Сфинкс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сфинга»)
Перейти к: навигация, поиск
Сфинкс
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сфинкс (др.-греч. Σφίγξ, Σφιγγός, сфинга, собств. «душительница»[1]) — зооморфное мифическое существо.

В древнеегипетском искусстве — животное с телом льва, головой человека или (реже) — головой сокола или барана.

В древнегреческой мифологии — чудовище с головой женщины, лапами и телом льва, крыльями орла и хвостом быка, персонаж легенды об Эдипе.





Египетский сфинкс

Древнейшие изображения человекольва были обнаружены при раскопках Гёбекли-Тепе и датируются 10-м тыс. до н. э.[2]

Статуи сфинксов стали атрибутом древнеегипетского искусства ещё в период Древнего царства, наиболее ранние изображают, вероятно, царицу Хетепхерес II. Одна из самых больших монолитных статуй мира — изваяние сфинкса (Большой сфинкс), которое охраняет пирамиды фараонов в Гизе.

Существовало три распространенных варианта сфинксов:

Поминальный храм Аменхотепа III включает изображения сфинксов с телами крокодила.

Греческий сфинкс

Древние греки, вероятно, заимствовали мотив сфинкса из Египта. В греческой мифологии бескрылый египетский сфинкс обретает женский пол и крылья грифона.

В греческой мифологии[3] [4] «сфинга» считается порождением хтонических чудовищ Тифона и Ехидны[5] [6] (по другой версии — Химеры и Ортра), злобным демоном разрушения. Чудовище с телом собаки, крыльями птицы, женской головой и лицом[7]. Крылатая дева убивала юношей[8].

Крылатая душительница была послана к Фивам богиней Герой за преступление фиванского царя Лая в отношении Хрисиппа. Она подстерегала путников, задавала им хитроумные загадки и убивала всех, кто не мог их отгадать. Гера наслала её на Фивы. Узнав загадку от Муз, Сфинга уселась на Фикейской горе и стала задавать её фиванцам.

Загадка Сфинкса звучит так: «Скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх? Никто из всех существ, живущих на земле, не изменяется так, как он. Когда ходит он на четырёх ногах, тогда меньше у него сил и медленнее двигается он, чем в другое время?». Ответ таков: это человек. В младенческом возрасте он ползает, в расцвете сил он ходит на двух ногах, а в старости — опирается на трость.

После того как Эдип разгадал загадку Сфинкса, чудовище кинулось с вершины горы в пропасть[9] [10]. По одной версии, загадка была стихотворной, и Сфинкс съедала не разгадавших её[11] [12]. Её изображение было на шлеме Афины[13]. В Олимпии изображены «фиванские дети, похищенные сфинксами»[14].

Есть версия, что она была побочной дочерью Лая, и он сообщил ей тайну изречения дельфийского бога, данного Кадму. От наложниц у Лая было много сыновей, и все они не могли ответить на вопрос и гибли[15].

По другому истолкованию, она была морской разбойницей, блуждавшей по морям с войском и флотом, захватив гору, занималась разбоем, пока Эдип с войском из Коринфа не победил её[16]. По ещё одному истолкованию, это амазонка, первая жена Кадма, укрепилась на горе Фикион и стала воевать с Кадмом[7].

Действующее лицо сатировской драмы Эсхила «Сфинкс», пьесы неизвестного автора «Сфинкс», комедии Эпихарма «Сфинкс»[17].

Индия

В период эллинизма мотив «человекольва» распространился далеко на восток Азии. В Индии для обозначения таких скульптурных изображений используют целый ряд терминов, например, «пурушамрига». Обереги с телом льва и лицом человека находят на юге Азии повсюду вплоть до Филиппин и Цейлона. С каждым новым веком азиатские изображения становятся всё более самобытными и всё менее напоминают греческие прототипы.

Новое время

«Французский сфинкс»

Мотив сфинкса вернулся в европейское искусство в эпоху маньеризма, когда его систематически использовали художники школы Фонтенбло, работавшие при дворе Франциска I. У сфинкса Нового времени, как правило, поднятая голова, обнажённая женская грудь и жемчужные сережки. Это своего рода фантастический штрих, которым архитекторы XVII—XVIII вв. освежали строгие регулярные парки королевских и аристократических резиденций.

Подобные сфинксы вдохновлялись гротескными фресками Domus Aurea — нероновского дворца, найденного в XV веке. Мотив легко был включен в иконографический корпус классических мотивов арабесков, и распространился по Европе посредством гравюр в XVI—XVII веках. Сфинксы украшают фрески ватиканской лоджии Рафаэля (1515-20). Во французском искусстве сфинксы впервые появляются в искусстве Школы Фонтенбло в 1520-30-х годах, и прослеживаются в эпоху барокко и позднего Регентства (1715—1723). Благодаря французскому влиянию сфинкс становится повсеместным садово-парковым украшением по всей Европе (Бельведер (Вена), Сан-Суси (Потсдам), Дворец Браницких (Белосток), Ла-Гранха (Испания) и вариант позднего рококо в португальском Дворце Келуш).

Сфинкс в искусстве классицизма

Изображения сфинкса изобилуют в искусстве классицизма начиная с интерьеров Роберта Адама и заканчивая ампирной мебелью эпохи романтической «египтомании».

Сфинксы стали являлись атрибутом неоклассического убранства, причем произошло возвращение к упрощённому раннему варианту, более похожего на роспись гротесок. Масоны считали их символом мистерий и использовали их в своей архитектуре, рассматривая как стражей врат храма. В масонской архитектуре сфинкс — частая деталь декора, например, даже в варианте изображения его головы на бланке документов.

Именно в этот период многочисленными изображениями сфинкса украсился Санкт-Петербург (см., например, Египетский мост). В 1832 г. на набережной Невы перед Академией художеств были установлены парные сфинксы, перевезённые из Египта. Тот же мотив использован при проектировании памятника жертвам политических репрессий.

С 1800 года в Петербурге под руководством А. Ф. Лабзина действовала масонская ложа «Умирающий сфинкс». В США сфинксы до сих пор устанавливают у входа в залы масонских собраний как олицетворение тайны и призыв к молчанию.

См. также

Напишите отзыв о статье "Сфинкс"

Примечания

  1. Переосмысление древнеегипетского названия сфинкса «шепсес анх» — «живой образ».
  2. [www.guardian.co.uk/science/2008/apr/23/archaeology.turkey 7,000 years older than Stonehenge: the site that stunned archaeologists | Science | The Guardian]. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FQyJKxZ8 Архивировано из первоисточника 27 марта 2013].
  3. Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.479-480
  4. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.321
  5. Гесиод. Теогония 326
  6. Гигин. Мифы 151
  7. 1 2 Палефат. О невероятном 4
  8. Еврипид. Финикиянки 805—811; 1019—1029
  9. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 5, 8
  10. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 64, 3
  11. Гигин. Мифы 67
  12. текст загадки см. Софокл. Драмы. М., 1990. С.456
  13. Павсаний. Описание Эллады I 24, 5
  14. Павсаний. Описание Эллады V 11, 2
  15. Павсаний. Описание Эллады IX 26, 3-4
  16. Павсаний. Описание Эллады IX 26, 2
  17. См. Сенека. Эдип 94-102.

Ссылки

  • [ec-dejavu.ru/s/Sphinx.html Сфинксы в мифологии; Сфинксы в Петербурге]

Отрывок, характеризующий Сфинкс

– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.