Счастнов, Владимир Михайлович
| Владимир Михайлович Счастнов | ||||
| Дата рождения | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения |
станция Айтеке-Би, Российская империя | |||
| Дата смерти |
11 октября 1944 (29 лет) | |||
| Место смерти | ||||
| Принадлежность | ||||
| Род войск | ||||
| Годы службы | ||||
| Звание | ||||
| Часть |
1-я гвардейская штурмовая инженерно-сапёрная бригада, 2-й Белорусский фронт | |||
| Сражения/войны | ||||
| Награды и премии |
| |||
Владимир Михайлович Счастнов (1 августа 1915 — 11 октября 1944) — Герой Советского Союза, командир отделения 4-го гвардейского отдельного штурмового инженерно-сапёрного батальона (Первая гвардейская штурмовая инженерно-сапёрная бригада, Второй Белорусский фронт), гвардии сержант.
Содержание
Биография
Родился на станции Казалинск в семье рабочего. Русский.
Работал слесарем в паровозном депо станции Казалинск.
Участник Великой Отечественной войны с сентября 1942 года. Отличился при освобождении Польши. Умер от полученных ранений 11 октября 1944 года.
Похоронен на острове Длугида в Польше.
Награды
- Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года гвардии сержанту Счастнову Владимиру Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
- Награждён орденами Ленина, орденом Славы 3-й степени, медалью.
Память
- Именем Владимира Михайловича Счастнова были названы школа и улица в городе Казалинск. Весной 2010 года аким Казалинского района лишил школу имени героя[1][2].
Напишите отзыв о статье "Счастнов, Владимир Михайлович"
Примечания
- ↑ [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1273212240 Казалинский дуремар. Районный аким Кушербаев переименовал школу имени Героя Советского Союза Счастнова в честь своего отца].
- ↑ [www.paruskg.info/2010/05/07/24264 Казалинский дуремар. Районный аким Кушербаев переименовал школу имени Героя Советского Союза Счастнова в честь своего отца. Интернет-газета «Белый Парус»]
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8723 Счастнов, Владимир Михайлович]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Счастнов, Владимир Михайлович
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
