Схима
Схи́ма (от др.-греч. σχῆμα — образ) — торжественная клятва (обет) православных монахов соблюдать особо строгие аскетические правила поведения. Схимой называется также монашеское облачение, совокупность одежд монаха[1].
Есть несколько подготовительных степеней православного монашества, но к пострижению в схиму относятся: Малая схима (или мантия) и Великая схима[2]. Если говорят про схиму без уточнения, то имеют в виду именно Великую схиму.
Малая схима
При пострижении[3] в малую схиму (или мантию) постригаемому изменяют имя и он даёт обеты послушания, нестяжания и целомудрия. Облачение малосхимника состоит из рясы, парамана (особый четырёхугольный плат), клобука, монашеской мантии (другое название — паллий), чёток, особой обуви (сандалии).
Великая схима
Великая схима — это совершеннейшее отчуждение от мира для соединения с Богом. Монах, принявший великую схиму, иначе — великий ангельский образ, называется схимона́хом, или схи́мником. Пострижение инока в великую схиму совершается торжественно и дольше, чем в малую[4].
Схимник даёт особые обеты, при этом ему снова изменяют имя. Притом, следует отметить, инок получает ещё одного святого покровителя (то есть после каждой перемены имени за него перед Богом ходатайствует всё больше святых).
Обеты великой схимы в сущности являются повторением обетов малой схимы, но, вслед за повторением, обязывают к ещё более строгому их соблюдению.
В русских монастырях схимники обычно живут отдельно от другой братии и не занимаются никакими послушаниями, кроме служения литургии и духовничества. Епископы-схимники складывают с себя управление епархией, монахи-священники освобождаются ото всех обязанностей.
Облачение схимника: ряса, аналав (особый параман), куколь (остроконечная шапочка с крестами), мантия, чётки, сандалии, пояс, хитон.
В древности схимонахи жили отшельниками. Не имея возможности поселиться в настоящей пустынной местности вдали от людей, чтобы посвящать все помыслы единому Богу, схимники вместо отшельничества давали обет вселения в затвор — обязательство закрыться в одинокой пещере как в гробу и, тем самым, полностью умереть для мира, оставаясь с единым Богом, — они и стали именоваться монахами великой схимы. Впоследствии затвор перестал быть обязательным обетом для схимонахов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Схима"
Примечания
- ↑ [sakkos.ru/terms-oblachenie/skhima.html Иллюстрированный словарь церковных православных терминов — виды церковных облачений и атрибуты священнослужителей]
- ↑ [azbyka.ru/tserkov/bogosluzheniya/liturgika/nastolnaya_kniga_svyaschennosluzhitelya_22-all.shtml#1d Настольная книга священнослужителя: ПОСТРИЖЕНИЕ В МОНАШЕСТВО]. В 8 томах. -М.: Издательство Московской Патриархии, 1993—1994.
- ↑ Хотя крестообразное пострижение волос есть и в рясофорном последовании, собственно пострижением называют именно постриг в малую схиму.
- ↑ [azbyka.ru/tserkov/bogosluzheniya/liturgika/nastolnaya_kniga_svyaschennosluzhitelya_22-all.shtml#5d Настольная книга священнослужителя: ПОСТРИЖЕНИЕ В МОНАШЕСТВО — Чин пострижения в великую схиму]. В 8 томах. -М.: Издательство Московской Патриархии, 1993—1994.
Литература
- Полный православный богословский энциклопедический словарь. -Спб, изд. Сойкина П. П., 1900.
- Вениамин (Румовский-Краснопевков), архиеп. Новая Скрижаль или объяснение о церкови, о литургии, и о всех службах, и утварях церковных. -М., 1999.
Ссылки
|
Это заготовка статьи о православии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Схима
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
