова, что и было сделано советским руководством. Одновременно с этим убыли и иные части, в том числе 3 мотострелковых полка.

Из состава Сухопутных войск, оставленных на Кубе, 12.09.1962 г. на основе 43-го мотострелкового полка была сформирована 7-я отдельная мотострелковая бригада, составившая основу Группы советских военных специалистов на Кубе. В сентябре 1979 года бригада была официально представлена мировой общественности как 12-й учебный центр. К 1989 году в составе бригады числилось 2738 человек, насчитывалось 40 танков, 40 БМП и 80 БТР . В 1991 году уже российское руководство приняло решение о выводе бригады, численностью которой к этому времени была сокращена до 1500 человек.

Пограничные конфликты с Китаем 1968-1969 гг.

Причины советско-китайских пограничных конфликтов уходят корнями в XVII – начало XX вв.

Несмотря на начатые 25 февраля 1964 года консультации с китайской стороной по поводу разграничения, продлившиеся шесть месяцев, до конца не были урегулированы некоторые вопросы.

Особенно сложная ситуация сложилась на участках Тихоокеанского и Дальневосточного пограничных округов, вылившаяся зимой 1968-1969 гг. в открытое противостояние.

В связи с начавшимися боевыми действиями в районе о. Даманский командование ДВО изначально выделило в поддержку пограничникам две мотострелковые роты, два танковых взвода и батарею 120-мм минометов 135-й мотострелковой дивизии. Только вечером 15 марта 1969 года из Москвы поступила команда на возможное использование регулярных частей СВ ВС СССР в поддержку пограничникам, до этого времени с конца января единолично сдерживавшим натиск китайских регулярных частей. Тогда в 17.10 силами артиллерийского полка, дивизиона РСЗО «Град» и двух батарей 120-мм минометов был проведен десятиминутный артиллерийский удар на всю глубину китайской группировки. После артподготовки две роты мотострелкового батальона, совместно с заставой маневренной группы пограничников на 12 БТР с 5 танками атаковали китайцев и выбили их с острова .

Следующим участком, на котором китайцы проверяли крепость советской границы, оказался район пос. Дулаты Семипалатинской области. От Сухопутных войск участок границы в данной местности прикрывали отдельный танковый батальон, мотострелковая и танковая роты, минометный взвод 215-го мотострелкового полка, а также батальон 369-го мотострелкового полка. В связи с активизацией китайцев на границе для усиления данных частей и пограничных застав на границу были переброшены мотострелковая рота, танковый и минометный взводы 369-го полка, а также части 18-й армии. Правда военного столкновения тогда удалось избежать.

Следующим участком советско-китайской границы, на котором китайские военные проверяли её крепость, оказался район озера Жаланашколь. Правда здесь до применения сухопутных частей ВС СССР дело не дошло.

"Пражская весна" (1968 год)

Еще весной 1968 г. советское руководство приняло решение о необходимости проведения в Вооруженных Силах СССР мероприятий по подготовке к действиям на территории Чехословакии. Полностью операция по вводу войск, получившая кодовое наименование «Дунай», была подготовлена к 17 августа 1968 г. В тот же день было принято окончательное решение о начале боевых действий.

Сосредоточение войск на границах Чехословакии осуществлялось скрытно. Для этого был проведен ряд учений. Например, в июне на ее территории прошло командно-штабное учение под кодовым названием «Шумава». В целом, учения ОВС Варшавского Договора, проводившиеся с мая по август, использовались в качестве способа уникальной в своем роде маскировки, позволили скрыть признаки готовившегося вторжения. Одновременно с проведением учений под их прикрытием решались вопросы материально-технического и тылового обеспечения создаваемой группировки войск.

К 20 августа подготовительные мероприятия завершились. К этому времени группировка войск насчитывала до 500 тыс. человек (в первом эшелоне – 250 тыс.). На ее вооружении находилось около 5 тыс. танков и бронетранспортеров. Советские войска были представлены в группировке соединениями и частями 1-й гвардейской танковой, 20-й гвардейской общевойсковой, 16-й воздушной армий (ГСВГ), 11-й гвардейской общевойсковой армии (ПрибВО), 5-й гвардейской танковой и 28-й общевойсковой армий (БВО), 13-й и 38-й общевойсковых армий, 28-го армейского корпуса (ПрикВО) и 14-й воздушной армии (ОдВО) .

В операции приняли участие следующие дивизии: 7-я и 103-я гвардейские воздушно-десантные, 11, 13, 15-я гвардейские, 9-я, 31-я танковые, 6, 14, 17, 18, 20, 27, 30, 39, 51, 66, 128-я гвардейские, 24, 48, 161, 287-я мотострелковые, пять из которых остались там на постоянной основе вплоть до распада Варшавского Договора - три танковые (13-я и 15-я гвардейские, 31-я) и две мотострелковые (30-я гвардейская и 48-я) .

Советские войска в августе 1968 г. при вводе в Чехословакию потеряли 12 человек, 76 получили ранения различной тяжести. Семь боевых машин было подожжено, в той или иной степени повреждено более 300 автомобилей .

Афганская война 1979-1989 гг.

Основу войск, введенных в Афганистан для оказания "интернационального долга", составили войска 40-й армии. Вся войсковая группировка получила наименование "Ограниченный контингент советских войск в Афганистане". Основу самой 40-й армии составляли четыре дивизии - три мотострелковые и воздушно-десантная: 5-я гвардейская мотострелковая, 108-я мотострелковая - от ТуркВО, 201-я мотострелковая - от САВО, а также 103-я гвардейская воздушно-десантная. Кроме того, армия включала пять отдельных бригад (в том числе, две отдельные мотострелковые и десантно-штурмовую) и шесть отдельных полков (в том числе, два мотострелковых и парашютно-десантный).

В последующем, с учетом опыта войны в горах, структура армии реформировалась. Структура дивизий отличалась от общепринятой в Советской армии: так, 201-я мотострелковая дивизия на первоначальном этапе имела в своем составе два танковых полка. Формировались специальные части для действий в горно-пустынной местности (единственная, предназначенная для ведения боевых действий в горах 105-я воздушно-десантная дивизия, которая кстати дислоцировалась в ТуркВО, была расформирована за несколько месяцев до начала ввода войск в Афганистан).

Общая численность советских войск в Афганистане, в начальный период, составляла 81,1 тысяч военнослужащих, в том числе 61,8 тысяч в боевых частях. На вооружение находилось около 2,4 тыс. единиц бронетехнике (около 600 танков, 1500 БМП, 290 БТР), 900 орудий различных калибров, 500 вертолетов и самолетов . В дальнейшем численность армии постепенно увеличивалась, достигнув пика в 108,8 тыс. человек к 1986 году. Однако, из 133 батальонов армии, 82 выполняли не связанные с боевыми охранные функции - охрана коммуникаций, аэродромов, различных экономических и военных объектов.

С 15 мая 1988 года, после подписания Женевских соглашений по Афганистану, начался вывод советских войск из этой страны, закончившийся 15 февраля 1989 года.

Боевая подготовка

Повседневная жизнь Вооруженных сил СССР, в том числе и Сухопутных войск, была насыщена боевой учёбой. Именно за счет неё Сухопутные войска набирались теоретической и практической закалки.

Много в этом плане отводилось внимания достижению слаженности и сплочённости с союзными войсками стран ОВД в ходе двусторонних военных учений.

Известны следующие войсковые учения Советского Союза и стран Варшавского Договора:

• 1950-е годы: Тоцкие войсковые учения (1954) • Болгария (1958);
• 1960-е годы: Влтава (1960) • Штурм (1961) • Стрела (1961) • Буря (1962) • Тайфун (1963) • Квартет (1963) • Октябрьский штурм (1965) • Печора (1965) • Молдавия (1966) • Влтава (1966) • Манёвр (1967) • Родопы (1967) • Днепр (1967) • Шумава (1968) • Неман (1968) • Север (1968) • Бёмервальд (1968) • Весна (1969) • Одра — Ниса (1969);
• 1970-е годы: Зенит (1970) • Братство по оружию (1970) • Двина (1970) • Висла — Эльба (1971) • Осенний штурм (1971) • Неман (1971) • Молния (1971) • Юг (1971) • Опал (1971) • Весна (1972) • Зенит (1972) • Щит (1972) • Балтика (1972) • Эфир (1972) • Весна (1973) • Запад (1973) • Турнир (1973) • Восток (1974) • Амур (1975) • Весна (1975) • Удар (1975) • Закавказье (1975) • Щит (1976) • Авангард (1976) • Запад (1977) • Березина (1978) • Кавказ (1978) • Восток (1979) • Крым (1979) • Юг (1979) • Щит (1979);
• 1980-е годы: Юг (1980) • Весна (1980) • Братство по оружию (1980) • Карпаты (1980) • Союз (1981) • Запад (1981) • Дукла (1982) • Дружба (1982) • Центр (1982) • Щит (1982) • Влтава (1982) • Союз (1983) • Щит (1983) • Дружба (1983) • Щит (1984) • Дружба (1984) • Юг (1984) • Запад (1984) • Лето (1984) • Эксперимент (1984) • Восток (1984) • Саранча (1984) • Юг (1985) • Дружба (1985) • Запад (1985) • Зенит (1985) • Кавказ (1985) • Рубин (1985) • Bordkante (1985—1988) • Авангард (1986) • Заслон (1986) • Дозор (1986) • Гранит (1986) • Дружба (1986) • Земля (1986) • Орион (1986) • Щит (1988) • Осень (1988) • Гоже-Поречье (1989);
• 1990-е годы: Барановичи (1990) • Учения на полигоне «Широкий Лан» (1990)

Особенности организации соединений и частей

Штаты советских послевоенных дивизий отличались многообразием .

Эти типы штатов подразделялись на четыре основные группы дивизий - «А», «Б», «В» и «Г». Штаты дивизий мирного и военного времени, как правило, не совпадали.

Штат «А» (дивизия постоянной готовности) предусматривал 90-100% укомплектованности личным составом и 100% укомплектованность техникой и вооружением. Штат «Б» (дивизия со сроком готовности от 1 до 3 суток) — 60-80% личного состава и 75-90% техники и вооружения. Штат «В» (дивизия со сроком готовности от 4 до 10 суток) - соответственно 25-50 и 50-75%. Штат «Г» (дивизия со сроком готовности от 11 до 30 суток) - 1-10 и 40-50%. Последние 2 типа дивизий именовались дивизиями кадра (назывались и «скадрованными», и «кадрированными») и составляли до 70% от общего числа дивизий. Поэтому более-менее боеготовыми можно считать лишь дивизии типов «А» и «Б».

Различие в укомплектованности личным составом между, например, мотострелковым полком дивизии типа «Б» и таким же полком дивизии типа «В» составляло более 1000 человек - 1300-1500 против 200-300 (по штату военного времени, в дивизии типа «А» в полку должно было числиться 2400 человек). А в дивизиях типа «Г» полки и другие подразделения существовали только в мобилизационных планах, т.е. на бумаге.

Толчком к созданию дивизий типа «Г», в которых не существовало полностью развернутых частей и соединений, послужила необходимость сокращения ВС СССР при одновременном сохранении офицерских кадров, имеющих соответствующий опыт, запасов боевой техники и вооружения. В таких дивизиях офицерский состав и прапорщики составляли примерно 10-15% потребности от штата военного времени, а сержантами и рядовыми такие дивизии обеспечивались по остаточному принципу из расчета необходимого минимального количества личного состава для охраны и обслуживания техники дивизии, находящейся на хранении. В 1988 г. все дивизии штата "Г", как и ряд дивизий штата «В», были преобразованы в БХВТ или БХИ.

В силу указанного, не только зарубежные, но и российские военные историки не могут точно подсчитать количество дивизий Сухопутных войск в тот или иной период. Подсчет количества дивизий затруднен тем, что находящиеся во внутренних округах СССР дивизии именовались "запасными", "учебными", дивизиями "кадра", в силу чего точное количество последних достоверно неизвестно .

Особенность западной классификации типов штатов советских дивизий заключается в градации на 3 типа штатов: 1, 2, 3 категории (или "А", "В" и "С") - 46, 37, 97 дивизий соответственно на начало 1980-х гг.

Всего количество техники в стандартной танковой дивизии по штату "А" (на примере танковой дивизии ЦГВ) в 1988 было следующее : 328 танков T-72, 231 БМП-1/2, 19 БРМ, БРМ-1, 28 БРДМ-2, 9 БРДМ-2 с ТПРС, 18 2С3 "Акация", 72 2С1 "Гвоздика", 18 гаубиц Д-30, 18 БМ-21 "Град", 4 9K79 "Точка" (SS-21 Scarab), 20 2K12 КУБ (SA-6 Gainful) или 9K33 "Оса" (SA-8b Gecko), 16 9K35 С-10M (SA-13 Gopher) и 16 ЗСУ-23-4 "Шилка". Также в составе танковой дивизии находилось и одно подразделение войсковых ракет, которое было вооружено ракетными системами 9К79 «Точка» (SS-21 Scarab) ближнего радиуса действия, укомплектованными ракетами 9M79 дальностью 70 км и пусковыми установками 9П129 на плавающем автомобиле БАЗ-5921. Это подразделение имело обычно 4 пусковых установки 9П129 с неопределенным количеством ракет. Воздушную поддержку обеспечивала одна вертолетная эскадрилья, которая использовала в качестве боевых вертолеты Ми-24В/П в количестве около 8, а также транспортные машины Mи-8T/MT в количестве около 6. Стандартная танковая дивизия насчитывала приблизительно 11 тыс. человек. Основную силу танковой дивизии составляли 2-3 отдельных танковых полка.

Общее количество техники в стандартной мотострелковой дивизии (на примере таковой из состава ЦГВ) было следующее : 271 танк Т-72, 290 БТР-60/70, 145 БМП-1/2, 7 БРМ и БРМ-1, 28 БРДМ-2, 9 БРДМ-2 с АТ-3, 30 БРДМ-2 с АТ-4/5, 36 2С3 «Акация», 90 2С1 «Гвоздика», 18 Д-30, 18 БМ-21 «Град», 4 9К79 «Точка» (SS-21 Scarab), 20 2K12 КУБ (SA-6 Gainful) или 9K33 "ОСА" (SA-8b Gecko), 16 9K35 С-10M (SA-13 Gopher), 16 ЗСУ-23-4 "Шилка" и 12 MT-12. Стандартная мотострелковая дивизия насчитывала приблизительно 13 500 человек личного состава. В её состав входил один отдельный танковый полк, три мотострелковых полка.

Дивизии штата "Г" имели минимальное количество техники. Например, 82-я мотострелковая дивизия (Волгоград) имела всего лишь 100 единиц бронетехники .

Численность

В связи с отсутствием открытых советских и современных отечественных данных, касающихся численности Советской армии в целом, а также её составных частей, при оценке численности СВ ВС СССР большинство нижеприведенных данных опирается на оценки западных экспертов.

• март 1946 года: 9 822 000
• 1948 год: 2 444 000
• 1957 год: 2 200 000
• 1960 год: 2 250 000
• 01.07.1961 г.: 1 935 000
• 1965 год: 1 616 000 - 1 800 000
• 1970 год: 1 750 000
• 1975 год: 1 900 000 - 2 500 000
• 1977 год: 1 825 000
• январь 1981 года: 1 650 000
• 1985 год: 1 995 000
• октябрь 1987 года: 2 000 000
• 01.01.1989 г.: 1 596 000 - 2 000 000
• 1990 год: 1 473 000
• 1991 год: 1 400 000

Количество соединений ранга дивизии в составе Сухопутных войск ВС СССР

Год	Стрелковые	Механизированные	Танковые	Мотострелковые	Воздушно-десантные	Всего
1947 -1950 гг.	83	25	25	-	5	175
1957 год	12	30	24	60		155
1960 год	53		24		10	136
01.07.1961 г.	26	-	26	87	8	147
1964 год	-	-	43	88	7	138
1970 год	-	-	43	108	8	159
1974 год	-	-	44	118	8	170
1977 год	-	-	50	134	7	191
1985 год	-	-	51	141	7	213
1989 год	-	-	52	150	7	214
1990 год	-	-	46	142	7	216
1991 год	-	-	32	100	7	159

Дислокация

СВ ВС СССР делились по территориальному принципу на военные округа (32 , в последующем сокращенных до 16, а после реорганизации в 1989 году - 14) и группы войск (войска СССР за рубежом):

• ордена Ленина Московский военный округ (МВО);
• ордена Ленина Ленинградский военный округ (ЛВО);
• Краснознамённый Прибалтийский военный округ (ПрибВО), позднее - Северо-Западная группа войск;
• Краснознамённый Белорусский военный округ (БВО);
• Краснознамённый Киевский военный округ (КВО);

• Краснознамённый Прикарпатский военный округ (ПрикВО);
• Краснознамённый Одесский военный округ (ОдВО);
• Краснознамённый Северо-Кавказский военный округ (СКВО);
• Краснознамённый Закавказский военный округ (ЗакВО);
• Краснознамённый Приволжский военный округ (ПриВО);
• Краснознамённый Среднеазиатский военный округ (САВО);
• Краснознамённый Туркестанский военный округ (ТуркВО);
• Краснознамённый Уральский военный округ (УрВО);
• Краснознамённый Сибирский военный округ (СибВО);
• Ордена Ленина Забайкальский военный округ (ЗабВО);
• Краснознамённый Дальневосточный военный округ (ДВО);
• Северная группа войск (СГВ);
• Центральная группа войск (ЦГВ);
• Группа советских войск в Германии (ГСОВГ, затем ГСВГ), позднее — Западная группа войск (ЗГВ);
• Южная группа войск (ЮГВ);
• Группа советских военных специалистов на Кубе (ГСВСК)

(подробнее о составе войск военных округов и групп войск в соответствующих статьях)

Принимая во внимание, что основным возможным театром будущей войны советское руководство и генералитет рассматривали Европу, то именно здесь были сосредоточены наиболее подготовленные и боеспособные части, укомплектованные до полного штата (штат «А»), оснащенные самой современной техникой и вооружением.

Так, западными экспертами в конце 1970-х гг. дислокация советских дивизий оценивалась следующим образом : Восточная Европа – 31 дивизия, из которых 20 в составе ГСВГ (включая 10 танковых), 2 танковых – в СГВ, 4 (2 танковых) – в составе ЮГВ, 5 (2 танковых) – в ЦГВ; в европейской части СССР (БВО, ПрикВО, ПрибВО, ЛВО, МВО, КВО и ОдВО) дислоцировалось 66 дивизий (из которых 23 танковых); центральная часть СССР (УрВО, ПриВО) – 6 дивизий (1 танковая); южная часть СССР (СКВО, ЗакВО, ТуркВО) – 24 дивизии (1 танковая); в Сибири и на Дальнем Востоке (САВО, СибВО, ЗабВО, ДВО) – 46 дивизий (из которых только 6 танковых).

Численность данных частей по направлениям в последующем менялась незначительно .

Приведенный анализ показывает, что советское командование предполагало на Юге и Дальнем Востоке вести исключительно оборонительные операции и не рассматривало соседей с юга и востока в качестве основных противников.

Военное присутствие за пределами СССР

В разное время сухопутные части и соединения ВС СССР дислоцировались в различных регионах мира:

• в Восточной Европе:
  • Северная группа войск (СГВ) - на территории Польской Народной Республики с 1945 по 1991 гг.;
  • Центральная группа войск (ЦГВ) - на территории Австрии, Венгрии и Чехословакии - с 1945 по 1955 гг., и в Чехословакии - с 1968 по 1991 гг.;
  • Группа советских войск в Германии (ГСОВГ, затем ГСВГ) - на территории Германской Демократической Республики с 1945 по 1994 гг.;
  • Южная группа войск (ЮГВ) - на территории Болгарии и Румынии с 1945 по 1947 гг., в Венгрии - с 1956 по 1992 гг.;
  • Особый корпус - на территории Венгрии в 1955-1957 гг.;
  • Отдельная механизированная армия (именовалась также 1-я Отдельная армия) - на территории Румынии в 1947-1958 гг.
• в Афганистане:
  • Ограниченный контингент советских войск в Афганистане (оперативно подчинялся командованию ТуркВО) с 1979 по 1989 гг.;
• в Монголии:
  • Советские войска в Монголии (оперативно подчинялись командованию ЗабВО);
• на Кубе:
  • Группа советских военных специалистов на Кубе (ГСВСК)

Вооружение

В 1960 году советские сухопутные войска насчитывали 136 дивизий, на вооружении которых числилось 35 000 танков .

По состоянию на январь 1981 года сухопутные войска СССР насчитывали уже 175 дивизий, включая 45 танковых, 120 мотострелковых и 9 воздушно-десантных. На вооружении этих войск числилось уже 50 000 танков, 65 тыс. единиц бронемашин, более 12 тыс. единиц систем ПВО .

По состоянию на 01.01.1989 г. советские сухопутные войска насчитывали 249 соединений ранга дивизии (с учетом мобилизационных баз), имели 77 200 танков, 90 500 единиц артиллерии и минометов .

Вооружение сухопутных войск на 1990-й год :

• 55,000 танков, включая 4,000 T-80, 10,000 T-72, 9,700 T-64, 11,300 T-62, 19,000 T-54/55, и 1,000 ПT-76;
• 70,000 боевых бронированных машин, включая БТР-80, БТР-70, БТР-60, БТР-Д, БТР-50, БТР-152 и МТ-ЛБ;
• 24,000 боевых машин пехоты и десанта, включая БМП-1, БМП-2, БМП-3, БМД-1, БМД-2 и БМД-3;
• 3,500 боевых разведывательных машин БРДМ-2 и БРДМ-1;
• 33,000 единиц артиллерии, включая 4,379 Д-30, 1,175 M-46, 1,700 Д-20, 598 2A65, 1,007 2A36, 857 Д-1, 1,693 МЛ-20, 1,200 M-30, 478 Б-4 и Д-74, Д-48, Д-44, T-12, а также БС-3;
• 9,000 самоходных артиллерийских установок (САУ), включая 2,751 2С1, 2,325 2С3, 507 2С5, 347 2С7, 430 2С4, 20 2С19, 108 чешских гаубиц "Дана", а также АСУ-85, и 2С9;
• 8,000 единиц реактивной артиллерии (РСЗО), включая БМ-21, 818 БМ-27, 123 БМ-30, 18 БМ-24, TOС-1, БМ-25, а также БМ-14;
• ракетные установки ТР и ОТР Скад, ОТР-21 "Точка", OTР-23 "Ока", а также 9K52 "Луна-М";
• ракетные установки ПВО сухопутных войск - 1,350 2K11 "Круг", 850 2K12 "Куб", 950 9K33 "Оса", 430 9K31 "Стрела-1", 300 "Бук", 70 С-300В, 860 9K35 "Стрела-10", 20 "Тор", 130 ЗРПК 9K22 "Тунгуска", а также ЗСУ-23-4 и ЗСУ-57-2;
• 12,000 единиц зенитных артиллерийских систем, включая ЗУ-23-2, ЗПУ-1/2/4, 57-мм С-60, 25-мм 72-K, 61-K, 52-K и KС-19;
• 4,300 вертолетов армейской авиации, включая 1,420 ударных Ми-24, 600 Ми-2, 1,620 Ми-8, 290 Ми-17, 450 Ми-6 и 50 Ми-26, 6 опытных образцов Ми-28 и 2 Ka-50.

Раздел советского военного наследства

В связи с тем, что Латвия, Литва и Эстония вышли из состава СССР еще до подписания Беловежских соглашений и отказались от преемственности СССР, то в разделе советского "военного наследства" данные государства участия не принимали. Оставшиеся на их территории войска ПрибВО перешли под российскую юрисдикцию, в связи с чем получили наименование по аналогии с группами войск СССР за рубежом - Северо-Западная группа войск.

Независимой Белоруссии достались войска БВО, Украине - ПрикВО, ОдВО, КВО. Независимая Молдавия получила в наследство отдельные части 14-й гвардейской армии ОдВО , основная часть которой перешла под российскую юрисдикцию в связи с начавшимися в Приднестровье военными действиями.

Войска ЗакВО были поделены между тремя закавказскими республиками: Азербайджаном, Арменией и Грузией, а часть войск на территории двух последних перешла также под российскую юрисдикцию, образовав в 1993 году Группу российских войск в Закавказье (ГРВЗ).

Территория вновь созданного в 1989 г. ТуркВО была в 1992 году поделена между 5 среднеазиатскими республиками: Казахстаном, Узбекистаном, Туркменистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. При чем, если войска в Туркменистане временно перешли под российскую юрисдикцию, образовав 52-ю общевойсковую армию , то части 201-й мотострелковой дивизии в Таджикистане остались в подчинении Министерства обороны РФ на долгие годы, в результате чего Таджикистан к началу гражданской войны получил скромную часть советского "военного наследства".

В совокупности указанные республики бывшего СССР получили 18 танковых (включая 3 учебных), 41 мотострелковую и 2 воздушно-десантные дивизии

В состав ВС Российской Федерации вошли управления, объединения, соединения, воинские части, учреждения, военно-учебные заведения, предприятия и организации Вооружённых Сил СССР, на момент мая 1992 года располагавшиеся на территории России, а также находящиеся под российской юрисдикцией войска (силы) на территории Закавказского военного округа, Западной, Северной и Северо-Западной групп войск, Черноморского флота, Балтийского флота, Каспийской флотилии, 14-й гвардейской армии, воинские формирования, находящиеся за рубежом на территории Германии, Монголии, Кубы и некоторых других стран общей численностью 2,88 млн человек.

От Сухопутных войск СССР Россия получила в своё распоряжение 87 дивизий, включая 17 танковых, 57 мотострелковых, 5 воздушно-десантных и 8 пулемётно-артиллерийских (из которых 16 находилось в группах войск за пределами страны), из которых лишь 25-30 дислоцировались в европейской части страны (и являлись здесь развернутыми соединениями), остальные - в азиатской (являясь здесь по большей части "кадрированными").

Количество и качество доставшейся новообразованным странам техники резко разнилось .

Литература

• Дроговоз И.Г. Танковый меч страны Советов/Под ред. А.Е. Тараса. - М.: АСТ, Мн.: Харвест, 2001. - 480 с.
• Лавренов С.Я., Попов И.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. — М.: ACT; Астрель, 2003. - 778 с.
• Ленский А.Г., Цыбин М.М. Советские Сухопутные войска в последний год Союза ССР. Справочник. - СПб.; В&К, 2001. - 294 с.
• Феськов В.И., Калашников К.А., Голиков В.И. Советская Армия в годы «холодной войны» (1945-1991). - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - 246 с.
• Феськов В.И., Голиков В.И., Калашников К.А., Слугин С.А. Вооруженные силы СССР после Второй мировой войны: от Красной армии к Советской (часть 1: Сухопутные войска)/ под науч. ред. В.И. Голикова. - Томск: Изд-во НТЛ, 2013. - 640 с.

Отрывок, характеризующий Сухопутные войска СССР

– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!