Сцена (песня)

«Сцена»
Песня Игоря Талькова из альбома «Ностальгия»
Выпущен	1993
Записан	1988
Жанр	Авторская песня
Композитор	Игорь Тальков
Длительность	3:46
Лейбл	UEP Ekaterinburg
Продюсер	Александр Шульгин
Видеоклип  [youtube.com/watch?v=LIZMD3OqVu0 Память] </td></tr>

«Сце́на» — эстрадное музыкальное произведение в жанре авторской песни с элементами социально-политического протеста, созданное Игорем Тальковым в конце 1980-х гг. Получило известность после исполнения его Тальковым на международном музыкальном конкурсе «Ступень к Парнасу» (1989), а также после студийных изданий (с 1993 года).

История создания

Песня была написана Игорем Тальковым в конце 1980-х гг. как автобиографическая. По содержанию представляла собой описание удовлетворённости поэта тем, что он наконец получил право выступления на большой сцене, которое появилось у Талькова после исполнения им на фестивале «Песня года» композиции «Чистые пруды» в 1987 году. «Сцена» была показана Игорем Тальковым на международном музыкальном конкурсе «Ступень к Парнасу» в 1989 году, после чего получила известность.

Впервые студийная запись песни «Сцена» увидела свет уже после убийства Талькова в посмертном релизе музыканта «Ностальгия», изданном при участии музыкального продюсера Александра Шульгина в 1993 году.

Во время одного из переизданий песен Талькова композиция «Сцена» дала название одному из переиздаваемых альбомов: «Сцена» (2001). В нём же был опубликован дополнительный вариант песни, который был записан на концерте в ДК МИСИС.

Мнения

Исследователь песенной поэзии Игоря Талькова, доктор филологических наук Илья Ничипоров, называя песню «Сцена» известной, так охарактеризовал это произведение:

…тернистый путь поэта к сцене сопряжен с острейшей социальной борьбой, противостоянием силам зла и преисподней («А дорогу к тебе преграждала нечистая сила»), которое порождало внутреннюю дисгармонию в душе творца («в душе затаилась на долгие годы тоска»), преодолеваемую лишь духовным упованием на Высшую силу: «Да поможет нам Сила Господня!».

Литературный критик Генрих Митин в 2000 году в газете «День литературы» отметил, что в песне «Сцена»: «Тальков кратко, но сильно описал нравы нашей эстрады — описание верно по сей день! „Продавшимся гадам“ — „чины и награды“, а „настоящих и неподкупных — в могилу“». Самого Талькова автор в данном случае называет настоящим и неподкупным, а также надеющимся, что тому удастся избежать данной участи: «Ну, а происки слуг Преисподней не страшны нам с тобою сегодня, наше время пришло! Да поможет нам Сила Господня!» Критик задает вопрос: а стоило ли «продираться» на такую эстраду, «что на службе у тех, кто не верит ни в черта, ни в Бога»?.

Издания

См. также: Дискография Игоря Талькова

• Ностальгия (1993)
• Спасательный круг (1996)
• Лучшие песни (2001)
• Сцена (2001)

Награды и достижения

• В 1989 году за песню «Сцена» (в совокупности с песнями «Россия», «Летний дождь», «Метаморфозы», «Звезда», «Память», «Родина моя») Тальков получил первую премию Международного музыкального конкурса «Ступень к Парнасу».

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=mXMijRmOrxc Исполнение песни «Сцена» Игорем Тальковым группой «Спасательный круг» на Международном конкурсе «Ступень к Парнасу», 1989 год]

Отрывок, характеризующий Сцена (песня)

Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.