Сызранский мост

Сызранский (Александровский) мост
Координаты: 53°10′19″ с. ш. 48°47′55″ в. д.53.17194° с. ш. 48.79861° в. д. / 53.17194; 48.79861
Область применения	Железнодорожный мост
Пересекает	река Волга
Место расположения	Октябрьск, Самарская область
Конструкция
Тип конструкции	Металлический
Общая длина	1436 метров
Эксплуатация
Открытие	30 августа 1880 года

К:Мосты, построенные в 1880 году

Сызранский мост (также Александровский мост) — железнодорожный мост через Волгу в Октябрьске Самарской области, в 10 километрах выше Сызрани. Первый железнодорожный мостовой переход через Волгу в её среднем и нижнем течении. Открыт 30 августа 1880 года на построенном в 1877 году участке Батраки-Оренбургской железной дороги (до этого действовала паромная переправа). Построен по проекту Н. А. Белелюбского, на момент открытия являлся самым длинным мостом Европы (1436 метров, 13 пролётов). Руководил строительством инженер Березин В. И., под началом которого трудилось около 2500 человек. Опоры возводили инженеры Рейнер и Кнорре. За сборку моста отвечал инженер Константин Яковлевич Михайловский. Строительство моста обошлось в 7 млн рублей по тогдашним ценам.

История

Первоначально мост назывался Александровским — в честь 25-летия правления Александра II. После революции переименован в Сызранский.

После распада СССР мосту было возвращено прежнее название, однако и «новое» осталось. Таким образом, мост имеет два названия (Александровский и Сызранский).

В 1918 году два пролёта моста были взорваны отступающими частями сторонников Комуча. В 1949 году было принято решение о создании второго пути на мосту, строительство которого закончилось в 1957 году.

В 1980 году в мост врезался танкер «Волгонефть 268», однако повреждения моста не оказались серьёзными. В 2004 году была завершена реконструкция моста, в ходе которой были заменены пролётные строения. 27 августа 2010 года по случаю 130-летия со дня открытия движения, у моста была открыта памятная стела.

Архивные источники

• РГИА, ф. 446, оп. 27, д. 22. Доклад № 177 от 31 июля 1880 г. «О наименовании построенного моста через реку Волгу на Оренбургской железной дороге „Александровским“ и об учреждении медали в память открытия сего моста».

Ссылки

• [old.syzran.ru/html/most.html Серия дореволюционных фотографий моста]
• [www.pmokbsh.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=65:aleksandrovskij-most&catid=38:istoriya-mostov&Itemid=65 История ремонтов и обследований моста]
• [www.zeldortrans-jornal.ru/publik/history/2006/may-06-05.htm Станция Октябрьск]

Отрывок, характеризующий Сызранский мост

– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.