Схеттерс, Тео
Тео Схеттерс | ||
Тео Схеттерс | ||
Общая информация | ||
Родился | 21 апреля 1896 Амстердам, Нидерланды | |
Умер | 8 декабря 1973 (77 лет) Нидерланды | |
Гражданство | Нидерланды | |
Рост | 178 см | |
Позиция | левый полузащитник защитник | |
Карьера | ||
Клубная карьера* | ||
191?—1923 | АФК (Амстердам) | ? (?) |
1923—1933 | Аякс | 65 (0) |
Национальная сборная** | ||
1927 | Нидерланды | 1 (0) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. |
Тео Схеттерс (нидерл. Theo Schetters; 21 апреля 1896 — 8 декабря 1973) — нидерландский футболист, играл на позиции защитника и левого полузащитника. Футбольную карьеру начал в амстердамском клубе АФК, но в 1923 году перешёл в стан «Аякса», выступал за команду до 1933 года. В составе «Аякса», в 1931 году выиграл чемпионат Нидерландов. За сборную Нидерландов провёл всего один матч, который состоялся 18 апреля 1927 года.
Биография
Тео Схеттерс родился 21 апреля 1896 года в городе Амстердам. Свою футбольную карьеру Тео начал в амстердамском клубе АФК. Сначала Схеттерс выступал за резервную команду, а затем был взят в основной состав.
В сезоне 1917/1918 , команда Схеттерса стала победителем в своей Западной лиге, но выйдя в плей-офф чемпионата Голландии, клуб занял лишь четвёртое место в таблице, а чемпионом впервые в своей истории стал другой клуб из Амстердама, «Аякс».[1] В то время, в составе АФК были отличные игроки, такие как Вим Велс, братья Йо и Давид Хёйер, Аренд Вис, Пит Бос, Йо Бёрнеман, Дик Дутс, Ян Ассерман, Вим Аддикс и бывший игрок «Аякса» Тон Кой.
В сезоне 1918/1919 , АФК вновь был сильнейшим в своей лиге, но в плей-офф чемпионата, команда заняла третье место, уступив только «Гоу Эхед» и чемпиону «Аяксу». В трёх последующих сезонах, команда Схеттерса занимала лишь в чемпионате места внизу турнирной таблице.[2] В 1923 году, Тео перешёл в амстердамский «Аякс», в команде, Схеттерс встретил своего бывшего одноклубника Вима Аддикса, который ещё в 1922 году перешёл из АФК в «Аякс». В Тео играл за «Аякс» на разных позициях, как в полузащите, так и в линии защиты. В 1927 году Тео получил вызов в национальную сборную Нидерландов. Дебют Схеттерса в сборной состоялся 18 апреля 1927 года в матче против команды Чехословакии. В той игре Схеттерс был единственным представителем «Аякса» в сборной. Матч завершился крупной победой нидерландцев со счётом 8:1, но тот матч стал единственной игрой для Тео в составе сборной.[3]
В составе «Аякса» Схеттерс провёл десять сезонов, а в 1931 году выиграл чемпионат Нидерландов. Завершил Тео свою футбольную карьеру в 1933 году, в возрасте 37 лет.
Напишите отзыв о статье "Схеттерс, Тео"
Примечания
Это заготовка статьи о футболисте Нидерландов. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Схеттерс, Тео
Десаль опустил глаза.– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.