Цацлоба
Цацлоба, иначе сцорпроба — средневековый пшавский обычай, в соответствии с которым незамужняя девушка имела право завести знакомство с мужчиной, подразумевающее высокую степень близости. Петр Крастев приводит мнение Важи Пшавелы о том, что обычай цацлоба должен соединять непременно кровных родственников[1].
По мнению Я. В. Чеснова, «им позволяется даже вместе спать. При этом никакие эротические отношения невозможны»[2]. В то же время писатель Григол Абашидзе в своём романе «Лашарела» из жизни средневековой Грузии говорит об обычае цацлоба как включающем эротические ласки, не доходящие, однако, до полового акта:
Он опустился на тахту и вдруг вспомнил, что он почти не одет, а рядом — незнакомая женщина. Лухуми поежился от смущения.
— Научи меня вашим ласкам — цацлоба, — прошептала женщина и приникла к мочке уха Лухуми страстным поцелуем.
У Лухуми потемнело в глазах, он обнял и притянул к себе женщину.
— Тише… Осторожно… Поломаешь мне ребра, медведь! — шептала она, обвивая руками шею Лухуми.
«Медведь!» Не в первый раз за сегодняшний день слышал он это слово и этот голос. Но где? Впрочем, сейчас было не до воспоминаний.
Лухуми весь дрожал. Незнакомка немного отстранилась от него.
— Не надо… Не надо… Научи меня вашим ласкам… — шептала она.
Он знал, что, по обычаю, ласка-цацлоба не разрешает большего, но, не в силах владеть собой, крепко поцеловал женщину…[3]
По мнению Михаила Церетели, этот обычай уходит корнями в древний культ Кибелы[4]. Другой грузинский исследователь проводит параллель между цацлоба и брачными ночами Сигурда и Брунхильды, во время которых Сигурд на брачном ложе кладёт между собой и женой меч[5].
Напишите отзыв о статье "Цацлоба"
Литература
- Н. Д. Балиаури. «Сцорпроба» в Хевсурети: [Из быта хевсурского традиционного общества]. — Тбилиси: Издательство Тбилисского университета, 1991. — 190 с.
Примечания
- ↑ [www.coursework.info/University/Social_studies/Anthropology/Destiny_of_Tsatsloba_in_Mountainous_Regi_L91364.html Peter Krasztev. Destiny of Tsatsloba in Mountainous Regions of Contemporary Georgia].
- ↑ Я.В. Чеснов [yanchesnov.awardspace.com/Book07/1_Hunter_and_Deity.htm Телесность человека: философско-антропологическое понимание]. — М.: Институт философии РАН, 2007.
- ↑ Г. Абашидзе. Лашарела: Грузинская хроника XIII века. / Пер. с грузинского Ф.Ватвадзе и А.Старостина.
- ↑ См.: [www.inst.at/berge/kaukasus/gogolashvili_k.htm Kote Gogolashvili. The Mountain as a Concept of Human Nature] (англ.)
- ↑ А. Месхи. Скандинавская мифология и её картвельские параллели. // Кавказский вестник. — Тбилиси, 2001. — № 4.
Отрывок, характеризующий Цацлоба
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
