Сызганов, Александр Николаевич

Александр Николаевич Сызганов
Сызганов А. Н. в 1970 году
Дата рождения:	16 августа 1896(1896-08-16)
Место рождения:	Арск, Российская империя
Дата смерти:	1980(1980)
Место смерти:	Алма-Ата, КазССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	медицина, хирургия
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Альма-матер:	Казанский университет
Награды и премии:	, Медаль «За освоение целинных земель», Значок «Отличнику здравоохранения» (СССР)

Алекса́ндр Никола́евич Сызганов (1896—1980) — советский хирург, доктор медицинских наук (1936 год), профессор (1934), академик АН Казахской ССР (1954), заслуженный деятель науки КазССР (1941).

Биография

Александр Сызганов родился 4 (16) августа 1896 года в городе Арске. Начальное образование Александр Сызганов получил в Арске, потом учился в гимназии Казани, после поступил в Казанский Государственный университет на медицинский факультет. Успешно окончил университет в 1922 году. Как перспективного научного работника его оставили в университете. В 1922 по 1934 годы был ассистентом кафедры хирургии а также приват-доцентом института. С 1934 по 1963 годы являлся заведующим кафедрой общей хирургии Алма-Атинского медицинского института, также в 1945 году основал и одновременно с 1945 по 1975 годы был директором Института клинической и экспериментальной хирургии в городе Алма-Ата. В 30-х годах возглавлял работы по иодированию соли с целью предупреждения зобных заболеваний, приступил к операциям туберкулезных, онкологических и кардиологических больных, один из организаторов республиканского онкологического диспансера открытого в 1936 году. По его инициативе были организованы противозобный диспансер с филиалами в областных центрах и промышленных городах. В годы Великой отечественной войны организовал Республиканскую станцию переливания крови, где был получен казахский заменитель крови-«КЗК». Им также создана научная школа хирургов-клиницистов в Казахстане, разработана методика операций на сердце. А.Сызганов автор свыше 150 научных работ, 900 научных публикаций, 10 монографий и более 200 статей. Под его руководством защищены 18 докторских и 80 кандидатских диссертаций. На основе проведенных исследований Сызганова предложена физиологическая теория канцерогенеза, разработана методика операций на сердце. В 1975—1980 годы — был научным консультантом Казахского научно-исследовательского института клинической и экспериментальной хирургии. Скончался в 1980 году. Некролог подписали руководители Казахской ССР под руководством Д. А. Кунаева, в то время первого секретаря ЦК КПСС Казахской ССР. Похоронен на центральном кладбище города Алма-Аты.

Память

Именем Сызганова названы улица и «Казахский Институт клинической и экспериментальной хирургии» (ныне «АО Национальный научный центр хирургии») в городе Алматы; на (улица Тулебаева,131), где жил Сызганов, установлена мемориальная доска.

Награды

Награждён 3-мя орденами «Ленина», двумя орденами «Трудового Красного Знамени», двумя орденами «Знак Почета», медалью «За освоение целинных и залежных земель», Почётной грамотой Верховного Совета Казахской ССР, значком «Отличник здравоохранения» и Грамотой президиума АН СССР.

Труды

• О некоторых условиях развития злокачественных опухолей. Алма-Ата, 1970.
• О способах применения салициловой кислоты и йода при лечении гнойных хирургических заболеваний. Алма-Ата, 1977. (соавтор).
• О лимфатической системе почек и почечных оболочек человека.

Литература

1. Сочинения: О коллатеральном лимфообращении, «Советская хирургия», 1932, т. 3, вып. 3
2. Сочинения: Борьба с промышленным травматизмом на предприятиях центрального Казахстана, «Здравоохранение Казахстана», 1949, № 7
3. Сочинения: Сочинения: О лимфатической системе почек и почечных оболочек человека — Алма-Ата., 1940.
4. Сочинения: Задачи борьбы с производственным травматизмом на предприятиях Казахской ССР, «Труды Института клинической и экспериментальной хирургии Акад. наук Казах. ССР», Алма-Ата, 1954, т. 1 (совм. с А. В. Бричкиным)
5. Сочинения: О первичной обработке ушибленно-рваных ран, «Экспериментальная хирургия», 1956, № 1 (совм. с Г. К. Ткаченко)
6. Сочинения: О проникновении свинца через кожу рук в производственных условиях, «Труды Института клинической и экспериментальной хирургии Акад. наук Казах. ССР», 1957, т. 3 (совм. с К. Ч. Чуваковым)
7. Сочинения: О некоторых условиях развития злокачественных опухолей — Алма-Ата., 1970.
8. Сочинения: О способах применения салициловой кислоты и йода при лечении гнойных хирургических заболеваний — Алма-Ата., 1977. (соавтор)
9. 80-летие академика АН КазССР А. Н. Сызганова, Вестник АН КазССР, 1976, № 8.
10. Қазақ совет энциклопедиясы, 10-т — Алма-Ата., 1977.
11. Алма-Ата. Энциклопедия / Гл. ред. Козыбаев М. К.. — Алма-Ата: Гл. ред. Казахской советской энциклопедии, 1983. — С. 499. — 608 с. — 60 000 экз.
12. Профессор Александр Николаевич Сызганов. К 60-летию со дня рождения, «Здравоохранение Казахстана», 1956, № 10.

Отрывок, характеризующий Сызганов, Александр Николаевич

– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».