Су Сун

Су Сун

Су Сун (Су Цзы-жун, кит. 苏颂, посмертный титул Вэй-го-гун; 1020 — 19 июня 1101) — китайский учёный-энциклопедист и государственный деятель периода правления династии Сун.

Биография

Родился в в городе Наньань области Цюаньчжоу (на территории современной провинции Фуцзянь) в семье чиновника Су Шэня. После смерти отца семья была вынуждена переехать в город Даньян в области Жуньчжоу (ные провинция Цзянсу). Су Сун с детства интересовался науками, в особенности астрономией, и уже в 1042 году (в возрасте 22 лет) сумел сдать экзамены на высшую ступень цзиньши.

После этого Су Сун был назначен провинциальным чиновником в Сючжоу, в 1053 году занял должность редактора в императорской библиотеке (хуань-хэ). После восьми лет службы в библиотеке в 1061 году был назначен губернатором провинции Инчжоу, согласившись на эту должность в надежде поправить материальное положение своей семьи, но уже в 1063 году вернулся в столицу Бяньцзин (Кайфын), где оставался до 1071 года. Затем снова был направлен на чиновническую работу в провинции, сначала став губернатором Учжоу (провинция Чжэцзян), с 1073 года — Хаочжоу, с 1075 года — Интяня и с 1076 года — Ханчжоу. В 1077 году смог вернуться к работе в столице: это произошло после отставки в 1076 году политика-реформатора Ван Аньши, который был его врагом. В 1077 году Су Сун был отправлен послом в киданьское государства Ляо. В 1078 году был назначен градоначальником столицы Бяньцзин (Кайфын), но вскоре оказался понижен в должности, когда добровольно принял на себя ответственность за ошибки подчинённых, и снова оказался на работе в провинции: служил губернатором Хаочжоу до 1079 года и затем Цанчжоу до 1080. В 1081 году смог вернуться в министерство чинов, где стал в 1082 году заместителем министра (чибу шилан); с восшествием на престол в 1086 году Чжэ-цзуна получил должность министра юстиции (синбу шаншу), в 1087 году стал министром чинов и главным знатоком канонов (шиду), в 1089 году стал секретарём академии Ханьлинь, в 1090 году был назначен заместителем канцлера (шаншу цзочен), а в 1092 году — канцлером. В 1093 году, однако, он оставил должность, поскольку при дворе усилилось влияние реформаторов во главе с Чжан Дунем, и стал градоначальником в Янчжоу. В 1095 году он ушёл в отставку и поселился недалеко от могилы отца в Цзинкоу. Император Хуэй-цзун, взошедший на трон в 1100 году, в знак уважения к его заслугам даровал ему статус попечителя наследника (тайцзи тайбай), но 19 июня 1101 года Су Сун скончался в своём доме в Цзинкоу. Он был похоронен на северо-восточном отроге горы Учжоушань в поселке Или уезда Даньту провинции Цзянсу.

Наследие

Су Сун оставил труды в области медицины, фармакологии, минералогии, металлургии, зоологии и астрономии. Наиболее известный его труд — («Канон корней и трав Шэнь-нуна с дополнениями и комментариями периода Цзя-ю» (написанный им в соавторстве с двумя другими учёными по приказу императора Жэнь-цзуна), где описаны 1082 различных лекарства.

Кроме этого, Су Сун известен изобретением и руководством строительства в 1087—1092 годах башни с астрономическими часами высотой около 12 м и шириной около 7 м. По приказу императора он описал её в позднее утраченном трактате «Хунь тянь и сян лу» («Меморандум об [армиллярном] приборе и символизирующем [небо глобусе]»), а затем (1094—1096) — в «Синь и сян фа яо» («Сущность нового образца [армиллярного] прибора и символизирующего [небо глобуса]»). Джозеф Нидэм назвал этот аппарат «предшественником астрономических часов средневековой Европы». Су Сун также подготовил две звёздных карты на основе своих многолетних наблюдений 1078—1085 годов, которые на сегодняшний день считаются старейшими из изданных в мире.

Библиография

• Unschuld P.U. Pen-ts’ao 2000 Jahre tradit. pharmaz. Lit. Chinas. München, 1973, S. 59-62.
• Miyashita S. Su Sung // Sung Biographies / Ed. by H.Franke. Bd 3. Wiesbaden, 1976, S. 969—970

Отрывок, характеризующий Су Сун

– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.