Сципио дель Кампо, Михаил
| Михал Сципио дель Кампо | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Райки Бердичевского уезда Киевской губернии |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Граф Михал Сципио дель Кампо (польск. Michał Scipio del Campo; 26 января 1887, Райки возле Бердичева (теперь Житомирская область, Украина) — 7 марта 1984, Катовице) — польский летчик, «пионер» польской и российской авиации, инженер- металлург.
Биография
Родился в с. Райки Бердичевского уезда Киевской губернии Российской империи в богатой семье выходцев из Италии.
Изучал металлургию в Санкт-Петербургском политехническом институте им. Петра Великого.
В 1905 году увлекся авиацией.
В июле 1910 года Сципио дель Кампо будучи членом Французского аэроклуба получил Диплом пилота.
Во время проведения в Санкт-Петербурге II-ой международной авиационной недели (14-22 мая 1911 г.) совершил полëт на моноплане конструкции русского инженера князя А. С. Кудашева РБВЗ-1 («Кудашев-4»), но совершил аварию.
13 августа 1911 года нa немецком самолете «Etrich-Rumpler Taube» совершил первый в истории 17-ти минутный полет над Варшавой, поднявшись на высоту до 500 метров.
25 сентября 1911 года провел испытание первого польского самолета, созданного инженерами-конструкторами Чеславом Зберанским и Станиславом Цивинским.
На следующий же день, 26 сентября 1911 года Сципио дель Кампо предпринял неудачную попытку перелета на биплане Zbierański і Cywinski из столицы Польши — Варшавы в столицу империи — Санкт-Петербург. Завершить полет не удалось из-за поломки и падения самолета.
Затем он был летчиком-инструктором школы пилотажа в варшавском обществе «Awiata», летчиком — испытателем в Москве и Киеве, принимал участие в различных авиапредставлениях.
До 1914 года провел целый ряд демонстрационных полетов на различных летательных аппаратов, в основном, в различных городах Российской империи (в том числе, в Царском Селе) и Царства Польского, в т.ч Ченстохове и Львове (Галиция) и др.
С 1914 по 1932 годы — работал инженером термотехнического концерна в Швеции. В 1932 году приехал и поселился в польской столице, где прожил до конца второй мировой войны.
В 1945 году переселился в Катовице, где работал во главе созданного им конструкторском бюро инженером — термодинамиком на строительстве металлургических печей.
В 1952 году он ушел на пенсию, но зная и свободно разговаривая на многих языках (русском, английском, французском, немецком, итальянском, испанском, португальском, датском, шведском, норвежском) стал присяжным переводчиком.
С 1956 года занимался общественной деятельностью, был активистом аэроклуба Силезии в Катовице.
Одним из первых был награждён знаком отличия заслуженного деятеля спортивной авиации, а в 1981 году первым был удостоен Золотой медали Аэроклуба ПНР.
Михал Сципион дель Кампо считается одним из трех первых русских летчиков, чьи имена размещены на Доске почета в Доме летчиков в Санкт-Петербурге. Был первым известным в Европе польским авиатором.
Напишите отзыв о статье "Сципио дель Кампо, Михаил"
Ссылки
- [www.aviationcorner.pl/articles.php?article_id=3 Michał Scipio Del Campo]
- [rudapabianicka.com.pl/Podstrony/lublinek.html Piloci i instruktorzy]
- [www.bonistika.net/index.php?site=5&par=0&letter_id=231]
- [www.varsovia.pl/varsovia/index.php-frame=main&mapa=0&item=805&top=12.htm Pierwsi Polacy nad Warszawą]
Отрывок, характеризующий Сципио дель Кампо, Михаил
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
