Счётчиков, Георгий Семёнович

Георгий Семёнович Счётчиков
Дата рождения	17 апреля 1908(1908-04-17)
Место рождения	деревня Никитинка, Холмовская волость, Бельский уезд, Смоленская губерния, Российская империя.
Дата смерти	9 октября 1977(1977-10-09) (69 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Авиация
Годы службы	1927—1971
Звание	генерал-полковник авиации
Командовал	62-я авиационная дивизия дальнего действия 4-й гвардейский авиационный корпус дальнего действия 50-я воздушная армия Дальней Авиации 43-я воздушная армия Дальней Авиации
Сражения/войны	Польский поход РККА Великая Отечественная война
Награды и премии	иностранные награды

Георгий Семёнович Счётчиков (17 апреля 1908 года — 9 октября 1977 года) — советский военный и государственный деятель, генерал-полковник авиации (22.2.1963).

Биография

Родился в деревне Никитинка, ныне в Холм-Жирковском районе, Смоленской области. Русский.

Военная служба

В сентябре 1927 года был призван в РККА и направлен на учёбу в Военно-теоретическую школу ВВС РККА. После прохождения теоретического курса в июне 1928 года переведен в 3-ю военную школу летчиков и летнабов им. К. Е. Ворошилова. В декабре 1929 года окончил последнюю и направлен в город Витебск на должность младшего летчика 22-й авиаэскадрильи ВВС БВО. С декабря 1930 года проходил службу в 7-й авиаэскадрилье в должностях командира звена и начальника штаба эскадрильи.

В июле 1932 года переведен в 9-ю военную школу летчиков и летнабов ВВС РККА в город Харьков, где был инструктором-летчиком 1-го разряда, командиром звена и отряда.

С января 1934 года командовал авиаотрядом в 13-й легкой штурмовой авиаэскадрилье ВВС УВО в городе Киеве.

25 мая 1936 года за успехи в учебной и боевой подготовке награждён орденом «Знак Почета».

В августе 1936 года старший лейтенант Счётчиков назначен командиром 85-го авиаотряда ВВС КВО в город Киев. В июне 1937 г. отряд переведен в город Белая Церковь, где вошел в состав 13-го стрелкового корпуса и был переименован в 13-й корпусной авиаотряд.

В июне 1938 года Счётчиков назначен командиром 47-й разведывательной авиаэскадрильи. Затем проходил службу начальником 21-го бригадного района и командиром 41-й разведывательной авиаэскадрильи КОВО. В сентябре — октябре 1939 года в этой должности участвовал в походе Красной армии в Западную Украину.

С декабря 1939 года командовал 14-м тяжелым бомбардировочным авиаполком. За катастрофу в полку в октябре 1940 года понижен в должности до помощника командира полка.

Член ВКП(б) с 1940 года.

Великая Отечественная Война

С началом войны майор Счётчиков в той же должности в ХВО.

С сентября 1941 года командовал 325-м тяжелым бомбардировочным авиаполком.

С июля 1942 года исполнял должность заместителя командира 45-й авиадивизии Дальнего Действия (ДД). Её части выполняли боевые задачи по нанесению ударов по важнейшим объектам в глубоком тылу врага и на главных направлениях действия войск фронтов (под Москвой, Ленинградом, Сталинградом).

С 3 июня 1943 года полковник Счётчиков вступил в командование 62-й авиадивизией ДД и участвовал с ней в Донбасской наступательной операции. За участие в освобождении Донбасса она получила наименование «Донбасская», а 18 сентября 1943 года была преобразована в 9-ю гвардейскую авиадивизию ДД. В дальнейшем успешно действовала в Ленинградско-Новгородской, Красносельско-Ропшинской и Крымской наступательных операциях.

С 26 апреля 1944 года генерал-майор авиации (с 05.11.44 г. генерал-лейтенант авиации) Счётчиков командовал 4-м гвардейским авиакорпусом ДД, который в декабре был переформирован в 4-й гвардейский бомбардировочный авиакорпус ДД в составе 18-й воздушной армии. Умело командовал частями корпуса в ходе Белорусской, Минской, Люблин-Брестской, Белостокской, Восточно-Померанской, Нижне-Силезской, Будапештской и Берлинской наступательных операций, при овладении городами Львов, Гомель, Будапешт, Бреслау, Данциг, Берлин. За особое отличие при освобождении город Гомель корпусу 27 мая 1944 года было присвоено почетное наименование «Гомельский».

Послевоенная карьера

После войны генерал-лейтенант авиации Счётчиков продолжал командовать упомянутым корпусом.

С июля 1948 года исполнял должность начальника Высшей летно-тактической школы командиров частей Дальней Авиации.

С августа 1949 года командовал 50-м воздушной армией Дальней Авиации.

В 1954 году окончил Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова и был назначен командующим 43-й воздушной армией Дальней Авиации.

С 1956 года был начальником штаба — 1-м заместителем командующего ВВС СКВО.

С мая 1958 года — 1-м заместителем командующего Военно-транспортной авиацией ВВС.

В октябре 1959 года прикомандирован к Главному управлению ГВФ при Совете Министров СССР.

С августа 1964 года, после образования на основе Гражданского воздушного флота Министерства гражданской авиации СССР — первый заместитель Министра гражданской авиации СССР.

В октябре 1971 года генерал-полковник авиации Счётчиков уволен в отставку.

Умер 9 октября 1977 года, похоронен на Кунцевском кладбище.

Награды

СССР

• орден Ленина (1952)
• два ордена Красного Знамени (20.06.1942, 1947)
• орден Кутузова I степени (29.05.1945)
• два ордена Суворова II степени (18.09.1943, 17.04.1945)
• орден Отечественной войны I степени (13.06.1943)
• орден Красной Звезды (03.11.1944)
• орден «Знак Почёта» (25.05.1936)
  • Медали СССР в.т.ч:
  • «За оборону Ленинграда»
  • «За оборону Москвы»
  • «За оборону Кавказа»
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «За взятие Будапешта»
  • «За взятие Кёнигсберга»
  • «За взятие Берлина»
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»

Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего в которых отмечен Счётчиков Г. С.

• За овладение штурмом крепостью и важнейшей военно-морской базой на Чёрном море городом Севастополь. 10 мая 1944 года № 111.
• За форсирование реки Друть севернее города Рогачев, прорыв сильной, глубоко эшелонированной обороны противника на фронте протяжением 30 километров и продвижение в глубину до 12 километров. 25 июня 1944 года № 118.
• За овладение штурмом столицей Советской Белоруссии городом Минск — важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на западном направлении. 3 июля 1944 года № 128.
• За овладение областным центром Белоруссии городом и крепостью Брест (Брест-Литовск) — оперативно важным железнодорожным узлом и мощным укрепленным районом обороны немцев на варшавском направлении. 28 июля 1944 года № 157.
• За овладение центром Домбровского угольного района городом Катовице, городами Семяновиц, Крулевска Гута (Кенигсхютте), Миколув (Николаи), захват в немецкой Силезии крупного промышленного центра города Беутен, и полное очищение от противника Домбровского угольного района и южной части промышленного района немецкой Верхней Силезии. 28 января 1945 года № 261.
• За овладение столицей Венгрии городом Будапешт — стратегически важным узлом обороны немцев на путях к Вене. 13 февраля 1945 года. № 277.
• За овладение городами Секешфехервар, Мор, Зирез, Веспрем, Эньинг, и захват более 350 других населенных пунктов. 24 марта 1945 года. № 306.
• За овладение штурмом городом и крепостью Гданьск (Данциг) — важнейшим портом и первоклассной военно-морской базой немцев на Балтийском море. 30 марта 1945 года. № 319.
• За овладение штурмом крепостью и главным городом Восточной Пруссии Кенигсберг — стратегически важным узлом обороны немцев на Балтийском море. 9 апреля 1945 года. № 333.
• За овладение городами Франкфурт-на-Одере, Вандлитц, Ораниенбург, Биркенвердер, Геннигсдорф, Панков, Фридрихсфелъде, Карлсхорст, Кепеник и прорыв в столицу Германии Берлин. 23 апреля 1945 года. № 339.
• За овладение столицей Германии городом Берлин — центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии. 2 мая 1945 года. № 359.
• За овладение городом Свинемюнде — крупным портом и военно-морской базой немцев на Балтийском море. 5 мая 1945 года. № 362

Иностранные награды

• Орден Партизанской Звезды 1-й степени (Югославия) (1945)

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 839-840. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.

Отрывок, характеризующий Счётчиков, Георгий Семёнович

– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него: