Сферы использования контрольных таблиц (списков)

Контрольные таблицы (списки) (англ. checklists) широко используются как в процессе оценивания, так и вне его. За его рамками трудно даже представить всё многообразие сфер применения контрольных таблиц (например, постановка медицинского диагноза или выявление неисправностей в работе машины), тогда как в рамках процесса оценивания этот круг существенно уже. Основываясь на работах М. Скривена, Д. Л. Стафлбима, И. Р. Хауса и К. Р. Хауа выделяются восемь основных сфер использования контрольных таблиц.

Общие черты

• Контрольные таблицы, применяемые в различных сферах, безусловно, различаются по набору целей их использования, однако их объединяет тот факт, что все они тесным образом связаны с процессом оценивания. При этом каждый тип контрольных таблиц (за исключением общей контрольной таблицы) фокусируется на определенном аспекте оценивания.
• Контрольные таблицы, используемые в различных сферах, могут комбинироваться при проведении оценивания. Например, контрольная таблица контрактов на оценивание может использоваться совместно с любым другим типом контрольных таблиц.
• Контрольные таблицы вне зависимости от сферы их применения нацелены как на оценщиков, так и на людей, которым они оказывают услуги. Использование контрольных таблиц обеими группами позволяет улучшить взаимодействие между ними. Исключение составляют контрольные таблицы, применяемые в сфере оценивания развития контрольных таблиц, которые рассчитаны только на их разработчиков.
• Критерии оценки обнаруживают своё сходство в случае группировки различных типов контрольных таблиц по их создателям. Так у М. Скривена это качество, ценность и полнота оценивания, для Д. Л. Стафлбима — полезность, осуществимость, уместность и аккуратность оценивания, а для И. Р. Хауса и К. Р. Хауа — соответствие оценивания принципам включения, диалога и дискуссии.

Специфика

Сфера оценивания программ

В данной сфере широкое распространение получили два основных типа контрольных таблиц: контрольные таблицы оценивания программ (предложенные Д. Л. Стафлбимом) и совещательные демократические контрольные таблицы (предложенные И. Р. Хаусом и К. Р. Хауом). Каждый тип используется различными группами людей и для различных целей, что позволяет проводить оценивание программ по двум направлениям.

1. Контрольные таблицы оценивания программ применяются в целях стимулирования профессиональной оценки программ и рассчитаны на клиентов, оценщиков и потребителей. В качестве основных критериев оценки используются вышеупомянутые четыре признака Д. Л. Стафлбима (полезность, осуществимость, уместность и аккуратность оценивания программ).
2. Совещательные демократические контрольные таблицы представляют ценность в основном для оценщиков и акционеров и призваны стимулировать справедливость и законность при проведении оценивания программы. Критерием оценки является соответствие принципам включения, диалога и дискуссии.

Сфера оценивания товаров

Применение контрольных таблиц в данной сфере нацелено на стимулирование полноты использования доступной информации при проведении оценивания товаров для достижения организацией эффективных соглашений касательно качества товаров. Соответственно критерием оценки служит качество товаров, а заинтересованными лицами являются оценщики и потребители. Контрольные таблицы, используемые в данной сфере, носят название контрольных таблиц оценивания товаров.

Сфера оценивания кадров

Использование контрольных таблиц в данной сфере имеет много общего с использованием контрольных таблиц в сфере оценивания программ. Разница заключается в том, что в первом случае речь идет о персонале компании, а во втором — о применяемых программах. Так целью использования становится стимулирование профессиональной оценки кадров, предполагаемыми пользователями — оценщики, поставщики услуг и потребители, критерием оценки — полезность, осуществимость, уместность и аккуратность оценки кадров, а сам тип контрольной таблицы меняет название на контрольную таблицу оценивания кадров. Такое сходство продиктовано, во-первых, сходством сфер оценивания, а, во-вторых, единым авторством Д. Л. Стафлбима.

Сфера оценки систем оценивания кадров

Очевидно, что данная сфера имеет прямое отношение к вышеупомянутой сфере оценивания кадров. Следствием этого является то, что цель применения контрольных таблиц систем оценивания кадров напрямую вытекает из цели использования контрольных таблиц оценивания кадров. Она заключается в создании средства оценивания и совершенствовании систем оценивания кадров. Данные контрольные таблицы представляют интерес как для оценщиков, так и для их клиентов и потребителей. Критерием оценки является соответствие оценки систем оценивания кадров принципам полезности, осуществимости, уместности и аккуратности.

Сфера оценивания развития контрольных таблиц

Основным типом используемых контрольных таблиц в данной сфере являются контрольные таблицы развития контрольных таблиц. Их характерной особенностью является то, что в отличие от контрольных таблиц, применяемых в других сферах, они рассчитаны на достоточно узкий круг лиц — их разработчиков. В качестве основных целей использования контрольных таблиц можно выделить, во-первых, формирование направления развития качественных и полезных контрольных таблиц, а, во-вторых, помощь при создании хороших контрольных таблиц для практически любых целей. Соответственно, основным критерием оценки является качество создаваемых контрольных таблиц.

Сфера оценки процесса оценивания

Контрольная таблица планов и операций процесса оценивания, используемая в данной сфере, является руководством в оценке этапов оценивания, что создает практически неограниченный круг целей её применения. Однако в качестве основной цели можно выделить создание критериев для планирования и оценки процесса оценивания. Предполагаемыми пользователями являются оценщики и клиенты, а ключевым критерием оценки — компоненты качественного процесса оценивания.

Сфера оценки контрактов на оценивание

Особенностью используемых в данной сфере контрольных таблиц контрактов на оценивание является то, что они могут использоваться совместно с любыми другими типами контрольных таблиц, а также то, что свою значимость они приобретают только при их совмещении с другими типами контрольных таблиц. Целью их применения является стимулирование системы оценивания, основанной на заключении качественных договоров между оценщиками и их клиентами. Критерий оценки — прозрачность и полнота контрактов на оценивание.

Общая сфера оценивания

Отличием применения контрольных таблиц в данной сфере от всех других является всеобъемлемость, то есть возможность применения в любой сфере, отсутствие специализации. Контрольные таблицы, получившие название ключевых, используются оценщиками и потребителями для стимулирования полноты оценки. Основными критериями оценивания выступают его качество и ценность.

Литература

1. Daniel L. Stufflebeam. The Ten Commandments, Constitutional Amendments, and Other Evaluation Checklists. www.wmich.edu/evalctr/checklists/papers/checklistpaperAEA.pdf
2. Lori A.Wingate. The Evaluation Checklist Project: The Inside Scoop on Content, Process, Policies, Impact, and Challenges. www.wmich.edu/evalctr/checklists/papers/insidescoop.pdf
3. OECD: Инструментарий для оценки воздействия на конкуренцию. www.oecd.org/dataoecd/15/44/39680133.pdf
4. Daniel L. Stufflebeam. Program Evaluations Metaevaluation Checklist. www.wmich.edu/evalctr/checklists/program_metaeval.pdf

Отрывок, характеризующий Сферы использования контрольных таблиц (списков)

Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.